Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя

Кладет ладонь на спину.

— Ты всегда такая ранняя ласточка, Вадим.

На часах половина седьмого — обычно встаю в шесть, в выходные могу поваляться чуть дольше, но внутренний будильник срабатывает плюс-минус без сбоев.

— Иди ко мне, — Вика пытается вернуть меня обратно в постель.

Мягко царапает спину ногтями. Подвигается ближе.

Заводит вторую ладонь сзади мне на живот, без стеснений, с очевидными намерениями скользит ниже, до пупка.

Обхватывает член.

Сжимает пальцами, ведет вверх-вниз.

Мы приехали в СПА вчера около десяти — грелись в джакузи, сходили на какой-то типа дзен-массаж, потом Вика пошла на ароматерапию, я посидел в сауне. Потом мы трахались — раза три, не считая ее попыток мне отсосать. Вчера на это настроения у меня не было, так что я просто брал ее, давал кончить, кончал сам, выдыхал — и включал «репит».

В таком же примерно темпе проходят наши с ней «свидания» все эти шесть месяцев, с редкими, скорее подпадающими под исключения, встречами среди недели. Мы не прячем нашу «дружбу», появляемся вдвоем на каких-то мероприятиях, ходим в рестораны, и на одной ее выставке я все-таки засветил свое табло. Мы оба — свободные люди, нет ни единой причины прятаться как придурочные школьники. И в целом, Вика относится к тому типу женщин, которые украсят своим обществом абсолютно любого мужчину.

Мы никогда не обсуждали какие-то сроки или условия, на которых «разбежимся».

Когда-то давно у меня уже были отношения подобного формата, и тогда все сошло на нет само-собой — просто кто-то один сначала не нашел времени встретиться, а потом не захотел встретиться кто-то другой. Я справедливо решил, что заранее выкатывать список «но», особенно с оглядкой на всю историю Вики, с моей стороны было бы полным мудачеством, поэтому не стал форсировать.

И в принципе меня бы все устраивало.

Если бы не тот проёб.

И ее «я соскучилась», которые Вика начала повторять так часто, что это просто душит.

— Авдеев, ты где? — Викин шепот мне в висок слегка отрезвляет.

Опускаю взгляд на ее кулак, которым очень качественно натирает мой член. Знает, как я люблю, безошибочно угадывает правильный темп и амплитуду.

На секс с утра настроения нет, хотя мое тело работает без сбоев.

Поворачиваюсь, опрокидываю Викторию на спину, забрасываю ее ноги себе на предплечья. Исполняю «обязательную программу», пока она не кончает, почему-то всегда очень громко.

Я — нет.

Просто неохота. Так иногда бывает.

— Я в душ, и потом в зал. — На этот раз выбираюсь из постели за долю секунды. Нарочно игнорю ее вопросительный взгляд. — Можешь заказать что-то в номер, ну или дождаться меня и пойдем куда-то завтракать.

Она кивает. Гадать, какой вариант выбрала, не хочу.

В душе долго стою под прохладной водой. Эрекция через пару минут сходит на нет, в теле появляется бодрость.

Когда возвращаюсь в номер, чтобы переодеться, Вика спит.

У нас номер в отличном отеле со всеми удобствами, включая отличный спортзал — помощница знает мои требования и всегда бронирует с фитнесом.

В воскресенье в семь утра народа, ожидаемо, не много. То есть вообще — я и еще один такой же упоротый качок. Обмениваемся понимающими взглядами и расходимся в разные концы зала.

На полноценную силовую после ночного секс-марафона и утреннего забега на короткую дистанцию, настроения нет. Зато здоровенная боксерская груша так и манит. Знал бы — взял бы боксерские бинты, а то ходить на заседания со сбитыми как у гопника костяшками — как-то не солидно. Но ладно, придется так.

Разминаюсь, делаю пару пробных ударов. «Прицениваюсь».

Слушаю, как отзываются мышцы. Бокс у меня с пятнадцати лет, полупрофессионально.

Потом к нему добавилось «железо» — сначала просто чтобы набрать немного мяса, потом — чтобы набрать много мяса на свои двести два «см».

Делаю еще пару ударов, даю «груше» качнуться — уворачиваюсь от ее обратной амплитуды, захожу сбоку, бью снизу-вверх правой, и сразу сверху — левой.

