Книжные люди (ЛП) - Эшенден Джеки

Её серые глаза вспыхивают, и, как последний клишированный идиот, я вдруг нахожу её ещё красивее, когда она злая.

— Вы хотите сказать, что жанровая литература — это неуважение?

— Нет. — Я разжимаю руки и кладу их на стойку, наклоняясь ближе. — Я говорю, что Блэквуд Букс — это историческое место. Это малый бизнес. А ты и твоя корпоративная ерунда можете его погубить.

Она тоже кладёт руки на стойку и наклоняется ближе, вторгаясь в моё пространство так же, как я в её. Она злая. Но не боится. Её не пугает, что я выше и шире её.

— Корпоративная ерунда? — прищуривается она. — Сейчас вы ещё сравните меня с Амазон и начнёте кричать, что гибель независимых книжных магазинов уже наступила.

— Она наступила, мисс Джонс, — говорю я сквозь стиснутые зубы, смотря прямо в её красивые глаза. — Ближе, чем ты думаешь.

Мы сверлим друг друга взглядами.

И только тогда я замечаю, что её глаза почти кристальные, светлее в центре, с тёмным угольным ободком по краю. Её кожа гладкая, чуть порозовевшая.

Она пахнет сладко.

Её губы чуть приоткрыты, мягкие, полные.

Я хочу вонзить зубы в них.

Я хочу вонзить зубы в неё.

— Эм… — раздаётся за моей спиной подростковый голос. — Может, вам двоим стоит снять комнату?

Я тихо чертыхаюсь, резко отстраняюсь от стойки.

Затем разворачиваюсь и выхожу из этого адского места, не сказав больше ни слова.

Глава 3

Мне действительно не следовало бы говорить тебе такие вещи. Это слишком… смело. К.

Кейт

«Это ближе, чем ты думаешь».

Боже мой. Себастиан Блэквуд — идиот, который несёт невероятную чушь, и я ещё большая дура, раз ведусь на это.

Я громыхаю в крохотной кухне, с шумом складывая посуду в посудомойку и чуть не разбивая несколько стаканов.

Прошло уже пару дней с той сцены в моём книжном магазине, а я до сих пор не могу выкинуть из головы, как он опёрся руками о стойку, наклонился вперёд и вперился в меня своими пронзительными голубыми глазами.

Я была в шоке, что он вообще соизволил переступить порог Портабл Мэджик. Потом разозлилась, когда поняла, что пришёл он только для того, чтобы снова предостеречь меня от его дурацкого фестиваля. А потом меня и вовсе разбирала ярость — ведь я, пусть даже случайно, скользнула взглядом по его великолепной груди, пока он стоял, скрестив руки, и осматривался вокруг с таким видом, будто ничего глупее дня Косплея в жизни не видел.

А ещё я бесилась, когда он навис надо мной и этим ледяным взглядом обвинил меня в том, что из-за меня падают продажи в его магазине, будто я — Джефф Безос.

Какое нахальство. Просто запредельное нахальство.

Меня до чёртиков достало, что мужчины всё время твердят, будто это я во всём виновата, хотя сами вовсе не безгрешны. Джаспер, например, вечно жаловался, что я слишком занята, что у меня нет на него времени. Хотя на самом деле всё было ровно наоборот. Именно я постоянно подстраивалась под его график, потому что это у него-то вечно не было времени.

Но самое раздражающее во всей этой стычке с Себастианом Блэквудом — это то, что мне было его жалко. И ещё хуже то, что мне до сих пор его жалко.

Когда я только переехала сюда, я, конечно, изучила деревню, но главным образом с точки зрения местных заведений и жителей. Историей я не интересовалась. Думала, займусь этим позже — когда обустроюсь в книжном.

Многие хотели рассказать мне про мою прабабушку, первую Кейт Джонс, и про то, какой сильной женщиной была её дочь Роуз, моя бабушка. Но я Роуз не знала. Моя мама, Ребекка, уехала из Уичтри, когда мне было всего три месяца, и больше сюда не возвращалась.

Я даже не подозревала, что история этой деревни — это и есть история моей семьи. Мама никогда о ней не говорила, а я никогда не спрашивала. Казалось, для неё это была болезненная тема, и я не хотела бередить старые раны. Моей мечтательной, неунывающей, светлой маме и так хватало забот — быть матерью-одиночкой само по себе непросто, зачем ей ещё бороться с прошлым?

