Солнечная кошка (СИ) - Хаан Ашира

— А я — человек! — отчеканила, подходя и глядя прямо в его глаза. — Что во мне такого, что вы все сразу это забываете? Что Артем, что ты? Какая между вами разница?

— Я думал, ты уже поняла. — Холодно и равнодушно уронил Стас.

Вместо дыма и тумана в серых глазах захлопывались стальные люки.

— А знаешь, что поняла я?

— Что? — ни малейшего проблеска интереса в голосе.

— Что мне надоело, что мужики вытирают об меня ноги и разворачивают в те позы, в которых им удобнее меня иметь!

Стас хмыкнул и прислонился к косяку, оперевшись лбом на руку.

— Ну, в принципе логично… — отстраненно проговорил он. — Я же предупреждал, что мудак. По жизни. Даже когда не собираюсь им быть. В этот раз быстро расчехлился.

— Это как самосбываюшееся пророчество, Стас! Не вел бы себя как мудак — не стал бы им!

Я запихала в рюкзак все, что у меня было, и теперь оглядывалась по сторонам, вспоминая, что еще забыла. Тоже как-то быстро приходится опять переезжать. Возможно, и со мной что-то не так.

Внутри чудовищно саднило и ужасно хотелось услышать хоть одно возражение, но Стас отстранился и смотрел на мои сборы почти равнодушно.

Даже больше не торопился на работу.

Но и не останавливал меня.

Я остановилась сама.

Воткнула когти в него в последний раз, провоцируя и еще на что-то надеясь:

— Какой мне смысл менять одного на другого? С тобой разве что секс лучше!

— Ну хоть секс… — Стас провел ладонью по лицу, но больше ничего не добавил.

Стальные люки темно-серых глаз были задраены намертво.

— Вызови мне такси! — рявкнула я звенящим от близких слез голосом.

— Куда поедешь? — поднял он бровь, тем не менее, доставая телефон.

— Не твое дело!

Он потыкал в экран:

— Через пять минут будет. Назовешь адрес водителю, я оплачу.

Я ничего не ответила. Стояла и смотрела на него. А он на меня.

Минуты через три из отведенных нам пяти, он вдруг сделал шаг ко мне, но остановился, так и не дотронувшись.

Спросил:

— Бесполезно напоминать твое «Не отпускай», да?

Сердце трепыхнулось глупой птицей.

А я глупой кошкой выпустила когти:

— Ты приедешь на мой день рожденья?

Он сощурил глаза, нахмурился… и качнул головой.

Я опустила взгляд в пол:

— Надеюсь, ты не посчитал те мои слова разрешением держать меня насильно?

— Тайная любовница была найдена прикованной к батарее в особняке бизнесмена… — бормотнул Стас. Телефон пиликнул, он взглянул на экран: — Твое такси. Можешь уехать. Можешь остаться. Можешь вернуться. Все предложения в силе. Врач, деньги, жилье…

— Не собираюсь быть твоей бездомной кошечкой!

— Как скажешь…

Он направился к выходу из дома, а я потащилась следом под любопытными взглядами кошек, которые явно ощущали, как между нами шарашат молнии, и не совались ближе.

Попробовали сунуться собаки во дворе, но шебутной дворняжный бигль первым ткнулся Стасу в колено и первым отскочил, поскуливая.

Нет, тот ему ничего не сделал.

Просто, видимо, молниями от Стаса шарашило не только в меня.

Такси стояло на подъездной дорожке. Я рванула к нему, все еще надеясь, что Стас передумает, но когда открыла дверцу и обернулась — увидела, как он уходит обратно в дом.

Я села в салон, назвала адрес Пашкиной дачи и начала писать ему сообщение, что мне нужно перекантоваться пару дней.

Глаза застилали слезы, но я все равно дописала и отправила, хотя уже совсем не видела экран.

64. Кошачья грусть

Несколько дней спустя

В загородный дом Ренаты, где уже шла подготовка к вечеринке, я приехала пораньше. Мы с ней договорились, что не будем упарываться на кухне, а закажем кейтеринг, а украшениями займутся помощницы по хозяйству, которые работают на ее родителей. Но мне хотелось все проконтролировать. Да и торчать на Пашкиной даче с уличным душем и туалетом в виде деревянной будочки уже как-то осточертело.

