Соль для вкуса (СИ) - Крон Марта

— Праздновали беременность Кариииночки… — с пьяной иронией ответил Петюня. — А ещё болезненный разрыв с Лииизонькой… — продолжил язвить, тыча куда-то в мою сторону пальцем.

— Бабы создают этот мир… они же его и рушат. Ик. — начал философствовать его друг, за что тут же словил подзатыльник от Димы.

— Ты-то куда, Рома? Серьёзный парень ведь был… — упрекнул мужчина, заталкивая обоих в спальню. Зайдя вместе с ними и повернувшись на пороге к нам с мамой, Дима вымученно улыбнулся и затем плотно закрыл дверь.

— Всё будет хорошо, Лиз. — дотронулась до моего плеча мама и меня словно от прокололи иголкой.

— Нет! Не будет! — рвано прошептав, закрыла руками лицо и разрыдалась.

— Лизуня… — прижала к себе мама и по её сбивчивому дыханию, я поняла, что плачет и она.

— Он всегда выбирает её, мам! — в голос завыла я. — Всегда возвращается к ней… А теперь и подавно… Она победила!! — стала кричать, пытаясь отстранить лицо от маминых рук.

— Да прекрати, Лиз!! Ещё ни одной женщине не удалось удержать мужчину ребёнком, рано или поздно он всё равно уйдёт. — затараторила мама, уводя меня на кухню. — Петя тебя любит, и он далеко не дурак. Всё решится лучшим способом, вот увидишь! Потерпи немного… — меня усадили на стул и поставили перед носом кружку с какими-то заваренными травами.

— Не могу терпеть, мам… — глотнув эту отраву, прохрипела я. — Мне плохо! — ссутулившись на стуле, подтянула к себе ноги и обняла колени.

— Девочка моя… — дрогнувшим голосом прошептала мама, уже не сдерживая и свой поток слёз.

Несколько минут мы сидели в тишине, прижимаясь друг к другу потеснее, как внезапно мама воскликнула:

— А поехали с нами в Австралию, Лиз?

Я подняла голову и вопросительно взглянула на неё.

— Отметишь с нами Новый год! Отдохнёшь! Посмотришь на наш новый центр! Давай! Соглашайся! Будет здорово! — уже более бодрым голосом предложила мама.

Я с сомнением наблюдала за её восторгом и ничего не отвечала.

— Дайте друг другу время… — тихо добавила она.

— Какое время, мам? Какая Австралия? — вытаращила глаза. — Ты видела его? Да он сопьётся, пока я там отдыхать буду!

— Да ну, прекрати! Ну выпил человек… он тоже не из камня сделан. Все мужики тут же припадают к бутылке, чувствуя себя слабыми.

Словно от холода, по моему телу пробежалась волна дрожи и я задумчиво отхлебнула ещё немного успокаивающего чая.

— И Лиз, Дима сейчас из них всю душу вытрясет!! Их потом от слова «алкоголь» начнёт от страха колбасить! — закрепила мысль мама, почувствовав брешь в моих убеждениях.

— А учёба? — неопределённо заметила я.

— Завтра же беги по всем преподавателям и проси на коленях сдать сессию досрочно. Если не получится, то мы с Димой подъедем к вашему декану и поговорим. — заверила меня мама и заправила мне за ухо непослушную прядь волос.

Смотря в её любящие глаза, я и правда задумалась. Здесь я тяну себя только на дно. А в Австралии, далеко от чернявого и всех последних событий, я смогу укрыться в маминых объятиях и хоть на каплю исцелить свою душу.

— Хорошо. — кивнула я, поймав около своего лица мамину ладонь и нежно целуя её в линию жизни.

На этом моменте нас и застал Дима, бесшумно войдя на кухню и заставив нас вздрогнуть от неожиданности.

Просканировав наши зарёванные лица долгим взглядом, он протиснулся между нами и молча привлёк себе, целуя каждую в висок.

Весь последующий день я посвятила беготне и уговорам. Некоторые преподаватели решили не заморачиваться и просто заставили меня сдавать зачёты и экзамены «здесь и сейчас». Таким образом, я умудрилась сдать сессию за один день. Убила в себе все нервные клетки и укоротила ногти до корней.

Домой вернулась хоть и вся расклеенная, но сразу же стала собирать чемоданы. К вечеру уже стояла у машины и нервно поторапливала родителей.

— Лиз, успокойся! Он ещё спит. — успокаивала меня мама.

