Измена. Закрывая гештальты (СИ) - Шабанн Дора

Владимир Захаров «Лишь только солнце развеет печаль»

Когда до входа в бар осталось метров пять, у Глеба зазвонил телефон и, глядя на экран, он как-то помрачнел.

Осторожно тронула за рукав:

— Ты пока поговори, я быстро!

Оставив недовольно скривившегося Глеба Максимовича у порога, нырнула в привычный полумрак любимого заведения.

Сегодня суббота и пока еще достаточно рано, но чуть позже именно здесь одна малоизвестная, но прекрасная питерская группа будет играть шикарный кавер на наших с Фисой обожаемых «Битлов».

Да, давненько мы не выбирались сюда поорать песни, любимые с детства, особенно «Help!» и «Eight Days A Week».

Ностальгически хмыкнув, вспомнила, как еще до запрета на курение в общественных местах мы, тогда бездетные, возвращались домой за полночь веселые, счастливые и прокуренные насквозь, то есть до трусов. И обязательно мыли голову, иначе спать было невозможно. Эх, какое время было: голодное, злое, но сейчас ясно, что беспроблемное. И Марк, и Ромка отпускали нас без особых сложностей, так сходили с нами пару раз, оглохли от восторженных воплей на протяжении трех часов почти без перерыва и решили «доверять».

Вот такую, улыбающуюся своему прекрасному прошлому, меня и встретил у начала барной стойки одетый с иголочки и благоухающий хорошим селективным парфюмом Игорь.

И понеслось.

Стоило нам устроиться на высоких барных стульях, как мне тут же подали кофе по-ирландски. Кое-кто готовился, понятно.

А если бы я за рулем была?

— Ариша, как же ты прекрасна. Спряталась, моя нимфа. Ну, надеюсь, теперь это в прошлом?

Молча закатила глаза и осторожно попробовала кофе.

И ничем его не смутила. Обалдеть.

— Арина, чтобы ты там себе ни думала, но я же не совсем из ума выжил, поэтому поясню: это вопрос очень больших денег. Кроме того, что ты всем хороша, прекрасна, удивительна и до сих пор нравишься моим родителям, но у тебя ещё и дети есть. Когда мы поженимся и представим тебя моей родне, то через некоторое время, как сыр в масле будем кататься.

Вздрогнула от такой перспективы. В разрезе моей нынешней жизни в Новгороде все это звучало странно, и я бы даже сказала — устрашающе.

— Что за бред сумасшедшего?

Игорь взлохматил идеально уложенные волосы и нехотя пояснил:

— Мне к сорока пяти нужно обязательно быть женатым и иметь наследников.

Вот это поворот, как любит говорить Костя.

— Ничего не понимаю, но в любом случае мои дети никак не могут быть твоими наследниками, — выдохнула.

Хоть какая-то от Романа Николаевича польза, однако.

Но я, оказывается, еще не достигла дна Марианской впадины, да.

— Могут, Ариша. Мне нужно будет их всего лишь усыновить. С твоим бывшим вопрос мы решим.

Охренеть.

Нет, ну, охренеть же!

Меня кто-то спросил, а?

— Игорь, я ни в каких аферах и ни за какие деньги принимать участие не буду, а дети мои тем более.

Езус-Мария, ну что за бред?

И пока Игорь собирался с мыслями и достойными аргументами, на мои плечи легли горячие ладони и из-за моей спины позвучало резкое:

— Так, мужик, ты не понял? Отвалил. Дама занята окончательно и бесповоротно. Уходи, пока цел. С бывшим он вопрос решать собрался. Вот только с настоящим и будущим не выйдет.

В финале гневного высказывания меня разворачивают, и я с удовольствием обнимаю моего теперь уже постоянного спасителя и отличное успокоительное в одном лице.

— Арина! Это еще кто?

Холера ясна, Игорь, когда ты начал так тормозить?

— Ее будущий муж. Свали уже в туман, прекрати расстраивать Арину и злить меня. Результат тебе не понравится. Погоди чуть-чуть, милая.

Глеб, поцеловав меня в макушку, отстраняется и, прихватив Игоря за плечо, выводит наружу.

Пока переживаю, успеваю допить свой кофе и милейший бармен Володя ставит передо мной еще одну чашку:

— Давно вас не было, Арина, и Анфиса тоже не появляется.

