Шахматы. Чёрная королева (СИ) - Флёри Юлия

— Альтернативное мышление? Это интересно. А кассу ты зачем ограбил? Тоже как-то иначе перековеркал эту истину? Подогнал под какие-то свои рамки приличия?

— Это исключительно с целью разнообразить жизнь. Быть правильным… это ведь так скучно. Не так ли, Марта? Ты ведь это как никто другой знаешь. Стараться кому-то угодить только лишь из желания доказать, мол, вот она я, такая же, как и все вы! Не плохая и не хорошая, а именно такая же.

— Разнообразить? А если бы что-то пошло не так? Если бы вы кого-нибудь убили? Тебе было бы так же весело?

— У каждого своя судьба. — Пожал Вадим плечами, видя, как Марта бесится, на это показное безразличие глядя. — И если кому-то суждено умереть от моей пули, то это случится.

— Очень удобная философия. А тебе было бы так же весело, если бы умереть от твоей пули было суждено мне?

— Не шути так, детка. Не нужно. — Изменился Вадим в лице и напускную легкость быстро прогнал.

— А что? Судьба! — Руками она развела, скрипя зубами от досады.

— Это уже не судьба. Это дурость. Преимущественно твоя. Не советую становиться у меня на пути, красавица.

— Что так? Раздавишь и не заметишь?

— Скорее, завяжу с баловством и не буду тешить твое самолюбие, оставляя право выбора всякий раз, когда мнения расходятся. Я умею прогибать под себя людей, Марта. Не захочешь лаской — прогну силой. А ты сможешь и дальше стенать на тему, что тебя использовали. Ведь так твоя репутация порядочной девочки, папиной дочки не пострадает.

— Ты не имеешь права обвинять меня в том, что твои убеждения и жизненные позиции с моими разнятся. Я такая и другой не стану!

— А я не такой, что ли? — Усмехнулся он, разряжая обстановку. Руку протянул и по плечу Марту погладил, понимая, отчего она сейчас не желает его прикосновение сбросить. — Сложно все. Многогранно. И ты так легко рассуждаешь на тему: любить или не любить. Причем за двоих все решила.

— Потому что мое решение правильное. — Выговорила чрезмерно твердо и четко. — И не стоит к твоим криминальным талантам добавлять еще и славу нарушителя семейного спокойствия. — Грустно улыбнувшись, отмахнулась Марта, а Вадим всем телом напрягся.

— Ты за меня испугалась, что ли? — Не поверил догадке и улыбнулся, глядя, как она на живот легла, ладони перед собой разложила и голову на них устроила.

— Когда тебя в кассе узнала несмотря на маску — да. Испугалась за дурака. Настолько, что о себе забыла. Даже не знаю, что теперь сказать в свое оправдание… Ты мне небезразличен. Так будет наиболее верно.

— Небезразличен? Это уже что-то…

— Вот только не нужно ладони потирать. Мое решение неизменно.

— Мы бессильны перед обстоятельствами, Марта. А они с легкостью разрушают жизни и веру в светлое будущее. Заставляют искать новые пути и цели. О чем ты мечтаешь?

— О женском счастье. — Легко ответила, и не думая таиться.

— О чем?..

Тому, как Вадим нахмурился, она рассмеялась.

— О том самом. О детях. О том, чтобы они были счастливы. Чтобы могли мной гордиться, а не ходить, стыдливо отворачиваясь от других.

— И снова какие-то другие! — Вадим громко всплеснул ладонями. — А сама-то что? Счастье только на страницах книг и видела? И как детей своих учить тому же будешь? Тоже по книжкам? Подумай об этом сейчас, порассуждай, ты ведь девочка ответственная, должна с умом подходить к вопросу и быть подготовленной. Как можно сделать счастливыми других, не понимая, в какую сторону двигаться? Ведь точно слепая будешь за чьей-то спиной идти. И куда придешь? Не знаешь, так я скажу тебе: к чужому счастью! В этом смысл?

— Я счастлива. — Не понимая сути обвинения, возразила Марта.

— Тогда что ты здесь делаешь?! — Зло бросил фразу Вадим и скривился, ожидая, когда же она извиваться начнет, пытаясь ответ подобрать, но лицо разгладилось в момент, как понял, что ничего от нее не слышит. — Когда человек счастлив, он большего не ищет. — Тихо пробормотал, зная, что она то же самое сказать была готова.

