Не бойся, малышка - Тарасова Ирина

В раздражении я густо замалевала вторую строчку и подписала: «Не подлежит реставрации». Как говорится, кобыла сдохла, и нет смысла делать искусственное дыхание.

Под номером три в моем списке значился «Мистер X». Иными словами — «первый встречный».

Я смяла листок и подумала, что самым благоразумным решением будет лечь спать. «Утро вечера мудренее», — как сказала бы Тима. Я постелила себе на диване и моментально заснула.

Заиграла пасторальная «посторонняя» мелодия. Я отчаянно не хотела просыпаться. Мне снился интересный сон. Будто я в чьих-то теплых и мягких объятиях. Меня целуют, ласкают, касаются влажными губами…

— Ой! — Я вскочила на постели.

Рядом со мной стояла Тима. В одной руке она держала ковшик с водой, другая ладошка была мокрой.

— Ты что?.. — От возмущения у меня все слова застряли в горле. Я провела рукой по лицу. Оно было мокрым.

— Я тебя будила, а ты — никак… И звонок…

Словно в подтверждение опять зазвучала мелодия.

— Да, — выдохнула я в трубку. — На проводе.

— Вообще-то связь мобильная, — усмехнулись на том конце. — Как там Тима?

Я посмотрела на девочку. Она продолжала стоять рядом со мной с ковшиком в руках.

— Водными процедурами занимается, — ответила я.

— Значит, я еду?

— Давайте. Вкусненького захватите к чаю.

— Без проблем. Скажи, как легче вас найти.

Я дала нужные ориентиры, положила мобильник рядом с диваном и поплелась в ванную. Когда я появилась после душа, свежая, пахнущая медом и причесанная, Тима сидела на диване. Мое одеяло, подушка и простыня лежали одной кучкой. Рядом примостился грустный Мумрик.

— А ты умывалась? — поинтересовалась я.

Тима потупилась. Я вспомнила, что она, как и я, не умеет врать.

— Быстренько в ванную, надо умыть личико и ручки. А еще надо тебя причесать. Папа уже едет.

Тима послушно засеменила в ванную. Я зашла следом. Тима открыла кран и осторожно, словно боясь обжечься, подставила руки под струю воды. Немного поелозив ладошками друг о друга, она провела мокрыми пальцами по щекам и закрыла кран. А потом безропотно терпела, пока я умывала ее, вытирала, расчесывала и заплетала волосы. Когда пришел ее синеглазый отец, он остался вполне доволен своим чадом.

— Ты прямо как настоящая принцесса, — сказал он, подавая Тиме шуршащий кулек. Тима немедленно залезла в него.

— Ой, дадончики. И печенинки. А мюсли я не буду. А это что? — Она вынула сверток, развернула. — Чи-и-и-з, — улыбнулась она.

— Это для Дарьи. «Эдам» почти как Эдем.

— Райское наслаждение, — проявила я свою эрудицию.

— Где? — Тима высыпала содержимое пакета на кухонный стол и принялась его придирчиво исследовать. — Где батончики?

— Какие батончики? — не понял отец.

— Даша сказала «Баунти» — райское наслаждение.

— Нет, — рассмеялась я. — Это я про сыр.

— Неправильно ты сказала, — вздохнула Тима. — Давайте кушать. — И первая села за стол. — Мне, чур, с ягодками. — Она открыла баночку йогурта с изображением киви.

— Я уже позавтракал, — сказал ее отец, но, заметив на лице дочери сожаление, добавил: — А чай с девочками с удовольствием выпью.

— Девочки вприкуску? — пошутила я.

— Вприглядку.

Я разлила чай по чашкам, высыпала на тарелку печенье и взяла себе йогурт с ананасом.

— Как у вас вчера вечер прошел? — поинтересовался Тимин отец.

— Хорошо, — ответила я. — А у вас? Кстати, я даже не знаю вашего имени.

— Станислав, — ответил мужчина и шумно отхлебнул чай. — Сори, — смутился он. — Пить очень хочется. Вчера, если честно, я немножко перебрал. Открытие «персоналки» как-никак.

— Станислав Кошелев?.. Супердизайнер… — От неожиданности ложка выпала у меня из рук.

— Ну уж и супер, — усмехнулся Станислав, явно довольный моим восхищением.

