Корсар (СИ) - Манило Лина

И я не плакала. Больше не могла, разучившись изливать вовне свою тоску. Только с появлением в моей жизни Роджера стала хоть немного, но оттаивать, до этого не позволяя себе быть слабой. Он изменил меня, сам того не замечая, сделал зависимой от себя, потому что рядом с ним чувствовала, что снова жива, нужно себя ощутила. Как будто та Ева, что существовала когда-то, смеялась и радовалась в смутных воспоминаниях о счастье, снова оживала. И мне больше не хочется, чтобы она пряталась, уходя на самое дно души. Наоборот, хочется дать ей шанс. И себе заодно.

И вот сейчас я впервые поняла, что не смогу потерять ещё и Роджера, как не пережила бы потери Артёма, такого бестолкового, но спасшего меня однажды от застывших в извечной тоске приютов.

Я часто ломала голову над тем, почему Артём стал таким, почему так сильно изменился в последние годы. И не могу найти для себя ответа. Наверное, однажды он просто сломался, не выдержав груза ответственности за меня, но, в первую очередь, за свою жизнь. Ведь идти по пути наименьшего сопротивления и плыть бревном по течению намного проще, чем вгрызаться зубами в жизнь. Он выбрал невыносимую лёгкость бытия, а я простить ему не могу, что перестал бороться и сдался.

Он предпочёл уйти в мир радужных иллюзий, чтобы не плавать в серой повседневности. И это мучает меня невыносимо. Смогут ли ему помочь в клинике? Получится ли обуздать демона зависимостей? Не знаю, но пока ещё позволяю себе надеяться.

Пока размышляла, даже не заметила, что автомобиль остановился, а водитель перестал насвистывать мотив из “Травиаты”. Вывеска “Долины вкуса” приветливо переливается неоном за окном, а я промаргиваюсь, потому что слишком глубоко погрузилась в свои мысли. Иногда со мной это случается, ничего не могу с этим поделать. Наверное, забивать голову мрачными мыслями — моё хобби, иногда здорово мешающее жить. Зато наедине с самой собой не скучно.

— Я вам что-то должна? — спрашиваю и берусь за ручку двери. Не терпится скорее выйти на воздух, но и чувствовать себя обязанной не хочется.

— Если шеф узнает, что я с вас деньги взял, не поздоровится. А у меня семья и ипотека, мне без работы никак нельзя, — усмехается и достаёт из бардачка пачку сигарет.

— До свидания и спасибо, — говорю и распахиваю дверь.

Свежий воздух опьяняет, и я впервые за долгое время наслаждаюсь одиночеством среди шумного города. Уже не страшно, что какой-нибудь придурок выскочит из-за поворота и вознамерится весьма странными способами передавать привет Артёму. И это хорошо, хоть и цена за это заплачена немалая. Во всех смыслах этого слова.

Достаю из сумки телефон, набираю Иру и жду, когда на том конце провода раздастся её мелодичный голос.

С ней мы дружим со школы, и во многом благодаря её поддержке я справилась с той безнадёгой, что, порой, наваливалась, словно каменная плита. Со всеми этими треволнениями мы лишь изредка созванивались, но увидеться не получалось. И вот наконец-то можно расслабиться, погулять, поговорить. Маленькие моменты счастья, из которых складывается хорошая память.

Ира работает в “Долине вкуса” старшим оператором и, благодаря её протекции, я смогла устроиться на работу в самую модную пиццерию города. Да, обычным доставщиком пиццы, но сидеть на месте и принимать заказы — точно не моё. Мне нужно двигаться, чувствовать себя свободной, зато Ира прекрасно себя ощущает в ограниченном пространстве операторской, отвечая на десятки телефонных звонков в час. Каждому своё, как говорится.

— Проходи сразу в операторскую, — распоряжается Ира, сняв трубку, и тут же отключается.

Огибаю здание и встречаюсь с нашими поварами — Славиком и Валерой — курящими возле железной двери. Как всегда, вымотанные заказами и нехваткой свободных рук, попойками в редкие свободные часы и проблемами “даст или не даст” очередная девица из клуба.

— На работу пришла, что ли? — спрашивает Валера — здоровенный детина с огромными ручищами и вечно довольной физиономией.

— Нет, в гости.

— К нам! — восклицает Славик и расплывается в улыбке. На щеках образуются две ямочки, делающие его в глазах барышень неотразимым. — Я знал, я верил, что ты без нас жить не можешь. Даже на больничном томишься и страдаешь, да?

