Не мой парень (СИ) - Салах Алайна

— Что теперь, Финн? — спрашиваю тихо.

— Я что-нибудь решу, Тони. — глухо отзывается он.

Я ему поверила. А на следующем семейном ужине Кимберли, сияя улыбкой, сообщила, что они с Финном решили пожениться.

глава 5

Наше время

Я не выхожу провожать гостей, ссылаясь на то, что нужно помочь маме с посудой. Финн и Кимберли уезжают вместе, из чего я делаю вывод, что они, скорее всего, съехались. И это логично, ведь Финну двадцать семь. Глупо думать, что они по прежнему будут зависать в комнате Ким после учебы и изредка ночевать вместе в отсутствие родителей. Логично, но до металлического скрежета в груди неприятно.

Говорят, время лечит. Это еще одно утверждение, которое не работает в моем случае. Потому что в тот момент, как мы встретилась взглядами, все вернулось снова: дикое уханье сердца, смущение и канувшая в лету способность связно изъясняться. Четыре года я убеждала себя, что стала взрослее, мудрее, привлекательнее и все те мои чувства — не более, чем подростковый восторг красивой картинке его внешности, облаченной в выкованные мною же рыцарские доспехи. И понадобилось меньше минуты, чтобы вернуться в далекое прошлое, и из всего хорошего, что там находилось, прихватить лишь пыльную шкатулку моих чувств к нему.

Но несмотря на это, я больше не девочка, которая готова была отдать все за один только взгляд и поцелуй со своим идеалом. Потому что за четыре года вдали от дома, помимо высшего образования, я обрела чувство собственного достоинства. Из общения с людьми, будь то мои однокурсники, преподаватели или работодатели в модных туалетах из флагманских бутиков, я поняла, что никто не станет тебя уважать до тех пор, пока ты сам не начнешь. Люди, как лакмусовые бумажки, ныряют в тебя, сканируя нутро, и где чувствуют слабину и неуверенность, давят посильнее, чтобы проверить, насколько глубокую смогут оставить вмятину. Делают это неосознанно, потому что такова уж человеческая сущность — уважать силу и презирать слабость. Хочется верить, что я научилась быть сильной и не подставлять свои слабости под удар, поэтому рассчитываю, что моего уважения к себе хватит, чтобы держать шкатулку своих чувств плотно запертой.

— Правда, Финн и Ким красивая пара? — улыбается мама, полируя кухонным полотенцем винный фужер. — Рада, что они снова вместе.

— Возможно, их вторая попытка пожениться станет удачнее. — уклоняюсь от прямого ответа.

Я до сих пор не знаю, почему Финн и Кимберли не поженились четыре года назад, и, если быть честной, никогда этим не интересовалась. Финн Кейдж стал моей собственной запретной темой: я не позволяла себе надеяться, что стала причиной, почему свадьба не состоялась. На самом деле причина и не имела значения, ведь факт оставался фактом: он собирался жениться на ней, после того как чуть не занялся со мной сексом.

— Дай-то Бог, — всплескивает руками мама. — Ким уже двадцать шесть, молодое поколение наступают на пятки.

— Какие пятки, мам? — не удерживаюсь от ехидства.

— Конкуренция, милая. Везде сплошная конкуренция. В бизнесе, карьере, в личной жизни. Ким скоро тридцать, а красивых мордашек повсюду много. Хоть бы с Финном у нее все получилось — хороший парень и дети красивые родятся.

Я чувствую как во мне поднимается раздражение и не понимаю, откуда оно берет корни. Кажется, мне обидно за сестру. Что в двадцать шесть ее списывают как стареющий хлам, удел которого успеть запрыгнуть в последний золотящийся вагон, пока не пришлось катить алюминиевом. Словно ее не существует как личности, а есть только ее привлекательное лицо и тело, которому от рождения суждено было быть проданным подороже.

— А чем хорош Финн, мам? — спрашиваю, потому что этот вопрос вертелся на языке годами. Я правда хочу понять, что они с отцом видят в нем, от чего считают его идеальной партией для Ким едва ли не с первого дня знакомства, ведь его репутация скорее говорила против него, чем за.

Маме не нужно времени, чтобы подумать:

— Финн из хорошей семьи, родители уважаемые в Лос Анджелесе люди. Сейчас у него свой бизнес, независимый от отца, что доказывает он целеустремленный парень. И он любит Ким.

