Территория души. - Батракова Наталья Николаевна

— Как обычно, — ответила та.

— А Константин Петрович?

— Уехал задолго до конца. Он, по-моему, даже не улыбнулся ни разу. Так себя не ведут. Его едва всем успели представить, а он, сославшись на головную боль, испарился, — разочарованно рассказывала девушка и добавила: — Ну, это по протоколу. А между нами, он, мне кажется, очень расстроен.

— Боюсь, ты ошибаешься, — недоверчиво произнесла Анна. — Может, и вправду плохо себя чувствовал?

— Может. Только я видела, как он резво спускался по лестнице. Больные так не бегают.

— Ты ничего ему не говорила? — спросила с опаской Анна после небольшой паузы.

— Нет. Ничего. Я только попросила его разрешить тебе провести со мной завтрашний день. В среду ведь улетаю.

— И что?

— Разрешил. Попросил только за город не выезжать. Но как-то уж совсем безразлично. По-моему, я ему надоела.

— По-моему, я тоже.

— А что будем делать завтра? — спросила Джессика. Казалось, она не поняла последнего предложения.

— Будем гулять по городу. Заодно поездим по цветочным магазинам. Я обещала Константину Петровичу заняться его садом. Даже розу на окне пытаюсь прорастить.

— У него есть сад? — удивилась Джессика.

— У него, как я поняла, есть дом и участок.

— Хорошо. Тогда до завтра?

— До завтра, Джессика. Bye-bye.

День пролетел незаметно. Все было чудесно, не считая того, что каждый час ей звонил Виктор Хорин и справлялся, все ли у них в порядке. Не привыкшая к мобильному телефону, Анна сперва чуть не подпрыгивала всякий раз, когда раздавался звонок. Джессика искренне хохотала, наблюдая, как она пытается отыскать маленький телефонный аппарат в своей сумке, набитой до предела всякими необходимыми вещами. По привычке Анна носила с собой все: от записной книжки до зубочистки.

Вечер девушки тоже провели вместе. Джессика наотрез отказалась ехать без Анны на прощальный ужин, заказанный в ресторане гостиницы. Между ними не осталось никаких преград в общении: они настолько сблизились за это время, что, казалось, иногда понимали друг друга без слов. Такого единения душ ни одна, ни другая до этого времени ни разу не испытывали.

— Вы приедете к нам с Катей? Папа и я будем очень ждать.

— Приедем, — ответила Анна, обнимая подругу перед прохождением таможенного контроля. — У тебя замечательный отец. Он так тепло ко мне отнесся. Я даже испугалась.

— Подумала, что решил поухаживать? — улыбнулась Джессика.

— Не знаю. Странно как-то все было. После появления твоего отца в моей жизни стали происходить удивительные события, начался какой-то новый период. Я не знаю, как это объяснить.

— Я знаю, — вздохнула Джессика. — И я тебе все объясню. Потом. Когда придет время.

— Ты говоришь какими-то загадками, — заинтересованно усмехнулась Анна. — А мне показалось, я все о тебе узнала.

— Все, — успокоила Джессика. — Почти все. До свидания.

— До свидания, дорогая.

Анна следила за девушкой через стеклянную перегородку пока та не скрылась за зоной паспортного контроля, махнула ей рукой в последний раз и послала воздушный поцелуй. Затем подошла к Хорину.

— Ну что, теперь вздохнешь свободно? — сочувствующе спросил тот. — Устала, небось, за эти дни?

Улыбнувшись, Анна ничего не ответила. «Это были самые интересные и одновременно самые грустные дни в моей жизни», — подумала она.

Две недели после отъезда Джессики Балайзер пролетели в бешеном рабочем ритме. Анну, поднаторевшую в английском за предыдущие десять дней, тут же приставили к трем оставшимся экспертам. Но здесь уже была работа, заставляющая мыслить. Вместе с ними она вела переговоры в мэрии, в различных комитетах, с разными заинтересованными в проекте людьми.

