Руфь, казалось, взвешивала все «за» и «против».
— Ну же? — настаивала Клэр.
— Он не хотел говорить.
— Что это значит?
— Я видела их вместе в прошлую субботу. По крайней мер, думаю, что это она. Моника Аренс?
— Господи… — прошептала Клэр, зажимая рот. — Где?
— Напротив «Кьятти», в центре.
— Ты уверена?
— Я подошла прямо к окошку автомобиля, наклонилась и разговаривала с Томом. Вначале я подумала, что он с тобой, но потом увидела ее и, сказать по правде, оказалась в дурацком положении. Даже не знала, что сказать, когда поняла, что это не ты.
— Как он объяснил?
— Никак. Просто представил ее.
— А как она выглядела?
— Невыразительно. Светлые волосы, набок пробор, почти без косметики. Нос длинноват.
— Что они делали?
— Если тебя интересует, не целовал ли он ее или что-то в этом роде, то нет. Но давай будем честны перед собой, Клэр. Как ты думаешь, чем занимаются мужчина и женщина, когда встречаются в автомобиле посреди стоянки? Если ты спросишь его, я уверена, что он будет все отрицать, но мне кажется, что у тебя сложилась такая же ситуация, как у меня.
— Боже мой, Руфь, я просто не хочу в это верить.
— И я не верила, когда начала подозревать Дина, но доказательства все накапливались.
Клэр прошептала:
— Это так больно.
— Конечно. — Руфь сжала руку подруги. — Поверь мне, уж я-то знаю.
— Его сейчас нет, предполагается, что он в школе. Он так часто уходит. Но как я теперь узнаю, когда он говорит правду? Он может быть где угодно. — Руфь не отвечала, и Клэр почувствовала, как отчаяние нарастает в ее душе вместе с опьянением от вина. — Вот тот самый момент истины, о котором ты меня предупреждала, — заключила она.
— Совсем не весело решать, как поступить дальше, верно?
— Да уж. — Внезапно Клэр ощутила прилив мужества и отодвинула свой бокал, еще полный. — Но я не буду женой на время! И он расскажет мне всю правду, потому что я заставлю его! — Она вскочила на ноги. — И будь я проклята, если стану напиваться по этому поводу!
Взрыв гнева заставил ее почувствовать себя лучше, и она отправилась домой, где занялась осветлением волос. Том вернулся около десяти часов, и она услышала, как он поднимается по лестнице в их комнату. Он остановился в дверях ванной, устало развязывая галстук. Она продолжала укладывать влажные пряди колечками вокруг лица, не глядя в его сторону.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — бесцветным голосом ответила Клэр, игнорируя его умоляющий тон.
Он вытянул рубашку из брюк, долгое время стоял так, прежде чем, вздохнув, открыл, что было у него на душе.
— Послушай, я еще за ужином хотел спросить и больше не могу откладывать этот вопрос. Как вы сегодня встретились с Кентом?
Она, не останавливаясь, взбивала волосы, приподнимая их и наполняя комнату кисловато-сладким запахом химикалий.
— Было тяжело. Никто из нас не знал, как себя вести.
— Ты хочешь, чтобы я перевел его из твоей группы? Она взглянула на мужа.
— Только я веду английский повышенной сложности в выпускных классах.
— Может, будет лучше, если Кент перейдет к другому учителю?
— Не слишком-то справедливо по отношению к нему, верно?
Виновато, тихим голосом, Том ответил:
— Верно.
Она еще немного помучила его, прежде чем бросить:
— Пусть остается.
Он отошел, чтобы раздеться и надеть пижамные брюки. Она зашла в спальню и открыла комод в поисках ночной рубашки. Том в ванной чистил зубы. Когда он вышел, она уже лежала в кровати. Он выключил свет и ощупью пробрался на свое место рядом с женой. Накрывшись одеялами, они лежали рядом, но словно стена отделяла их друг от друга. Шли минуты, и каждый знал, что другой не спит. Наконец Том произнес:
— Я вызывал его сегодня к себе в кабинет, но он отказался прийти.
