Родиться заново (СИ) - Фомина Татьяна

– Вальтера?! – Мужчина не мигая смотрит на меня в ответ. Вряд ли существует много собак с такой кличкой.

– Да. Это собака Алексея. Я забрала его себе, когда Марина выгнала пса на улицу. Может… – Мы оба поворачиваемся в сторону Алексея. – Думаешь, он его вспомнит?

– Мы можем это узнать, – предлагает Владимир.

Я молча киваю и бегу вниз по лестнице – ждать лифт просто некогда. Вальтер встречает меня у порога и ведёт себя беспокойно.

– Да, да, мой хороший, потерпи. – Неужели он так чувствует своего хозяина? Цепляю поводок и держу при себе.

Не знаю, хорошая эта идея или нет, но если Вальтер не признает хозяина, или наоборот – Алексей испугается, не узнав свою собаку, тогда отведу пса обратно домой. Ужасно волнуюсь, когда лифт останавливается на этаже Алексея.

Владимир встречает нас у открытой двери, и Вальтер предупреждающе на него рычит.

– Вальтер! Фу! Свои! – Мне кажется, что назвать человека, пришедшего другу на помощь, чужим – нельзя.

– Надя, ты его точно удержишь? – с сомнением в голосе спрашивает Владимир.

Он что, испугался этого лапулю? Наматываю поводок до предела, чтобы Вальтер был как можно ближе ко мне, и захожу в квартиру. Пёс начинает нервничать.

– Вальтер! Рядом! – отдаю команду и слышу грохот в комнате.

Владимир отталкивает меня и торопится к упавшему Алексею. Но тот, стоя на коленях, тянет руку к своей собаке. Отпускаю поводок, пёс в два прыжка сваливает Алексея с ног и лижет ему лицо. Алексей садится прямо на пол, обнимает своего четвероного друга и, судя по звукам, плачет. Не могу сдержать эмоции и прячу своё лицо от Владимира.

– Эй, ты чего? – шепчет тот. – Всё же хорошо.

– Угу, – шмыгаю носом.

– Надюш, иди умойся, – мягко произносит Владимир дрогнувшим голосом.

– Да, сейчас.

Он прав – Алексею совсем не нужно видеть мою слабость. Умываю лицо и беру себя в руки.

– Вот так намного лучше.

Алексей так и не отпускает Вальтера. Смотрю, как он левой рукой ерошит своего любимца, а правая просто висит. Пёс от радости поскуливает и тычется везде, куда только может дотянуться.

Словно почувствовав мой интерес, Алексей поднимает взгляд на меня, его лицо становится непроницаемым, если не сказать холодным. Возможно так он пытается скрыть недостатки мимики, но я тут же отметаю эту мысль. Он явно не в восторге от моего присутствия, и я даже могу его понять.

– Алексей, Владимир сказал, что… – тут я запинаюсь, так как не знаю как к нему обратиться. На «ты», или «вы»? – Что вы меня слышите. Я Надя.

Я не знаю, узнал он меня или нет. Ведь Вальтера он узнал! Но на меня никак не реагирует. Просто смотрит в упор.

– Я медсестра, – говорю ему. Может хоть это поможет наладить какой-то контакт. По опыту знаю, что сюсюкаться с пациентами не стоит.

Алексей отводит взгляд и всё внимание обращает только на свою собаку.

– Если бы Вальтер был хоть немного похож на кота Матроскина из детского мультфильма, то и моя бы помощь совсем не понадобилась, – продолжаю я. – Но я обещала Владимиру, что пока они не найдут постоянную сиделку, придётся потерпеть меня.

Вальтер в отличие от Алексея, услышав звук своего имени, сразу подбегает ко мне. Что ж, собака мне доверяет намного больше своего хозяина, который, встретившись со мной глазами, отворачивается в окно.

– Я посмотрела вашу выписку, – обращаюсь словно к стене, но меня это не особо заботит. – Я не знаю, почему ваша жена не настояла на продолжении лечения в реабилитационном центре, как было рекомендовано. Знаю, что это дорого, но зато эффективно.

При слове «жена» Алексей весь сжимается, и это не ускользает от моего внимания.  Владимир сказал, что они привозили деньги Марине. Их вполне хватило бы и на массажиста, и на логопеда. Тогда почему она не сделала этого? Выбрасываю из головы пустые вопросы. Нужно работать с тем, что есть. А пока у меня есть только Вальтер.