Пашка вопросов лишних мне не задавал, выдал постельное белье и полотенце, но предупредил, что на выходных приедут родители и, если я не хочу быть представленной как его официальная девушка, лучше к тому времени свалить.

Про девушку, конечно, была шутка.

Наверное.

Я надеюсь.

Сам он все эти дни работал в кофейне. Только в пятницу приехал обсудить наши дела с каналом. Мне пришлось признать, что сериал про Глазастика под угрозой закрытия, потому что с Вишневским я больше не общаюсь.

Но друг мой был неисправимым оптимистом. В ответ на это он сунул мне в руки обновленный список звезд, у которых есть кошки.

— У нас сто двадцать тысяч человек аудитория, Ярин! К нам теперь даже Путин на интервью пришел бы!

— У него только собаки.

— Поэтому приглашать не будем!

Когда он уезжал домой, оставляя меня ночевать одну, я обняла его крепко-крепко и сказала:

— Спасибо, что ты настоящий друг, и на тебя всегда можно рассчитывать.

— Ага, друг, — грустно сказал он, глядя в сторону, и не порываясь обнять меня в ответ.

— Все будет хорошо, — улыбнулась я сквозь непрошенные слезы.

— Ага, Ярин, сама в это веришь? — ухмыльнулся он, но как-то так, без задора.

Я только пожала плечами.

Одной у меня было много времени, чтобы подумать. Интернет ловил здесь крайне эпизодичеки: либо у колодца, либо на душном чердаке, куда я лазила раз в пару часов за новостями.

И это было хорошо.

Столько сообщений осталось неотправленными!

О том, как я жалею, и мне больно. Что я согласна и на тайную любовницу, и быть одной из многих его кошек, и даже на сексуальные игры, в которых я буду вставлять себе в задницу анальную пробку с кошачьим хвостиком и надевать перчатки-лапки.

О том, какой он жестокий мудак, как все мужчины. Как все богатые и красивые мужчины, избалованные женским вниманием. И что жена его была совершенно права, что бросила его. И пусть теперь жалуется другим наивным дурам на непонимающих его бывших.

О том, что мы несовместимы и нам никак не быть вместе. Разница в возрасте хороша, когда младшая сторона согласна быть декоративной болонкой. А я нет, не согласна. Но спасибо ему за то, что показал, что бывают другие мужчины — не похожие ни на Артема, ни на моего первого, ни на тех, кого я успела встретить на свиданиях.

Я нажимала «отправить» и смотрела, как отчаянно взрывается мессенджер алыми восклицательными знаками. «Не доставлено». «Не доставлено». «Не доставлено».

«Удалить».

Совсем-совсем тайные сообщения, самые отчаянные и искренние я сочиняла поздно вечером, сидя на сгнивших мостках на берегу реки, отмахиваясь от комаров и глядя, как по небу разливается облепихово-клюквенный кисель. Их я стирала, едва написав, даже не пытаясь отправить. Не дай бог получится.

Я не хотела повторения истории. Не собиралась больше предавать себя ради кого-то другого. Со Стасом все будет гораздо хуже, чем с Артемом, он зацепит меня намного сильнее, и не факт, что у меня хватит сил когда-нибудь от него освободиться.

Не собираюсь я начинать новые отношения с того, что мне опять будет больно, что меня опять задвинут. И снова мне придется ломать себя и придумывать новые способы отвоевать любовь обратно.

К черту любовь, если она требует перестать быть собой.

К черту Стаса.

Вот стану матерью-одиночкой — через год-полтора, выбирая между покупкой фруктов ребенку и проездным, наверняка пожалею, что бросила богатого и красивого. Но это будет куда лучше, чем жалеть, что не бросила, сидя ночью в хлам пьяной на полу ванной, пока он спокойно спит, потому что ему на меня насрать.

Все сроки экстренной контрацепции я пропустила и теперь ждала только момента, когда можно будет сделать тест на беременность. Ноги слабели от ужаса, когда я думала о двух полосках. Но Пашка заверил, что на даче можно жить почти до ноября, а если топить печку — то и зимой. Только сваливать на выходные, когда будут приезжать родители. Электричка до города идет отсюда меньше часа.