— Вот же придурки, — беззлобно огрызаюсь, а они ржут, почти синхронно выбрасывая окурки в жестяную урну, и пропускают меня вперёд.

Прохожу по узкому коридору, заставленному коробками, ящиками, сваленными в кучу мешками. Как всегда бардак, но это часть рабочего процесса, никуда от него не деться. Целыми днями снуют поставщики, что-то принимается на баланс, что-то списывается и это бесконечный круговорот, но мне нравится здесь работать.

Славик и Валера идут за мной, отвешивая шуточные комплименты. Они весёлые ребята, добрые и светлые какие-то, хоть временами и бывают грубоваты, но это от недосыпа и вечной нехватки кадров — в таком адском месте, как “Долина вкуса” сложно сохранить нервные клетки, особенно, если заказы валятся со всех сторон круглосуточно, а штат никак не расширят.

Достигаю нужной двери в конце коридора, стучусь и, получив разрешение, вхожу. Три оператора — два парня и девушка, с которыми я почти незнакома — беспрестанно принимают заказы, с серьёзными лицами уткнувшись в плоские мониторы. Иру не вижу, но она, как старший смены, сидит в отдельной каморке, руководя процессом. Плотно закрываю за собой дверь и быстро прохожу в соседнее помещение, стараясь не шуметь и не отвлекать людей от работы.

— Ура! Ты приехала! — восклицает Ира, когда вхожу в её крошечный отдельный “кабинет”, в котором из мебели только стол и два стула. Ну и крючок на стене, куда куртку с сумкой повесить можно. Гипсокартонные стены лишь создают иллюзию уединения, пропуская при этом любой звук. — Присаживайся, сейчас я отчёт доделаю и пойдём, прогуляемся.

Ира кажется уставшей больше обычного, а тёмные круги под глазами выдают, насколько она вымотана. Светло-русые волосы завязаны в тугой хвост на макушке, а на лице бледность, которая бывает, если человек долго не спит.

Заполняет что-то в компьютере, сверяет, уточняет, исправляет, как всегда, деловая до невозможности, а глубокая складка залегла меж бровей. В этот момент её лучше не трогать, потому сижу напротив, просматривая в телефоне какие-то старые фотки и даже дышать стараюсь потише, чтобы не отвлекать.

Дверь распахивается и входит сменщица Иры, Катя — высокая, полная и неизменно улыбчивая. Обмениваемся приветствиями, и молча ждём, пока моя подруга закончит возиться с бумагами.

Я выхожу из кабинета, чтобы не мешать пересменке, и жду минут пять, пока Ира не выходит ко мне.

— Ну всё, я закончила, — удовлетворённо улыбается и выдыхает, словно всю смену вынуждена была задерживать в лёгких кислород. — Пойдём?

Киваю, а Ира разминает затекшие от долгого сидения мышцы и встряхивает кистями рук. Почти производственная гимнастика, ну или вялый танец победителя.

— Куда пойдём? — спрашивает, когда выходим на улицу, и свежий ветер обдувает лицо. — Предлагаю в наше кафе!

Никогда не перестану удивляться её способности мгновенно переключаться. Вот только что она сидела бледная, точно стена, утомлённая и раздавленная ворохом работы, а вот уж готова плясать до утра и прожигать жизнь, словно не нужно вставать снова в шесть утра и идти на работу.

На минуту задумываюсь о том, что не взяла с собой деньги, но потом вспоминаю о сдаче, которую вручил мне таксист и соображаю, что на чашку кофе в любимой кафешке — весьма, кстати, бюджетной — вполне хватит. Киваю, а Ира поправляет сумку на тонком ремешке, чтобы удобнее на плече висела и берёт меня под руку. Мы одного роста, только у неё уж в восьмом классе выросла вполне приличная грудь и обозначились округлые женственные бёдра, в то время, как я так и осталась угловатой и нескладной.

— Ой, мне столько тебе нужно рассказать! Распирает, как хочется поделиться.

Её светло-голубые, почти прозрачные глаза азартно блестят, а такое с Ирой случается только, если влюблена. Это радостное событие происходит не реже раза в пару месяцев, и я уж морально приготовилась, что сейчас придётся выслушивать поток восторженных речей и хвалебных од новому властителю сердца. Ну и ладно, временами это бывает забавно, а мне не мешает вот именно таким незамысловатым отвлечься от собственных переживаний.