Я очень боялась встретиться с Петром. Боялась увидеть боль в его глазах. Боялась увидеть мольбу. Не знала, как объяснить свой трусливый побег. Словами не передать то, что у меня внутри. Страх и сомнения переплелись воедино и, если сейчас я увижу лицо Петюни, то останусь и сломаюсь окончательно.

Полёт прошёл как в тумане. Дима с мамой усердно шутили и в красках обрисовывали мои предстоящие каникулы. Так что я поняла одно, с меня не спустят глаз, это точно. Я изображала участливость, но всеми мыслями, всем сердцем и всей душой была с парнем, который уже наверняка очнулся и ломал голову, что с ним произошло. Мы с мамой проследили, чтобы у него был полный холодильник еды, разложили на столе лекарства с записками в какой последовательности и когда нужно принимать и подготовили чистую одежду.

Ещё днём, пока родители были заняты сборами к полёту, я незаметно прошмыгнула к Петюне в комнату. Некоторое время просто смотрела на него и оказывается, его лучшего друга, которые находились в полном отрубе. А потом, уливаясь горькими слезами поцеловала на прощание любимого мужчину в заросший щетиной подбородок, потёрлась об него щекой и не оглядываясь покинула квартиру.

После прибытия в Австралию я тут же закрылась в предложенной мне комнате и накрывшись с головой одеялом, растворилась во сне, где меня к себе крепко прижимал чернявый и привычно целуя нежное местечко за моим ухом, шептал смешные угрозы, что будет, если я ещё раз не надену в холод шапку и не застегну куртку по самый нос.

И только проспав больше десяти часов, открыв глаза и взяв в руки телефон, я обнаружила непрочитанное сообщение, которое передавало всю боль осознания нашей разлуки:

«Я умру без тебя.»

Глава 40

ПЕТЮНЯ.

Прошла неделя после отъезда малявки. Я ни жив ни мёртв. Просто тень, скользящая из угла в угол нашей квартиры. Нашего дома. Нашего места. Подпитываюсь энергией и воспоминаниями, что хранят стены. Постоянно держу в руках телефон, желая написать ей или позвонить. Но отец и Вера настаивают её временно не трогать.

«У ребёнка стресс!» — заявил мне по телефону Фролов-старший. — «Либо спит, либо ходит как зомби!»

Ей тоже плохо. Моя маленькая. Я обидел. Сделал больно. Промолчал, когда нужно было говорить и говорить, пока она не согласится. Отпустил, когда нужно было закрыть на все замки, обнять и не отпускать, пока не перестанет брыкаться.

Моя вина. Во всём.

Бреду на кухню, плюхаюсь на стул и замученно запрокидываю голову. Взгляд падает на верхние шкафчики. Без задней мысли лезу туда. Нахожу малявкину заначку австралийских орехов. Так торопилась, что забыла своё сокровище…

В маленькое наказание сжираю весь пакет, удивляясь как эту дрянь вообще можно есть, ни то, что любить…

Ловлю себя на мысли, что Лиза меня за это скрутит в «бараний рог». В душе загорается маленькая искорка, что ещё не всё потеряно, что мелкая вернётся и я послушно выслушаю её претензии и даже не пикну, если в дело пойдёт физическая сила.

Лишь бы вернулась…

Через час я складываюсь в три погибели от жуткой боли в желудке. Хотел наказать девчонку, а получил сам. В этом весь я.

Упиваюсь таблетками и проклинаю всё на свете. Кажется, что у моего маленького чудовища аномальный желудок, не удивлюсь, если и гвозди переварит.

Телефон в руке оживает и на экране высвечивается Карина.

Нажимаю отбой. Достала. Если я постоянно скидываю вызов, ну, наверное, я не хочу или не могу разговаривать. Сначала из-за голоса совести, что, если она и правда беременна и тревожить её нельзя, трубку брал, то после очередного бессмысленного кудахтанья, как она по мне соскучилась — поставил в игнор.

Смотрю на заставку смартфона, где мне тепло улыбается Лиза и не в силах ждать, вновь набираю номер Веры, чтобы узнать последние новости. Будущая жена отца проявила себя с понимающей стороны и втихаря от дочери рассказывала мне детали её времяпрепровождения в чужой стране… вдали от меня. Через три дня Новый год, а моя семья, моя девушка на другом конце Земли. Ощущаю свою ничтожность в полной мере. На работе взял отпуск за свой счёт и за все эти дни даже телевизор ни разу не включил. Тишина и давит, и спасает одновременно. Позволяет залезть в свою голову глубже, вытащить на поверхность все проблемы, распределить их по тяжести и избавляться от них, начиная с самых лёгких. Зарываюсь в себе и копаюсь до последнего, чувствуя, что уже на полном износе.