Принцесса для босса. Семья из прошлого (СИ) - Витина Элина

— Вы посмотрите каким собственником ты стал, — с притворной теплотой в голосе тянет его друг. — Наш мальчик вырос и дорос до серьезных отношений! Не верю своим глазам!

Я словно за актерами фильма, слежу за их перепалкой. Это настолько… мило. Артур Трабер и Максим Горский — два громких имени в сфере отечественного строительства. По идее, они должны быть конкурентами и вырывать друг у друга контракты прямо из рук. Но судя по всему, они хорошие друзья.

— Еще раз спасибо, что выручил, — благодарит его Максим. — Если решишь еще раз уйти из своей компании и начать все с нуля, только свистни, накатаю лучшие рекомендации и работа аниматора у тебя кармане!

— Спасибо, друг, — смеется Артур. — Всегда знал, что могу на тебя положиться.

— Ты имеешь в виду то, что когда-то он ушел из компании своего отца, где был генеральным директором? — интересуюсь с любопытством.

— И откуда только такая осведомленность о жизни моего друга? — театрально возмущается Горский.

— Ну, об этом писали все газеты… Да и на работе разговоров было много.

— Приятно встретить фаната, — сияет Трабер. — Автограф? Могу подписать любую часть тела…

— Иди уже, — мычит Максим. — А не то за неимением дымохода, придется спустить дедушку прямо из окна. Если повезет, что грохнешься прямо в свои сани с оленями.

— Как показывает практика, — невозмутимо заявляет его друг, — главный олень здесь ты! Такую семью проморгать!

Я с интересом жду очередную язвительную реплику Максима, но вместо этого он с серьезным видом заявляет:

— Я в курсе. Но тебе, действительно пора, дружище. У меня тут, знаешь ли, одно важное дело намечается.

— Какое такое дело? — неудоуменно переспрашиваю, когда за Артуром закрывается дверь.

— Важное, — авторитетно заявляет Максим и тут же истошно вопит: — Малинка, время!

После этих слов из гостиной выбегает дочь с бабушками, а Горский достает из кармана кольцо с поистине огромным камнем и падает на одно колено.

Эпилог 1

Эпилог 1

— Ты уверен? — в шоке переспрашиваю. — Хочешь сказать, что наша дочь ходит в детский сад, на гимнастику, на подготовку к школе и в бассейн по воскресеньям, но ветрянкой она заразилась не от кого-то из детей, а от Трабера??

Максим лишь разводит руками, кивая на свой телефон. Дескать, за что купил, за то продал, дорогая.

— Как он себя чувствует? В его возрасте эта болезнь чревата осложнениями.

— Сейчас уже все нормально, но говорит, что два дня лежал трупом.

— Господи, ну почему нам не позвонил-то?

За последние несколько месяцев Артур Трабер из лучшего друга моего мужа превратился в самого настоящего члена семьи. Мне кажется, пару раз я даже ловила на нашей дочери ревностный взгляд Максима. И нет, это не ее он ревновал к Артуру, а Артура к ней.

Впрочем, Макс все отрицал и заверял меня, что мне показалось, а он просто надеялся, что его друг, прикоснувшись хоть немного к нашему семейному счастью, задумается наконец о том, чтобы тоже познать все прелести отцовства.

Обычно такое поведение свойственно новоиспеченным мамам, которые на любой вопрос бросают “вот родишь, и поймешь”, но Максима это совсем не смущает. Ему дай волю, он бы рожал и рожал. Целый детский сад бы себе произвел на свет.

— Сказал, что за ним было кому ухаживать. Видимо, нашел себе медсестру.

— То, что одна из его девиц надела костюм из сексшопа, еще не делает ее медсестрой, — закатываю глаза. — И вообще, судя по тем девушкам, с которыми он обычно проводит время, они и бульон-то сварить не могут, не то что температуру измерить.

— Да все у него хорошо, не переживай. Ты лучше скажи, как дела у нас.

— У вас, Максим первый? — скептически задираю бровь.

— Нет, у нас — это как раз у Максима второго, — смеется он.

— Еще раз повторяю, я не буду называть сына Максимом, — авторитетно поглаживаю свой живот.

— Думаешь я сам мечтаю о Максим Максимыче? — возмущается он. — Но пока мы не определились с именем, надо же его как-то называть.