— А мы, пап, тоже рисовали, — сказала Тима и тут же выскользнула из-за стола. Уже через секунду она вернулась, прижав к себе листы бумаги. — Даша меня рисовала, а я ее.

Станислав взял в руки эскизы. Бегло просмотрел первый листок, второй. Третий заинтересовал его уже больше, на последнем он задержался. Наконец, отложив эскизы в сторону, он с явным любопытством посмотрел на меня:

— Что посещала?

— Кружок при дворце… хореографический, — ляпнула я.

— Где рисованию училась?

— Так… В школе… Год в клуб ходила, потом сама, по книжкам… Да знаю я, знаю, что таланта у меня нету…

— Кто тебе фигню такую сказал?

— Что же, я сама не понимаю?..

— Выходит, что нет. Во-первых. — Он встал, вышел из кухни и уже через несколько секунд вернулся. В его протянутой руке я заметила сложенный вдвое прямоугольник картона. — Это пригласительный на выставку. Если интересно — сходи. Но там, переверни… — Я послушно перевернула. На обратной стороне я увидела написанный от руки многозначный номер. — Это телефон одной моей знакомой, — пояснил Станислав. — Нелли Петровна немного консервативна, но зато она прекрасный педагог и недорого берет.

— Недорого — это как? — испугалась я.

— Сто пятьдесят в час. Но после нее и в Мухинское без проблем поступали.

— Спасибо, — вздохнула я. — С работой все никак.

— А в няни пойдешь? — спросил Станислав и посмотрел на Тиму.

— Ура! — закричала она. — Даша няней будет!

Древние философы говорили: все, что вы ищете, само ищет вас. И они не были дураками. Я сходила на выставку и стала работать у Кошелевых. Три раза в неделю посещала изостудию. С Тимой мы ладили, денег на обучение и на скромное житье-бытье мне хватало.

Не хватало мне только «первого встречного». Конечно, я не жила затворницей. В студии познакомилась с Серегой, мечтающим стать web-дизайнером. Он был некрасивым брюнетом, ростом не выше ста пятидесяти. Рост меня не волновал. Мне не нравилась щетина на его щеках, подбородке, а особенно на шее. И еще — единственной приемлемой формой общения он считал монологи. Причем предпочитал свои. Когда я пыталась излагать собственную точку зрения на что-либо, его взгляд тускнел, и всем своим видом Серега демонстрировал, что все, что я так упорно пытаюсь втолковать ему, — полная туфта, а ему все это вообще до фонаря.

И все же после двухнедельного знакомства он пригласил меня в кафе. Без энтузиазма я согласилась и даже с видимым интересом выслушала его монолог о пользе глобальной сети в сфере личных знакомств. Теоретическую часть я выслушала спокойно, но, когда Серега начал хвастать своими практическими интернет-секс-победами, мне тут же захотелось уйти, залезть в ванну и потереть себя жесткой мочалкой. Но, воспитанная своим папой в уважении к мужчинам, я молчала и терпела. Оказалось, зря. После второй бутылки пива Серега совершенно неожиданно предложил мне переспать и тут же полез целоваться. Я дала ему по морде. Даже на ощупь его щетина оказалась премерзкой.

Серега обиделся и больше предложений мне не делал, а в студии нашел место в самом углу, подальше от меня, рядом с длинноволосой брюнеткой с легким пушком над верхней губой.

Честно сказать, Серегино перемещение в пространстве оказалось мне на руку. В тот же день к нам в студию, легко ступая громадными ногами в бесшумных кроссовках, вошел Дима. Я очень удивилась, когда слесарь, починивший мне кран, взял мольберт и сел рядом со мной.

— Ну как ты? — спросил он, как будто мы были давно и хорошо знакомы. — Как дела? Кран больше не течет?

— Нормально, — шепотом ответила я. — Не течет. Ты как здесь оказался?

— Шабашку закончил. Буду теперь регулярно посещать. Как там сестренка?

— Не мешайте, — цыкнула соседка справа, которая старательно грунтовала изображение ступни неизвестного негра.

— Не злись, Ритка, — улыбнулся Дима, сделал неопределенный жест влево и, повернувшись, кивнул.

— Ты здесь всех знаешь? — удивилась я.

— Ага, я второй год. В прошлом не поступил. Но в следующем — обязательно.

— Замолчишь ты или нет?! — опять подала голос Ритка, и грифель ее карандаша треснул от возмущения.