Богатый и влюбленный. Герой книжного романа.

— Тебе тоже обязательно встретится такой, Тони, — ласково улыбается мама. — Кимберли часто приглашают на разные светские мероприятия, может быть, она и тебя возьмет с собой. Ты у меня какой красавицей стала, от женихов отбоя не будет.

Эхо ностальгии режущей волной бьет по нервам. На секунду я снова тусклый придаток своей звездной сестры, благодаря которой у меня появляется шанс испить искрящийся глоток ненастоящей жизни.

— Обойдусь, мам. — говорю твердо и добавляю: — Я, может быть, вообще замуж не выйду.

Я знаю, для чего это сказала: чтобы увидеть на ее лице именно то выражение, какое вижу сейчас: испуг и непонимание. Испытываю от этого странный триумф, старательно пряча его за натиранием фарфоровой тарелки.

— Секретничаете с мамой? — вклинивается в повисшее молчание бодрый голос отца. — Финн снова поменял машину, представляешь, Лил?

— Он может себе это позволить, — гордо заявляет мама, вызывая во мне новую волну раздражения. — У него успешный бизнес.

— Кстати о бизнесе, — отцовский взгляд устремляется на меня. — Когда готова приступить?

Это основная причина, почему я вернулась из Бостона: отец посулил мне должность в своем рекламном агентстве. Вернее, сказал, что заказов стало в разы больше и надежные семейные мозги пришлись бы очень кстати. Что Кимберли не заинтересована в том, чтобы работать в офисе, а моя специальность вписывается в рабочую концепцию как нельзя лучше. Я согласилась. Во-первых, потому что перспективы работы в четырех миллионном Лос-Анджелесе значительно привлекательнее, чем в маленьком Бостоне, а во-вторых, потому что я не могу всю жизнь прятаться. Ну и к тому же, отцу нужна моя помощь, а я, при существующем эмоциональном дефекте, все же считаю себя благодарной дочерью.

— Думаю, в понедельник будет в самый раз. Мне нужно время, чтобы подыскать себе жилье.

Звон упавшей на столешницу ложки эффектно аккомпанирует окончанию моей фразы.

— Ты не будешь жить с нами? — круглит глаза мама. — Чем плоха твоя комната?

— Тем, что мне больше не семнадцать, мам. — отвечаю, стараясь несильно задеть ее материнские чувства, и смягчаю дочерний приговор хитрой улыбкой — Вдруг я захочу привести к себе парня?

Это сомнительное успокоение немного расслабляет маму, но она, тем не менее, продолжает удерживать оборонительные позиции:

— Зачем тебе это, Тони? Дом большой и после того, как Ким съехала, кажется таким пустым. К тому же, снимать жилье в Лос-Анджелесе дорого.

— У меня есть кое-какие сбережения. — успокаиваю ее. — Ты знаешь, в Бостоне я не сидела без дела. И папа ведь собирается платить мне зарплату, так ведь?

— И очень неплохую, — хмыкает отец. — Дела идут прекрасно.

Кажется, в бизнесе отца действительно наступила светлая полоса. Сколько себя помню, фирма перебивалась мелкими заказами, но последний год дела идут хорошо: он поменял побитый Шевроле на новый внедорожник и перевез агентство в новый офис.

— Эх, Тони, — вздыхает мама. — Ты всегда отличалась от Ким. Закрытая, молчаливая. И семья словно не важна для тебя. Иногда я думаю, случись что со мной — тебе будет плевать.

— Это не так, мам. — возражаю мягко. — На Ким, я и правда, не похожа, но это не значит, что вы мне безразличны.

Остаток вечера мама молчит, а отец за чашкой кофе вводит меня в курс дел в агентстве. За неимением опыта я начну с рядового менеджера, а затем попробую взять собственный проект, который буду курировать от начала и до конца. При условии, что у меня будет получаться, перейду в разряд управленцев. Такая перспектива меня устраивает: не хочу выглядеть в глазах других сотрудников отцовским хвостом, по инерции тянущимся в теплое место. Хочу, чтобы меня уважали.

На следующий день я активно занимаюсь поиском жилья недалеко от места работы, и уже к вечеру становлюсь владелицей ключей от недорогой студии в свежем доме. В ней почти нет мебели, кроме кровати, кожаного дивана и глянцевого кухонного гарнитура, но меня устраивает: наличие большого количества чужих вещей меня утомляло бы.