Набираю темп.

Бью сильнее.

Делаю звук в наушниках чуть громче.

Не даю ногам стоять на месте, все время кружусь вокруг мешка с песком, выколачивая из него — хотя, скорее, из себя — дурь.

А потом «Рамштайн» в ушах резко прерывается и вежливая Siri объявляет входящий вызов: «Лоли. Принять?»

В моем сердце взрывается маленькая петарда.

Принимаю раньше, чем перевожу дыхание, выдыхаю в динамик слишком рваное:

— Привет, Лоли.

Она всегда смеется, когда так ее называю.

Но в этот раз коротко, а потом как-то немного смущенно:

— Блин, Авдеев, я все время на часы не смотрю. Я не сплю — значит, никто не спит.

— Ну, я тоже уже не сплю, если ты об этом. — Толкаю «грушу» и делаю еще пару ударов. Дыхание сбивается.

— Эм-м-м… — тянет она, — ты… занят?

— Ага, ебусь, — говорю специально многозначительно, выдерживаю паузу, представляя, как она краснеет, и «расшифровываю», — с боксерской грушей, Лоли. Все ок, ты меня ни от чего важного не отрываешь.

— Напомни мне при встрече тебя стукнуть, — фыркает без злости. — Вадим, я хотела спросить… Может быть, мы возьмем Стасян на Рождественские каникулы? Как в прошлом году. Обещаю вернуть ее вовремя!

Я прикрываю глаза, даю летящей с разбега груше стукнуть меня в плечо.

Потом придерживаю ее ладонями, мешая раскачиваться.

— Ты уверена, что справишься… сейчас?

Я правда рад за ее счастье, но что ж до сих пор так хуёво?

— Я уверена, Авдеев. У нас чудесная няня и две ответственных кошки. Стасе в прошлом году понравилось. В Лапландию мы не поедем, но здесь у нас ледяной замок и горки, и…

Валерия перечисляет все прелести их норвежской зимы, а я смотрю на туман и слякоть за окнами, и кажется, что мы с ней существуем на разных планетах, хотя это всего лишь две тысячи семьсот километров.

Год назад, после очередного возвращения дочки, Стася взялась распевать какую-то странную норвежскую песню, а потом просто взяла и вместо одной строчки вставила: «У Лоли задержка».

Так выразительно тогда прозвучало ее первое абсолютно твердое «р» в слове «задержка».

Я не дебил, сразу понял, где она это услышала.

Меня тогда жестко укрыло.

Пару дней ходил сам не свой, думал, точно натворю какой-то хуйни.

Потому что даже спустя год, зная, что Валерия замужем за своим отбитым умником, надеялся, что однажды она привезет Стасю и скажет: «Я остаюсь».

И почему-то в голове все время крутилось заевшее, идиотское, лишенное логики: «Малыш, ведь я же лучше… лучше собаки…» [1]

Она приезжала исправно раз в месяц — забирала Стасю, привозила Стасю.

О своей беременности не сказала ни слова.

Я не спрашивал. Визуально это вообще никак не просматривалось. Допустил мысль, что могло что-то случиться с «задержкой». А потом Монте-Кристо вдруг приехала в большом мешковатом свитере, такая… пиздец красивая, нежная, без своего вечного «вы_все_говно» выражения на лице, за которое я ее все равно, впрочем, любил.

Она сама предложила куда-то сходить, я согласился.

Видел, как мнется, не знает, как завести важный разговор. Ну да, сказать мне, что в их счастливом семействе будет прибавление — задачка со звездочкой. Я не стал ее мучить и сам сказал, подражая голосу Стаси: «У Лоли задержка». Улыбнулся, типа, да не парься ты так, все норм. А Валерия смущенно покраснела, заправила белую прядь за ухо — я чуть не сдох, как хотелось сделать это самому — и добавила: «Их там две».

Когда-то она была в моем телефоне просто «Лори» — как то, что мне хотелось до сумасшествия. Потом стала «Валерией», позже — «Монте-Кристо». И вот теперь — «Лоли». Чтобы я не забывал, что теперь она мама двух белобрысых, похожих как две капли воды на ее мужа, девочек, и заодно — крестная_мама для моей Стаси. Чужая жена.

Хотя, как тут забудешь, если даже сейчас на заднем фоне слышно радостное детское агуканье.