Темный грех (ЛП) - Олтедж Нева

ГЛАВА 33

Лючия тянется к игрушечному набору посуды, разбросанному на ковре у моей кровати, и поднимает миниатюрную чашку.

— Чай для мамочки.

Я беру подношение и делаю вид, что пью, наблюдая за Каем. Он застыл возле порога и за последние четыре часа не сказал мне ни слова. Когда он отступил от нас на кухне, у меня чертовски сильно сжалось сердце. Он не просил взять Лючию на руки. Он даже не прикоснулся к ней. Он просто… отступил.

Он просто стоял, прислонившись спиной к самой дальней стене, пока я угощала Лючию фруктами, а потом рисовала мелками, которые купила для нее Зара. Когда пришло время ужина для Лючии, я усадила ее на стульчик, пока готовила еду. Кай отошел на несколько шагов в сторону и продолжал наблюдать за ней издалека. Его взгляд не отрывался от нее ни на секунду за все это время.

— Голубое для мальчиков, — вдруг восклицает Лючия, берет голубой пластиковый стаканчик с подставкой и, вскочив на ноги, направляется к Каю.

Он моргает, бледнеет, и его глаза расширяются. Лючия останавливается перед ним и поднимает игрушечную чашку. Судя по выражению его лица, когда он смотрит на ее протянутые руки, можно подумать, что она предложила ему взрывное устройство. Медленно он забирает у нее стаканчик — он выглядит нелепо в его огромной руке — а затем подражает моим действиям, делая вид, что пьет.

Лючия улыбается, потом кладет руку ему на голову и хихикает.

— У тебя девчачьи волосы.

Кай становится абсолютно неподвижным, даже его дыхание полностью остановилось, но эмоциональное потрясение в его глазах совершенно не соответствует его неподвижному телу. Наша дочь гладит его по голове, как она обычно делает это со своими плюшевыми игрушками, а затем обходит его и направляется в гостиную, где Зара расправляет подушки на диване.

С тех пор как сестра приехала час назад, она старалась делать вид, что занята работой по дому, при этом не сводит с нас настороженных глаз. Она всегда защищала Лючию, но меня удивляет отсутствие какой-либо другой реакции с ее стороны. Ни вопросов, ни обвинений, ни требований. Она ни словом не обмолвилась о том, что нашла Кая здесь. И это не из-за ее прежнего нежелания разговаривать с незнакомыми людьми. Это совсем другое. В последнее время я вообще не узнаю ее.

— Мы собираемся принять ванну, — говорит Зара, подхватывая Лючию на руки. — И я уложу ее в постель.

Я киваю.

— Хорошо.

Мой демон следит за ними глазами, пока они не исчезают в двери ванной, затем медленно поднимается и садится рядом со мной на кровать.

— Кто… — Он сглатывает, глядя на белую стену перед собой. — Кто-нибудь знает?

— Нет. Кроме моей сестры и Массимо, нашего сводного брата, все считают, что она дочь Батисты.

— Почему?

— Потому что так было безопаснее.

Он наклоняет голову, сосредоточившись на своих сцепленных руках между широко расставленными коленями.

— Мне нужно проверить твою рану, — говорю я.

— Все в порядке.

— Мне все равно нужно ее проверить. — Мое плечо задевает его руку, когда я встаю, и от этого случайного прикосновения меня пробирает дрожь. — Я схожу за аптечкой.

Коробка с медицинскими принадлежностями находится на кухне, и когда я огибаю барную стойку, чтобы достать ее, в ванной раздается смех. У меня защемило сердце, и я улыбнулась. Я представляю, как Зара, промокшая насквозь, принимает ванну с Лючией.

Когда я возвращаюсь в свою спальню, Кай стоит у прикроватной тумбочки и рассматривает фотографии в рамках, расставленные на ней.

— Сними рубашку, — шепчу я.

Его челюсть сжимается.

— Не думаю, что это разумно, тигренок.

— Ничего такого, чего бы я не видела раньше. — Я делаю шаг к нему и начинаю растегивать первую пуговицу.

У меня был план, мне нужно быть равнодушной. Проверить порез на его боку и покончить с этим, словно это обычная задача. В конце концов, это он создал эту дистанцию между нами. Я сказала себе, что смогу это сделать. Я могу притвориться, что между нами больше ничего не осталось.

