Назад дороги нет (СИ) - Манило Лина

Тогда, много лет назад, Жанна спуталась с одним бандитом, который дал ей много: роскошь, благополучие, статус. В итоге она стала женой депутата — хорошая карьера для девочки из провинции. Почему они разосрались я не знаю, но вряд ли такой разрыв мог пройти бескровно. Жалко ли мне Жанну? Ни капли. Она хотела лучшей жизни? Да. Получила? Да. Почему все шансы свои спустила в унитаз, если даже до этого сына единственного не пожалела, не мои проблемы. Возмездие — оно такое, рано или поздно каждому из нас воздаётся по заслугам. Значит, судьба решила, что настала очередь Жанны платить по счетам.

— Ладно, ну её, — отмахиваюсь, размышляя о том, как лучше рассказать им новости. И, вроде бы, ничего ведь в этом такого нет, просто любимая женщина беременная, но слов подобрать нормальных не могу.

— Вик, чего с тобой такое? — спрашивает Роджер, туша окурок в квадратной пепельнице. — Прям сам не свой.

— О белобрысой тоскует, наверное. — Карл допивает своё пиво и снова подзывает официанта. — Не надо, Вик, не плачь.

— Вот ты идиот, — беззлобно огрызаюсь, а Роджер хохочет. — Нужна мне Жанна, переживать ещё о ней. Завтра похороним и дело с концом, пусть теперь за свои грехи сама отвечает.

— Тогда что?

— То, что где-то там, наверху, кто-то решил, что мне можно дать второй шанс.

— Аська беременная, что ли? — округляет глаз Роджер и хлопает себя по колену. — Именно это ты хотел сказать своими философскими вывертами?

— Ага.

— Ну, ни хера себе, — восклицает наш рыжий брат, а бледная ладонь Карла приземляется мне на плечо.

— Поздравляю, чего уж, — произносит неожиданно севшим голосом. — Если из, нас, троих, кто и достоин второго шанса, то это ты.

— Думаешь? — спрашиваю, глядя в глаза Карла, а тот слегка улыбается и кивает.

Дальше говорим о том, что жизнь — очень странная штука, и ведь никогда не знаешь, за каким углом тебя поджидают перемены. Однажды я остался совсем один в бушующей реке тоски. Пил, падал в пропасть, почти похерил свой бизнес — в общем и целом, планомерно разрушал свою жизнь, потому что не видел смысла продолжать этот цирк дальше. Почти живя на кладбище в компании блудных псов, я не мог себе представить, каким образом загладить вину. Перед сыном, родителями, друзьями. Я просто зарывался в песок, перекрывая себе кислород, и не хотел выбираться на волю, опутывая себя и дальше цепями боли. Но потом стало как-то понемногу, но отпускать.

Встретив Асю, я ничего не забыл и ни от чего не избавился окончательно, но с ней рядом мне спокойнее, очень уютно. Она будто послана мне для того, чтобы я понял: второй шанс — не глупость и не выдумки. Главное теперь его не просрать, не повторить свои же собственные ошибки.

— Брат, ты ведь отличный мужик, — говорит Роджер, когда через час влезаем в автомобиль Карла, — и Аська баба хорошая. Если я ещё не разучился разбираться в людях, вы с ней очень подходите друг другу. Всё будет просто охрененно, вот прям верю в это.

— Философ наш рыжебородый, — говорит Карл, — кончай трепаться.

— Грубиян ты, Карлуша, — смеётся Роджер и хлопает меня по плечу.

Закрываю дверь, и автомобиль трогается, а я снова пытаюсь разложить по полочкам хоровод мыслей, кружащийся в голове. Всё будет хорошо, всё всегда бывает хорошо, так или иначе.

***

С самого утра с неба льёт дождь, и это почти зловеще. Летние грозы — не частое явление в наших краях, особенно, если капли ледяным потоком с серого неба стеной. Не знаю, каким чудом мы вообще добрались до кладбища — не иначе, как кто-то вёл за руку, расчищая дорогу и уберегая от беды. Но в итоге, пусть и не в самом лучшем виде, но приехали.

Карл бухтел всю дорогу, что если ему не разрешат плюнуть на крышку гроба белобрысой, он обидится. Роджер с него ржал, потому что у Карла специфический юмор, но нам бывает почти всегда смешно.