Короче говоря, я не думала о том, какое историческое значение имеет Блэквуд Букс. И уж точно не собиралась испытывать угрызения совести за то, что переманиваю его покупателей. Но… всё-таки испытываю.

Я говорила и себе, и ему, что это обычная здоровая конкуренция. Но в тот момент, когда я взглянула в его глаза, в которых пылал огонь, я почувствовала только одно — вину.

До этой сцены он всегда казался мне холодным и отстранённым. Я видела его в лавке на углу, у мясника, в булочной, в кафе, где любят собираться и туристы, и местные, на почте… И он всегда проходил мимо, даже не глядя в мою сторону. Как будто меня вообще не существовало.

Но несколько дней назад он посмотрел прямо на меня, и я увидела в нём этот внутренний огонь. Он не был таким уж холодным, каким казался. Он переживал за свой книжный магазин, и, чёрт бы всё побрал, я понимала его как никто другой. И мне было жаль, что я отнимаю у него клиентов.

Этот человек сводит меня с ума.

С тех пор он не менял витрину своего магазина.

Я убрала свою романтическую выкладку, когда пришла новая партия книг о ведьмах, и с огромным удовольствием расставила карты таро, кристаллы, картонного чёрного кота и старомодную метлу из веток. Мне даже удалось выклянчить у местного театрального общества реквизитный котёл.

Я была уверена, что он ответит — выставит на витрину научные книги, может, пару биографий лауреатов Нобелевской премии. Но нет. Единственный лауреат премии в его витрине — это всё тот же роман-победитель Букера, который стоит там уже целую неделю.

И это почему-то меня бесит.

Хотя нет, я знаю, почему.

Я испытывала вину за то, что забрала у него клиентов. А теперь он решил выйти из нашей маленькой игры с витринами, и я вдруг почувствовала… разочарование.

Меня это бесит.

Меня бесит, что я испытываю вину.

Я вернулась сюда, чтобы найти радость, счастье, чтобы думать о хорошем. А Себастиан Блэквуд угрожает моим мечтам и моим надеждам. И это не то, чего я хочу.

Я с грохотом захлопываю посудомойку, поворачиваюсь и обводя взглядом свою крошечную, но уютную квартирку над магазином, думаю о том, какие же мужчины всё-таки мерзкие.

Это просторная жилая зона, совмещённая с кухней, с небольшим коридором, ведущим в маленькую спальню и ещё меньшую ванную. Но мне этого более чем достаточно, и я люблю этот уют.

Я любила и квартиру, в которой жила с Джаспером. Она была просторной, светлой, залитой солнцем. Только вот она была его, и он никогда не позволял мне ничего в ней переделывать — терпеть не мог мой радостный творческий беспорядок.

Чёрт. Не хочу думать о Джаспере. Он не заслуживает ни одной моей мысли, а я уже слишком много раз вспоминала о нём в последнее время.

Но это неважно. Важно то, что у меня есть собственное здание и собственный бизнес, и никто не сможет у меня их отнять.

Тем более Себастиан Блэквуд.

Фестиваль, который я спешно придумала в тот же день, когда узнала о его мероприятии, — да, это было мелочно, я знаю. И, наверное, он прав: организовать фестиваль за несколько недель — затея авантюрная. Но чёрта с два я не попробую.

У меня уже есть небольшой календарь мероприятий для моего магазина. Клуб любителей любовных романов. Вечера таро. Утренние занятия йогой. Ролевые выходные. Настольные игры по пятницам. Двухнедельные дискуссии по книгам о Джеке Ричере.

Изначально эти события задумывались как способ привлечь клиентов и сделать Портабл Мэджик более известным. Они оказались популярными, и теперь это сыграет мне на руку — я могу попросить людей рассказать своим знакомым, а те расскажут дальше о моём мини-фестивале.

Возможно, он не привлечёт туристов так, как фестиваль Себастиана, но зато у нас будет веселее. Судя по ажиотажу вокруг моего Дня Косплея, людей, которые захотят прийти, хватит.

Кроме того, мои мероприятия будут бесплатными.