Неправильно. Его близость, его запах, тепло его тела, которое, кажется, просачивается в мое, даже когда мы не касаемся друг друга, — и все это заставляет мои чувства вырываться на свободу. Потребность прильнуть к нему и уткнуться носом в его кожу, снова почувствовать себя в безопасности и любимой, просто непреодолима.

Мне едва удается расстегнуть первую пуговицу. Мои пальцы дрожат, а зрение затуманивается от непролитых слез. Я делаю глубокий вдох и перехожу к следующей, а затем к следующей, работая исключительно на ощупь, а не полагаясь на зрение. Как только расстегивается последняя пуговица, я отпускаю его рубашку и не свожу глаз с его груди, не решаясь встретиться с ним взглядом.

Марля на порезе покрыта засохшей кровью. Осторожно сдираю ее, затем наношу толстый слой крема с антибиотиком. Рана не выглядит инфицированной.

— Ты принимаешь лекарства?

— Да.

Я начинаю накладывать новую повязку. — Продолжай принимать их еще как минимум пять дней. На всякий случай.

— Чертовски тяжело находиться так близко, когда все мое существо жаждет прижаться к нему. Чувствовать его тепло, окутывающее меня. Мне всегда казалось, что ничто не может коснуться меня, когда я нахожусь в его объятиях. Как он мог меня бросить?

— Я думала, ты любил меня, — шепчу я. — Похоже, я ошибалась.

Рука Кая вырывается, обхватывает мою талию и прижимает меня к себе. Я чувствую, как вздымается и опадает его грудь. Его дыхание — быстрое и неглубокое. Его вторая рука тянется к моему затылку, пальцы запутываются в моих волосах. Теплое дыхание покалывает мою кожу, когда он опускает голову, пока его рот не оказывается рядом с моим ухом.

— Да. — Хриплый тембр его голоса отдается во мне до самых костей. — Но только в той части, где используешь прошедшее время. Я не только все еще люблю тебя. Я, блядь, живу ради тебя, тигренок.

Мое дыхание сбивается. Я обхватываю его руками, крепко прижимая к себе.

— Каждый вздох, — продолжает он. — Каждое биение сердца. Каждая капля моей крови — твоя. Все это было твоим с того момента, как мы встретились много лет назад. Если ты хочешь, я вырежу свое гребаное сердце и положу его к твоим ногам. Оно твой и всегда будет твоим.

Теперь у меня дрожат не только руки, все мое тело сотрясает дрожь. Я со всей силой впиваюсь ногтями в его спину, а слезы бессовестно текут по моим щекам.

— Так почему же ты меня бросил? — Это должен был быть крик, но в итоге получился болезненный хнык. — Почему?

Его объятия становятся все крепче, сжимая меня так, словно он пытается слить мое тело со своим. В следующее мгновение он поднимает меня и ставит на комод. Его ладони медленно, словно наслаждаясь прикосновением, движутся вверх по моим рукам, затем по плечам, чтобы коснуться моего лица.

— Спроси меня о чем угодно, только не об этом. — В его глазах, встретившихся с моими, столько муки и печали. — Если я скажу тебе, ты возненавидишь меня навсегда, тигренок. Скажи только слово, и я признаюсь тебе в каждом своем темном грехе. Только не в этом.

Я беру его лицо в свои руки и прижимаюсь лбом к его лбу.

Когда убили моего отца, я была слишком потрясена, чтобы думать о чем-либо. Но через некоторое время, когда я лежала без сна в своей постели, тщетно ожидая возвращения моего демона, размышления были единственным, что я могла сделать. Тот звонок, который он получил в последний раз, когда мы были вместе. Так был убит мой отец — одним выстрелом в голову. А потом мой демон исчез в воздухе. Мне потребовалось время, но в конце концов я соединила все точки.

— Я уже знаю, — шепчу я. — Я знаю, что это был ты.

Кай дергается и начинает вырываться, но я обхватываю его ногами, удерживая на месте.

— Я была так зла и обижена, когда поняла, что это был ты, — продолжаю я. — Какое-то время я даже ненавидела тебя. Единственный человек, которому я полностью доверяла. Человек, который сказал, что никогда не причинит мне вреда. Любовь всей моей жизни…