— Есть куча вариантов, — заявляю уверенно. — Ребенок, малыш…

— Это всего два, — смеется он. — Я люблю говорить о сыне и не хочу повторяться.

— Сказал человек, который хочет назвать ребенка Максимом Максимовичем, — закатываю глаза. — Ни разу не повторение!

К счастью, еще до того как мой муж успевает выдать ответ, в комнату заходит Алина и тоскливо возмущается:

— Это что, я теперь на утренник не попаду? А как же роль феечки?

— Доктор сказала, что если все будет хорошо, то тебя уже через неделю выпишут, — заверяет Максим. — Так что, как раз должна успеть.

— Главное, стишок выучить. И танец.

— Я там только порхаю, — морщится дочь. — Как бабочка. Хотя я же лесная фея.

— Самая красивая лесная феечка, — улыбаюсь, поправляя ее волосы и хитро подмигиваю Горскому.

Вообще, когда в саду начали готовиться к летнему утреннику, роли для Малинки не нашлось. И лично я не усмотрела в этом никакого ущемления прав и вопиющей дискриминации. Как никак, на новый год она была главным украшением праздника.

Максим же со мной не согласился. Каким-то образом высчитал, что другие девочки исполняли роли на восьмое марта и раз тогда наша дочь отдыхала в теплых краях, то теперь, получается, снова ее очередь. Поэтому бедным музработникам пришлось срочно впихивать ее в уже написанный сценарий. Так, вместо второстепенной роли бабочки, которая досталась массовке, Алина будет изображать лесную фею. Как по мне, так разницы никакой, разве что костюм другой, а танец остался таким же. Но что Алина, что Максим, гордятся этим достижением и целыми днями порхают вокруг дивана. На пару, да. Эти двое вообще редко расстаются. Кажется, что Горский слишком серьезно отнесся к своему обещанию наверстать упущенные годы и теперь пытается впихнуть программу максимум в несколько месяцев. Думаю, если бы не необходимость хоть изредка появляться на работе, они бы целые дни проводили в аквапарках, игровых комнатах и кафешках.

И когда я говорю они, я имею в виду не то, что Максим отводит туда Малинку и покорно ждет на диванчике пока она вдоволь наиграется. На прошлой неделе, например, его едва не выдворили из одной игровой за то, что он устроил бой пластиковыми шариками с группой подростков. Если бы дети за него не заступились, дело бы явно закончилось вызовом охраны.

Да и к появлению сына он относится со всей серьезностью. Мне кажется, он уже все будущие секции распланировал вплоть до окончания школы. У меня только первый триместр, а я на днях застукала мужа за выбором парной именной футбольной формы для отца и сына. Без шуток. Думаю, от заказа его остановило лишь то, что с именем мы все еще не определились, а иначе бы уже встречал курьера с заказом.

— Ты Оксане не звонил, кстати? Свята Малинка не заразила?

— Думаю, если бы заразила, Окси бы уже сама меня набрала, —мрачно роняет Горский.

Несмотря на то, что мы продолжаем общаться со Святославом и частенько приглашаем его в гости, с его матерью муж практически не поддерживает связь. Все их общение сводится к сообщениям с датой и временем, когда она должна собрать сына и выдать нам его для прогулки.

Надо отдать ей должное, эта женщина даже не пыталась манипулировать чувством ответственности Максима. Видимо, быстро смекнула, что в ее новой жизни с должностью секретарши в средненькой конторе, найти бесплатных нянек не так легко. Поэтому не только без лишних слов отпускает с нами Свята, но и вполне искренне благодарит после.

И хоть Максим не любит разговаривать на эту тему, пару раз я все-таки задавала ему вопросы. Об их прошлой жизни. О том, как он относился к Оксане и ее сыну.

Горский считает, что заботой о них он заполнял пустоту в своей жизни. Будто на подсознательном уровне знал, что где-то там у него есть настоящая семья и заводить серьезные отношения ему не стоит. А заботиться о ком-то хотелось.

Не знаю имеют ли его слова хоть какое-то отношение к действительности, но слышать это мне было приятно. Максим, вообще, оказался на удивление разговорчивым мужчиной. Будто все эти семь лет он копил в себе тепло и нежность и теперь купает нас в них. Каждый день. Каждую минуту. Каждую секунду. И если верить ему, то собирается делать это до конца своей жизни. И я верю. Всей душой. Всем своим сердцем. Каждой клеточкой своего тела.