Постоянно рядом с ней были или Виктор Хорин, или Константин Петрович Крылов. Наконец стали вырисовываться все основные проблемы и задачи. Одни из них были легко разрешимы, другие требовали более детального подхода, но в общем также были из разряда выполнимых. Но была еще третья категория вопросов, положительный результат для которых в нынешней ситуации был просто нереален. И, если вначале господа из капиталистического мира делали круглые глаза после объяснения им ситуации и без конца задавали один и тот же вопрос: «Почему?», то постепенно они перестали чему-либо удивляться.

Оптимизма это не добавляло, но никто не пытался скрывать правду. Слишком высока была ответственность за будущее вложение капитала. Параллельно с тем, что это было очень заманчиво, и Крылов, и Хорин прекрасно понимали, сколько добавится головной боли, если они что-то приукрасят и затем им придется все расхлебывать, объяснять и выкручиваться. Пусть уж лучше эксперты соберут весь материал и поломают голову вместе с ними.

График был очень напряженный. Никаких посторонних разговоров, кроме рабочих, между Анной и Костей не было. По субботам и воскресеньям также приходилось работать, устраивать дискуссии и обрабатывать собранный материал. Участвовала в этом практически вся компания. Само собой сложилось так, что Катюша Круглова все чаще оставалась с Сашей. Лишь вечерние и утреннюю воскресную теннисные тренировки Анна старалась не пропускать, к тому же вместе с дочерью она, по просьбе Саши, стала брать с собой и Олега. Крылов на это никак не реагировал. Ему было просто не до этого.

Внимательная Саша не пыталась расспрашивать Анну о том, что произошло в их отношениях с Костей. Ей все и так было видно.

Анна была ей за это благодарна. Общаясь наедине, они вообще старались не упоминать о Косте. Лишь однажды она обмолвилась, что цветочная рассада на окнах начинает перерастать и ей бы хотелось взглянуть на участок Крылова. Саша, немало удивленная этим известием, предложила показать ей дорогу и съездить вместе.

Когда американцы, закончив свои дела, наконец улетели, все вздохнули с облегчением. Крылов тут же уехал в командировку, а Анна, получив несколько дней отгулов, развела вместе с Сашей бурную деятельность на участке.

Вторая декада мая выдалась достаточно теплой. Территория вокруг дома была спланирована, и места, предназначенные для цветов, сами бросались в глаза. Взяв всю ответственность на себя, Саша смело включилась в посадку растений.

По утрам они отводили детей в сад, объезжали несколько магазинов и парников, закупая все необходимое, и работали не покладая рук столько, сколько позволяло время.

Вечера также проводили вместе, листая красочно иллюстрированные журналы по цветоводству и мечтая о том времени, когда и их участок будет выглядеть так же привлекательно.

Строители, работавшие в доме, поначалу приняли их за работниц фирмы по озеленению. Когда ситуация прояснилась, все весело посмеялись. Особенно Саша. Как ни странно, но копание в земле придавало ей какой-то новый заряд сил и бодрости. И, открыв это новое для себя состояние, она была благодарна Анне. Ее жизнь, полностью отданная Косте и Олежке, окрашивалась в новые цвета.

А Анна… Кроме радости оттого, что вернулась к своему юношескому увлечению, она испытывала тоску по Косте и согревала себя мыслью о том, что все сделанное ею, когда-нибудь и его порадует. Она страдала, что глупое стечение обстоятельств вмешалось в их отношения и развело в разные стороны, и все свои чувства вкладывала в цветы.

Костя вернулся из командировки в субботу к концу дня безмерно усталым. И.дело не только в том, что прошедший месяц был насыщен многочисленными делами. Все последнее время он пытался выбросить из головы мысли об Анне.

Сделать это было совсем непросто: они постоянно встречались на работе, и он с удивлением отметил, что стал привыкать к ее присутствию рядом, чувствуя удовлетворение оттого, что у них складываются нормальные рабочие отношения.

Всеми силами пытаясь подавить желание смотреть по вечерам на Анины окна, Крылов приучал себя к тому, что в их отношениях главным и основным должно оставаться дело. Увязать вместе работу и личные чувства у него все еще никак не получалось. На сегодняшний день это было выше его сил.