— Можно ли его обвинять? Он в такой же растерянности, как и все мы.
— Я не знаю, что делать.
— Только меня не спрашивай, — желчно ответила Клэр. — А что она говорит?
— Кто?
— Его мамаша.
— Откуда мне знать?
— Как, разве ты не консультируешься с ней по каждому вопросу?
— Ой, Бога ради, Клэр.
— Откуда ты знаешь номер ее телефона, Том?
— Это просто нелепо.
— Откуда? Ты врываешься на кухню, хватаешь трубку и набираешь его за какую-то долю секунды. Откуда он тебе известен?
— Он есть в школьных документах. Ты же знаешь, я хорошо запоминаю числа.
— Конечно, — саркастически произнесла она и отвернулась лицом к комоду.
— Клэр, она для меня не больше чем…
— Перестань. — Клэр дернулась и, жестикулируя в темноте, продолжала: — Не оправдывайся, потому что я больше не знаю, чему верить, и мне и без этого трудно. Я сегодня разговаривала с Руфью, и она сказала, что видела тебя с этой женщиной у «Кьятти» в прошлую субботу.
— Я говорил тебе, что виделся с ней тогда.
— В машине, Боже мой! Ты встречался с ней в машине, как… как какой-то дешевый волокита! В машине, на; стоянке?
— А где бы еще я мог с ней встретиться? Тебе стало бы легче, если бы я сказал, что ходил к ней домой?
— Черт, но ведь ты и это делал, правда? А где ты был вчера?
— У отца.
— Как же.
— Позвони ему.
— Может, я так и сделаю, Том. Может быть.
— Мы сидели на веранде и пили пиво, и я рассказал о Кенте.
— И что же он ответил?
— Мне показалось, что ты собираешься позвонить ему, так что спроси сама. В конце концов, ты не поверх ничему, что говорю я. Ты только что это сказала.
И он тоже повернулся к ней спиной. Так они и лежа злясь и подбирая ответы, которые были бы резче, чем что уже прозвучали, мечтая о раздельных кроватях.
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем оба заснули, но любое движение с другого края кровати будило их, а любое прикосновение заставляло отдергиваться за демаркационную линию, проходящую посередине матраса. Даже во сне, нарушаемом таким образом, их гнев не испарился, и не было ни объятий, ни шепота, молящего о прощении. Только двое людей, знающих, что завтра будет не лучше, чем сегодня.
На следующее утро до начала занятий Том встретился с Клэр на заседании английской кафедры. И снова почувствовал себя неловко оттого, что был ее начальником. Снова поймал на себе любопытные взгляды коллег, заметивших напряженность между директором и его женой. Оглядывая холл в момент прибытия учеников, Том ждал, когда же появится Кент, но парень, должно быть, решил воспользоваться другим входом и избегал встречи с ним. В обед Том увидел, что Челси и Эрин сидели за столиком вдвоем, а Кент находился в другом конце столовой и обедал вместе с Пиццей Лостеттером и другими футболистами, А Робби, обычно сидевший с ними, сейчас обедал в одиночестве. Том, как обычно, прошелся по залу, останавливаясь то здесь, то там, чтобы поговорить с ребятами, но не стал приближаться к столику Кента. И только издали наблюдал, как парень, выбросив стаканчики из-под молока в мусорную корзину, покинул столовую. Оставшись в огромном, шумном зале, Том ощутил ту же тягу к сыну, то же волнение, из-за которого боль в сердце стала для него уже постоянной. Его сын. Темноволосый, упрямый, обиженный и так неожиданно обретенный сын, который вчера не подчинился его приказу и заставил Тома ждать его, чуть не задыхаясь от волнения, ждать до самого конца седьмого урока, пока он окончательно не понял, что Кент не придет.
