Кормилица по контракту - Бочарова Татьяна

— Что это? — Она робко взяла конверт, не решаясь заглянуть внутрь.

— Смотри, не стесняйся. — Вадим демонстративно отошел в сторону.

Валя сунула руку вовнутрь, и ее пальцы нащупали тонкую стопку фотографий. Она наугад вытащила одну, поднесла к глазам, и тут же кровь бросилась ей в лицо. На снимке была изображена она, в томной позе развалившаяся на диване, крепко зажмурившись. Рядом лежал Тенгиз, его руки плотно охватывали ее бедра. Из одежды на обоих не было ровным счетом ничего.

Валя вскрикнула и выронила карточку.

— Ты дальше погляди, — ледяным тоном посоветовал Вадим.

— Нет, не надо, я не хочу!! — Валя в ужасе замотала головой.

— Отчего же? — он зло усмехнулся. Затем тяжелыми шагами прошел по кабинету. Взял конверт из ее безвольно опущенных рук, достал несколько фотографий, сунул ей под самый нос. — Хороша, правда? Вполне подойдет для порносайта.

Валя из-под полуопущенных ресниц в оцепенении смотрела на снимки. Снова и снова она, лицо запрокинуто в неистовой страсти, руки прижимают к себе Тенгиза, его плечи укутаны ее волосами. А главное — главное, она узнала диван, на котором происходит вся эта мерзость. Это ее диван, тот, что стоит в детской комнате, где спит Антошка! Боже правый, как такое возможно?!

— Ну что, удовлетворена? — Вадим отобрал у нее фотографии, сложил аккуратной стопкой, спрятал обратно в конверт и сунул в стол. — Если честно, на меня они произвели не меньшее впечатление, чем сейчас на тебя. Вот, значит, чем ты занималась в то время, как я отсутствовал. Хорошенькое хобби!

— Но… это… это неправда! Этого не было! Никогда! Поверь мне!! Ты должен поверить! — Валю трясло как в лихорадке, даже зубы стучали.

— А твой друг утверждал обратное.

— Какой друг? Тенгиз?

Ее вдруг пронзила догадка. Тенгиз. Кира. Значит… они вдвоем? Такое можно сделать лишь вдвоем. Но как? Как?!

— Он самый. Клялся мне, что у вас страстная любовь, что вы жить друг без друга не можете.

— Когда клялся? Вы… вы разве виделись?

— Еще бы. Он проходу мне не давал с тех пор, как я приехал из Екатеринбурга, названивал с утра до ночи. Рассказывал, как ты мечтаешь вылечить больную сестренку и оттого торгуешь собой, в расчете получить с меня как можно больше денег, помимо гонорара за кормление. Просил вернуть тебя ему как можно скорее. Я решил, что не буду вредничать, и стоять на пути у такого большого и светлого чувства.

— Это… он дал тебе фотографии?

— Ну не Кира же! — Вадим усмехнулся.

— Да, конечно. Не Кира. — Валя почувствовала, как дрожь отпускает ее. На смену ей пришло холодное безразличие.

Все кончено. Она ничего не сумеет доказать. Никогда. Вон там, в столе, конверт с ее фотографиями. Но как же, черт возьми, они это сделали? И — зачем?!!

Вадим больше ничего не говорил, молча смотрел на нее, мрачно сдвинув брови. Валя медленно поднялась с кресла и двинулась к двери.

— Куда ты? — равнодушно поинтересовался он.

— Я ухожу. Прощай.

— Всего хорошего. Желаю счастья с твоим возлюбленным.

Валя вышла из кабинета. У нее было ощущение, что ее со всего маху, совершенно неожиданно, огрели по голове кувалдой. Потрясенная и потерянная, она поднялась в детскую, со слезами на глазах поцеловала Антошку. Затем надела куртку, взяла сумочку и спустилась обратно в холл.

На первом этаже витал крепкий запах хвои, напоминая о том, что совсем близко самый главный в году праздник.

«Сейчас вернется Наталья, — испуганно подумала Валя, — увидит меня такую, спросит, в чем дело. Что я стану ей говорить?»

Она воровато оглянулась и быстро зашагала к выходу. С силой толкнула дверь и едва не сшибла с ног запорошенную снегом Киру. Та невольно отпрянула назад.

— Ты? Что ты здесь делаешь?

— Антошка был болен. Вадим вызвал меня покормить его молоком.

— Тебя? Вадим?

— Да.

Кира кивнула. Потом окинула Валю пристальным, испытующим взглядом.

