Потерянное сердце (ЛП) - Райан Шэри Дж.

С небольшим усилием он поднимает руку и обнимает меня, притягивая поближе.

— Не переставай меня целовать.

— Никогда не перестану, — говорю я ему.

— Никогда? — спрашивает он.

— Кажется, вот так у нас и появилась Эвер, — шепчу я ему в губы. (Примеч.: в реплике Кэмми наречие «ever» — здесь «никогда», звучит так же, как имя их дочери — Эвер).

Глава 25

ЭйДжей

— Я не помню, чтобы подписывал какие-то бумаги, — говорю я Кэмми. — О чем ты говоришь? Ты купила нам дом?

— Ты подписал бумаги! — смеется она. — Может, тогда ты еще был под действием лекарств, но это ты подписал документы. Твой отец позаботился об остальном. И, насколько мне известно, Хантер и твой отец работали день и ночь, чтобы сделать ремонт. Так что мы можем сразу туда переехать.

— И где это? Не могу поверить, что ты сделала это, даже не показав мне, — говорю я.

— Ты доверяешь мне? — спрашивает Кэм.

— Это очень трудный вопрос. — Я издаю саркастический стон.

— Садись в грузовик, — говорит она.

Леди сказала — я сделал. Мы выезжаем на дорогу, и я машу маме на прощание. Их дом был нашей первой остановкой после долгой поездки домой из Филли (Примеч.: местное название Филадельфии), из-за того, что я не знал, как надолго нам придется у них остаться. Я и понятия не имел, что в последние две недели, пока был в больнице, Кэмми тайно планировала нашу жизнь.

Мы едем по знакомым улицам в ту часть города, которую я всегда любил больше всего — туда, где больше земли и меньше офисов. Дома и земельные участки здесь гораздо больше, чем даже мог представить, но я никогда не мог себе этого позволить. Тори хотела жить как можно ближе к центру города, и я проиграл эту битву. Понятно, что когда два человека не могут договориться о том, какого цвета простынями застелить кровать, из этого ничего хорошего не выйдет.

— Кажется, ты едешь не туда, — говорю я Кэмми. — И ты ведешь мой грузовик как полный чайник.

Она посматривает на меня, задерживая взгляд.

— Я знаю, куда еду. Я тоже прожила в этом городе половину своей жизни.

— Но на этой улице только один дом, Кэм, и он не продается. Поверь мне.

— Ты прав, — говорит она, горько вздыхая. — Он не продается.

Мы въезжаем на подъездную дорожку у старого фермерского дома, того, которым я грезил с детства. Мы с Кэмми бывали здесь чаще, чем должны были.

— Кэм, — говорю я.

Она паркует грузовик, и теперь мне действительно интересно, что происходит.

— Это наш новый дом? — спрашивает Эвер с заднего сиденья.

Кэмми поворачивается, чтобы улыбнуться, но не отвечает ей.

— Кэмерон, — говорю я строго, выделяя голосом ее полное имя.

Она выбирается из грузовика и открывает заднюю дверь, чтобы вытащить из автокресла Гэвина.

— Идем, Эвер, — говорит она.

Медленно выхожу из грузовика, не торопясь, как и сказал мне доктор, даже несмотря на то, что я на грани и пытаюсь понять, что происходит. Открываю заднюю дверь, выпуская Эвер, и она обнимает меня за талию.

— Ну? — спрашивает Эвер.

— Добро пожаловать домой, — говорит Кэмми.

В груди взрываются эмоции, и никогда еще мне не было так хорошо. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым. Я иду вперед, поднимаюсь на крыльцо и снова оглядываюсь на Кэмми в поисках одобрения, прежде чем открыть входную дверь. Пожалуйста, пусть это будет не чужой дом.

— Вперед, — говорит она.

Открываю дверь и вижу обставленную мебелью комнату. Половина вещей здесь моя, половина — новая. Полы и стены переделаны, а Хантер и папа стоят посреди гостиной.

— Вы издеваетесь?

— Добро пожаловать домой, сынок, — говорит папа.

— Ну, теперь вы сможете взять на себя часть семейных обедов и воскресных завтраков, — говорит Хантер. — Оправдания не принимаются.

— А мы можем это себе позволить? — спрашиваю я Кэмми. Я получаю хорошую зарплату, но чтобы купить такой большой дом, ее точно недостаточно.