– Вальтер, ну ты же умный пёс! Хоть ты скажи своему хозяину, чтобы он слушался, а? – ищу помощи у собаки. Вальтер смотрит на меня преданными глазами. – Скажешь? – Вальтер издаёт скулящий звук. – Вот умница! – искренне хвалю собаку, к которой уже успела привязаться.

Треплю пса по голове и украдкой бросаю взгляд на Алексея. Тот в удивлении моргает своими красивыми глазами. Всё-таки мимика правой стороны его лица ещё не до конца разработана. А это значит, что нельзя упускать ни дня, чтобы суметь восстановить все двигательные функции.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мозг человека, если не получает никаких сигналов, сначала слабеет, а потом и совсем забывает, что что-то умеет. Ему никогда нельзя давать расслабляться надолго. Именно поэтому пожилые люди, разгадывающие кроссворды или сканворды остаются более подвижными и жизнерадостными, чем те, которые просто перестают давать работу своему серому веществу.

Поднимаю взгляд на Алексея.

– Ты сможешь и говорить, и бегать, и даже управлять автомобилем, но для этого нужно работать. – Неожиданно для себя перехожу на «ты». – Понимаешь? Работать над собой. Много работать.

Но Алексей снова отворачивается к окну. Только если он думает, что я от него отстану, то глубоко ошибается!

Я сама беру его правую руку. Алексей сжимает челюсти, но вырвать руку не может, даже если и хочет. Не могу сказать, что я чувствую. Рука живого человека, а словно неживая. Но начинать надо с малого. С силой сжимаю подушечки его пальцев, наблюдая за реакцией – ничего.

Всё-таки по-хорошему нужен профессиональный массажист.

«Помучив» пальцы Алексея, отпускаю. Я как-то не заметила, что всё это время он смотрит за моими движениями.

– Больно? – задаю вопрос.

В ответ он качает головой.

Что ж, уже хорошо. Хоть какая-то реакция. Только будет лучше, когда станет больно.

Алексей

Не передать словами, что я почувствовал, услышав кличку своей собаки, и скулящий звук, который не перепутал бы ни с каким другим.

Вальтер здесь!

Совершенно забыв, что с передвижениями у меня проблемы, я дёргаюсь, чтобы пойти к нему, и грохаюсь на пол. Вальтер сам подбегает, сбив меня с колен. Мой красавчик, который столько времени прожил на поводке из-за прихоти одной стервы, слизывает с моего лица противные слёзы.

«Прости меня, Вальтер! Прости! Больше ни одна дрянь не заставит меня посадить тебя на цепь!»

Вальтер. Это первая радостная новость в том кошмаре, в котором я живу последнее время. Ему не важно, как я выгляжу, и даже не важно, что я не могу говорить. Теперь мы с ним в одном положении. Почти. Я очень благодарен Наде, что она его приютила. Вот только то, что она сама осталась здесь, меня совсем не радует. По сути, она ничего плохого мне не сделала, но чужое присутствие (особенно женщины) в квартире меня нервирует. Наверное это чувство осталось после Марины. А то, как легко Надя командовала Вовкой, говорит о многом.

Я хочу, чтобы она ушла. Пусть оставит нас с Вальтером и исчезнет. Как исчезла Марина.

Но мало того, что она не собирается никуда уходить, о чём так и заявила, так она ещё и будет со мной нянчиться. Только нянька мне тоже не нужна. Я не хочу, чтобы на меня смотрели как на убогого. Я отворачиваюсь к окну – в надежде, что ей скоро надоест общаться с таким жалким существом, каким назвала меня Марина.

Но это не помогает. Надя сама подходит ко мне. Я чувствую её, но делаю вид, что ничего не замечаю. Только напрасно – девушка берёт меня за руку, которой я пока не могу управлять. Поворачиваюсь к ней и взглядом прошу оставить меня в покое. Уйти.

Но нет! Она с каким-то непонятным мне упрямством трёт мои бесчувственные пальцы. Долго. А я даже руку выдернуть не могу.

– Больно? – еле слышно шелестит вопрос.

И я, совершенно забыв, что хотел полностью её игнорировать, отрицательно мотаю головой. Только мне почему-то кажется, что мой ответ её расстраивает.

«Лучше бы было больно» – проносится в голове, и я встречаюсь с ней взглядом.