— Он… что-нибудь говорил тебе?

— Да.

— Показывал?

Валя подняла на Киру полные слез глаза, надеясь увидеть на ее лице следы смятения. Но оно было совершенно спокойным. Мало того, тонкие губы Киры слегка подрагивали в торжествующей улыбке.

— Кира, — прошептала Валя едва слышно, — пожалуйста, скажи мне — за что? За что?!

— Скажу, детка, не волнуйся. — В Кирином голосе так же звучало торжество. На ее всегда бледных щеках зажглись два неровных, ярко-алых пятна. — Только не здесь, не на этом крыльце. — Она крепко взяла Валю под локоть и потащила за собой, в темноту и метель.

Валя не сопротивлялась. Ей было настолько безразлично, что с ней будет дальше, что в душе не осталось ни страха, ни тревоги — лишь горькое недоумение, желание понять, постигнуть суть и причину чудовищной несправедливости, в одночасье разрушившей ее жизнь.

Кира провела Валю через занесенный снегом двор и, открыв ворота, вывела на улицу.

— Нам туда, — она махнула рукой в сторону сверкающего разноцветными огнями вечернего бара, — посидим в тепле, выпьем по коктейлю. Я расскажу тебе одну занимательную историю, больше похожую на сказку. Только в сказках, как правило, хороший конец, а здесь… Здесь он самый, что ни на есть, отвратительный. Идем! — Кира отважно шагнула в сугроб и сразу уменьшилась в росте на треть.

Валя покорно следовала за ней, как ведомая на заклание жертва.

Из заведения доносилась веселая музыка. У тротуара стояла вереница дорогих машин. Под козырьком двери курила стройная белокурая девица в небрежно наброшенном на плечи норковом полушубке. Рядом хрипло спорили двое поддатых мужиков.

— А ну, граждане, разойдитесь, дайте дорогу! — громко потребовала Кира, вклиниваясь между мужчинами.

Те окинули ее и Валю удивленными взглядами, смолкли, как по команде, и отодвинулись в сторону.

— Добро пожаловать. — Кира широким жестом распахнула дверь.

Валя вошла внутрь кабачка. В нос ударил едкий сигаретный дым. С непривычки она закашлялась, натужно и мучительно.

Кира пару раз хлопнула ее по спине.

— Ничего, сейчас станет легче. Надеюсь, вон тот столик тебе понравится.

Она снова вцепилась в Валину руку и поволокла ее по проходу. Они очутились возле запотевшего, довольно грязного окна. Кира сняла пальто, повесила его на спинку стула и села, удобно облокотившись на скатерть. Валя продолжала стоять, все еще не в силах поверить окончательно, что перед ней не друг, а враг, от всей души желающий ей зла.

— Ну что ты торчишь, как заноза, — грубо проговорила Кира. — Конечно, тебе такая забегаловка не по нутру. Ты у нас привыкла к роскоши, сразу два мужика на тебя готовы были тратиться, не мелочась. Ничего не поделаешь, придется потерпеть. — Она подняла вверх руку и нетерпеливо щелкнула пальцами: — Официант!

У столика возник прыщеватый парень с сальным чубом.

— Да, мадам. Чего изволите?

— Мне «Кровавую Мери». А девушке… — Кира в задумчивости покосилась на Валю, — девушке «отвертку».

— Момент. — Парень исчез, будто растворился.

Валя наконец присела на краешек стула, не сводя с Киры глаз. Та улыбнулась, сладко и одновременно язвительно.

— Так о чем мы с тобой болтали? А, да, вспомнила. Я обещала тебе сказку. Ну вот, дорогая, слушай.

Жили-были две подружки, одну звали Красавицей, а другую… другую Жабой. Да, да, радость моя, не удивляйся, так почти всегда и бывает — одна подруга — красавица, а другая — форменная жаба. За Красавицей бегали добры молодцы, а за Жабой, разумеется, никто не бегал. Ей, конечно, было очень больно и обидно, но она не подавала вида, потому что была умная. Жаба хорошо училась и часто помогала Красавице, которая не могла похвастать столь блестящими способностями, как ее товарка. Да и сама посуди — когда ей было заниматься, бедной Красавице, когда ее каждую минуту приглашали на свидания? Она так уставала, так уставала, несчастная, что к вечеру просто валилась с ног. Непросто выбирать, когда в тебя влюблены сразу десять мальчишек, пардон, добрых молодцев, ох, как непросто!