— Ох, Володя, я в Новгород переехала, теперь выбраться редко удается.

— Да уж я понял. Рад за вас, конечно, но вы, пожалуйста, помните, что мы скучаем и по субботам ждем. Всегда.

— Ари, любимая, ну даже на минутку отвернуться невозможно, — нежный поцелуй в основание шеи прямо у места начала молнии платья. Как очень жирный намек.

— Глеб, — разворачиваюсь, спрыгиваю со стула, обнимаю его за талию и прячу нос в изгибе шеи. — Я тебе, конечно, очень благодарна. Но ты со своими заявлениями, конечно.

Горячие, сильные ладони гладят спину и плечи. Млею и таю, пока этот невероятный подарок судьбы оплачивает мой кофе, а после решительно увлекает меня на выход.

А выбравшись на свет божий, обнимает бережно, но крепко:

— Медовая, я тебя предупреждал, что ты моя и больше ничья? Я подожду, пока ты привыкнешь к этой мысли, но знай — я всегда буду рядом.

— Как-то ты меня этой бескомпромиссностью напрягаешь.

Мурчу и вожу носом от ключицы до уха.

Горячо выдыхает мне в макушку, притягивает к себе еще ближе, откровенно демонстрирует, как скучает:

— Просто позволь мне заботиться о тебе, беречь тебя, баловать, радовать, на руках носить, поддерживать во всех делах. Позволь мне любить тебя и охранять.

А финальный, ставящий точку в этой декларации, поцелуй — выше всех ожиданий, желаний, да он даже мечты превосходит.

И голова кружится, и ноги не держат, и сердце стучит в горле.

А этот невозможный, нежданный, невероятный мужчина легко подхватывает меня на руки и несет обратно в ресторан. К детям.

Когда мы, немного запыхавшиеся и взлохмаченные, с горящими глазами возвращаемся за стол к довольному семейству, то там уже подали десерт.

А свекор, наклонившись ко мне и кивнув на то, как Глеб обстоятельно рассказывает об успехах Кости его бабушке, шепнул:

— Ариша, детка, мне, конечно, грустно это говорить, но я понимаю, что против Глеба у Ромки, к сожалению, шансов нет. И это даже если не брать в расчёт вашу предыдущую историю и все Ромины косяки.

Печально улыбаюсь, потому что Николай Романович всегда был чудесным и понимающим. И помогал, и поддерживал.

Да, наверное, он был для моих детей лучшим из дедов, а для меня в большей степени отцом, чем мой собственный.

— Несмотря ни на какие изменения в моей жизни, вы всегда были, есть и, я верю, что будете, любимым дедушкой для Леры и Кости, а для меня тем самым человеком, к которому я могу обратиться за помощью.

— Конечно, Ариша. Всегда, — он возвращает мне улыбку.

Долги семейные и не очень, розданы и закрыты.

Можно возвращаться.

Домой?

Глава 61

Санкции, черные розы и тревожные звоночки

'На лицо ложится тень

От сомнений разных.

Для тебя я — будний день,

Для меня ты — праздник…'

Л. Дербенев «Тает снег»

Обратная дорога с сытыми, довольными детьми и получившим пару горячих поцелуев авансом, а поэтому загадочно улыбающимся Глебом, прошла мирно. Хотя дети меня все же удивили.

— Мам, я понимаю, что накосячил, но вот если бы была какая-то инструкция, ну, не знаю, на такой случай. Было бы проще сориентироваться.

Лера тут же ткнула его в бок и забурчала:

— Ты младенец? Чего тебе? Карточки с пояснениями: так делать можно, а так нет? Туда не ходи, сюда ходи? Телефон заряжай перед выходом и пауэр-банк с собой бери?

Кот помрачнел и задумался.

— Вот, в детстве были комиксы всякие, прикольные. Я из них много, чего запомнил, про то, что надо ключи от дома брать до того, как дверь захлопнешь, что окна закрывать надо, ну, газ и свет выключать тоже. Познавательно и полезно. Сейчас-то смешно, но вообще было удобно.

И тут меня посетил неожиданный вопрос:

— Скажи-ка мне, мое солнце, а как вы этого Бурого нашли?

— А, байкера, что ли?

— Именно. Все же лес, темно, связи нет.

Паника, дремавшая все это время где-то в районе сердца, вновь расправила крылья и прилично так меня накрыла. В висках застучало, дышать стало трудно.