— Тут был настоящий разгром, — говорит папа. — Мы предложили им сделку, и ипотека вам обойдется теперь даже дешевле, чем ипотека за твой последний дом.

— Это и была наша большая работа, ЭйДжей. Мы должны были начать две недели назад.

— Гребаный…

Эвер бежит мимо меня вверх по лестнице.

— Какая у меня комната?

Гэвин мчится за ней, поднимаясь по лестнице на четвереньках.

— Я тоже хочу комнату!

— Тут пять спален, так что, надеюсь, они решат этот вопрос, — смеется Кэмми.

— Даже не знаю, что сказать, — говорю я.

Кэмми берет меня за руку и ведет через весь дом — через большой и светлый первый этаж — к французским дверям, которые ведут на задний двор… на мой задний двор.

Мы делаем несколько шагов от крыльца по заросшему луговой травой двору. Кэмми продолжает тянуть меня вперед. Она подводит меня к большому дубу посреди двора и дергает за деревянные качели, свисающие с ветки.

— Ты невероятная, — говорю я ей.

— Ты всегда этого хотел, — говорит она, положив голову мне на плечо.

Я обнимаю ее, притягиваю к себе и целую, вложив в поцелуй все, что чувствую прямо сейчас. Мне все равно, что вся моя семья может увидеть нас в окно. Я обнимаю ее, и хочу притянуть еще ближе — но я и так близко, насколько возможно.

— Верно, этот дом — мечта, которая сбылась, но именно ты, Кэм — это все, чего когда-либо хотел, — говорю я, убирая с ее лица прядь волос. — Ты, должно быть, очень сильно любишь меня, раз вложила столько труда в исполнение моей мечты.

— Я всегда очень любила тебя, — говорит она. — Я хочу быть с тобой в твоих мечтах. Это была моя единственная мечта.

Теплый ветерок сдувает волосы Кэмми мне на лицо, принося аромат лаванды — да, именно лаванды. Теперь я уверен. Ощущение наполняет теплом каждую частичку моего тела, заставляя осознать, через что нам пришлось пройти.

— Знаешь, — вздыхаю я, — с того момента, как ты меня бросила, мне всегда чего-то не хватало.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает она.

— Половину моего сердца забрала ты, вторую — Эвер. На тринадцать лет я остался с пустотой в груди.

— А теперь?

— Вы обе вернулись, и мое сердце тоже.

Эпилог

Три года спустя

— Сегодня вечером мы идем ужинать, — говорю я Кэмми. — Твои родители посидят с детьми.

Кэмми заходит на кухню, где я готовлю завтрак. Она наверняка скажет, что ей понравилась моя стряпня, но потом все равно подсолит.

— Мои родители предложили присмотреть за детьми? — спрашивает она. — Правда?

— Ну да, я попросил их, и к тому же они любят меня. Ты ждала другого?

Не уверен, что когда нам было по семнадцать лет, их отношение ко мне было таким же, но они были очень счастливы, когда в нашу жизнь вернулась Эвер. Я почти уверен, они были рады узнать, что отцом Эвер был я. И в семнадцать, и в тридцать лет, лесть имеет свои преимущества. Во всяком случае, Кэмми заметила перемену почти сразу, как сказала родителями о том, что Эвер сама нас нашла. Наверняка ее мама и папа чувствовали себя виноватыми, и часть этой вины никогда не исчезнет, но в любом случае, все вышло так, как должно было быть. Теперь я в этом уверен.

— Я просто рада, что они вернулись сюда, в Коннектикут. Папе, видимо, совсем скучно на выходных, раз он решил присмотреть за тремя детьми.

— Ну, вообще-то Эвер собралась с ночевкой к подруге, — смеюсь я.

— Эвер как раз и не проблема, — смеется Кэмми. — В последний раз, когда мы отдавали Эйдена твоим родителям, он опрокинул все рамки с фотографиями на журнальном столике, да еще и воду из вазы вылил им на кровать.

— Я был таким же. Думаю, они знали, что кто-то из моих детей в конечном итоге пойдет по стопам папочки-разрушителя. Наследственность, понимаешь? — говорю я с ухмылкой. — Кроме того, твоим родителям еще не доводилось иметь дело с Эйденом. И к тому же, Гэвин обычно очень хорошо себя ведет. Они уравновесят друг друга.