Правда, сегодня мне смеяться не очень-то и хочется. Что-то болезненное есть во всей этой ситуации, и сердце ноет. Нет, не по Жанне, не от сочувствия к ней, но от потерянных возможностей. Каждый раз, идя на похороны, оказываюсь в том дне, когда Яна опускали в чёрную маслянистую кладбищенскую землю, а я думал, что так не должно быть. Будто бы плёнку всей моей жизни разрывали с оглушительным треском, и обрывками засыпали всё кругом.

Мужики не плачут и не танцуют, лишь разрушаются изнутри. Но тогда я плакал, в первый и, наверное, последний раз в жизни.

— Чёрт, этот сраный дождь вообще прекращать собирается? — бурчит Роджер и отплевывается от затекающей везде и всюду воды.

— Белобрысая по-другому не могла, даже после смерти гадит приличным людям, — говорит Карл, натягивая ворот кожаной куртки на голову.

Гром взрывает небо, а я думаю о том, что Ася сейчас, наверное, трясётся от страха. Чёрт возьми, вообще из башки вылетело со всей этой суетой с похоронами, что она ведь до обморока боится грозы. Улыбаюсь про себя: такая взрослая мудрая валькирия, и боится какого-то грома.

Молча проходим по узкой тропинке меж надгробий, унылых и слегка покосившихся, а ноги разъезжаются на глинистой почве. Это кладбище настолько старое, что некоторые таблички так заржавели от времени и дождей, что не прочесть уж ничего.

Где-то вдалеке раздаётся женский плач, и я вздрагиваю, потому что в памяти оживают картинки того, как выла белугой моя сошедшая с ума от горя мама. Прошли годы, а никуда от этого не деться, вся эта помять — шрамами на сердце.

— Анна Михайловна, — киваю бывшей тёще, а она фокусирует на мне мутный взгляд голубых глаз, подёрнутых плёнкой горя, и слабо улыбается. Зонт со сломанными спицами кое-как защищает её от дождя, а сама стоит, точно кол проглотила, а горе волнами исходит.

Становлюсь слева от бывшей родственницы, а братья держатся за спиной, всегда готовые прикрыть и поддержать. Их молчаливое присутствие для меня важнее тысячи слов. Многое без них в этой жизни было бы не пережить.

Церемония проходит быстро и будто бы в тумане. Гроб медленно опускают в свежую могилу, и Анна Михайловна первой бросает горсть земли на крышку. Следую её примеру, а после и Роджер с Карлом выполняют эту обязательную часть ритуала. Дождь, внезапно стихнувший несколько минут назад, кажется, готов хлынуть с новой силой.

"Передай привет сыну, — прошу безмолвно, глядя в серое небо, — я скучаю по нему, так отчаянно скучаю".

Ответом мне звучит крик воронья, и я верю, что Жанна услышала меня. Впервые в жизни услышала.

29. Ася

В кабинет гинеколога входила на дрожащих ногах, а выходила, будто крылья за спиной выросли. Тесты на беременность, все признаки, включающие задержку, утреннюю тошноту и прочие неприятности — ерунда, пока врач официально не сообщит о беременности. И, проснувшись утром, перед визитом в клинику, боялась до чёртиков, что всё это окажется каким-то гормональным сбоем, и на самом деле не будет никакого ребёнка, и всё это мне лишь померещилось. Столько успела передумать, пока ехала в больницу на автобусе, а виды за окном сливались в мутную ленту, и совсем ничего не замечала, чуть не пропустив нужную остановку. Кошмар!

И вот у меня на руках медицинская карта, в которой чёрным по белому написано, что срок всего пять недель, но предпосылок к чему-то страшному нет, и не предвидится. Я пообещала беречь себя, хорошо и правильно питаться, не пить и не курить, и вовремя приходить на осмотры. Собственно, ничего трудного, с этим я точно справлюсь. Надо будет, лягу кверху ногами и проведу восемь оставшихся до родов месяцев в блаженном покое, лишь бы с ребёнком всё было хорошо.

Гормоны шалят, и мне постоянно мерещатся всякие ужасы, но я стараюсь мыслить позитивно и ни о чём не переживать, потому что нервы ни к чему хорошему не приведут. Нужно больше гулять на свежем воздухе, читать хорошие книги, мыслить позитивно и доставлять себе маленькие радости, тогда время пролетит незаметно, а я стану самой счастливой будущей мамой во Вселенной. Да и вообще, чего мне переживать, если рядом со мной — самый лучший мужчина во всех галактиках?