— Тебе меня совсем не жаль… — Проронила Марта тихо вместо любых препирательств и вскинула голову, чтобы глаза его видеть. Красивые черные глаза.

— Пусть муж тебя жалеет, а я жить научу!

Но Марта в ответ отрицательно качнула головой.

— Я семью хочу. Чтобы меня любили. Чтобы мои дети выросли в этой любви. А ты сможешь только больно сделать. Даже сейчас не пытаешься этого скрыть.

— А любовь это и есть боль. И жизнь — это боль. А еще… Еще у меня тоже мечта есть, Марта. И она, эта мечта, очень похожа на твою. Только ради нее я готов жертвовать.

— Жертвовать чужими жизнями? Кто же спорит. Дерзай! — Оскалилась, поднимаясь, свысока на него глядя.

— Так ведь не в этом смысл, Марта. — Осторожно выдохнул Вадим и в каком-то ступоре смотрел, как она в сторону дома уходит.

Спустя время, подскочил, догнал, схватил за руку.

— Пусти!

Попыталась вырваться, а он не позволил. С силой прижал и руками поперек груди перехватил, спиной к себе разворачивая. Над ухом склонился, что-то большее, чем просто слова передать готовясь. Сжимался сам и ее сжимал. Как сердце выпрыгнуть грозилось, слышал, как хрипы вместо слов с ее губ срывались, но даже тогда не отпустил.

— Не в этом смысл, Марта. — Зашипел, частичку себя в слова замешивая. — Не в верности этой тупой! Не в слепом поклонении священному союзу брака. А в том, чтобы уметь, учиться делать выбор. Чтобы сильнейшего выбирать. Как в древности, знаешь… вожака стаи! Сильнейшего! Того, кто защитить сможет. Тебя, детей. — Слова как пули выстреливали, попадая точно в цель. — Я смогу тебя защитить, а он? А он?! — Прикрикнул, ее сотрясая.

Оттолкнул от себя, за плечи удерживая, развернул, захват усиливая, и в глаза посмотрел. Не пытаясь истину скрасить, не пытаясь покрыть слоем пудры, чтобы уродливую правду замаскировать.

— И если я неправ, если ты иначе считаешь, то можешь прямо сейчас собрать свои вещи и к нему отправиться.

Захват сбросил и окаменел от напряжения, видя, понимая, осознавая, что она с места не сдвинулась, что все так же прямо в глаза смотрит и своих не прячет.

— Отчего же? Ты прав. Ты прав и я останусь. Не для того, чтобы судьбу испытать. И не для того, чтобы тебе свою правду доказывать. Я справлюсь. Я уверена. И тебе не поддамся, что бы ни сулил.

— А я не собираюсь тебе ничего обещать!

— Да поняла уж… И в этом вся твоя привлекательность. В том, что не пытаешься притворяться другим человеком, желая выгоду получить. Знаю, ты не со всеми такой. Время не то и люди не те. Но за оказанное доверие благодарна. Ты тоже меня из толпы выделил. Не знаю, правда, почему…

— Потому что я люблю все лучшее. — Перебил, не позволяя и дальше вести свои туманные рассуждения. А Марта склонила голову, эту истину принимая.

Так и провели оставшиеся три дня. В спорах, в раздумьях, в непрерывном противостоянии. Вадим все чаще смотрел на Марту зло, в бессилии сжимал кулаки, нервно скалился, выслушивая проповеданные речи. И менялся. Незаметно для себя и для нее, но менялся. Ломались стереотипы, гнулись суждения, судьбы готовы были сменить ход! Он менялся, а она грустила, все больше и больше погружаясь в ту истину, которую донести пытался. Взгляд отводила, не желая мысли свои напоказ выставлять, отворачивалась и уходила, когда дышать рядом с ним не получалось. А еще боль чувствовала. Ту, которую он обещал… Только принять ее отказывалась. На том и сошлись. Или просто сделали вид, что сошлись…

Она смотрела в холодные черные глаза, сидя в машине Вадима перед воротами отцовского дома. Смотрела и не решалась что-то сказать. Вадим привычно злился, сжимая руль до побелевших костяшек, и нервно пыхтел всякий раз, как Марта пыталась попрощаться.

— Считаешь, что я проиграл? — Проговорил, будто в угрозе.

Марта пожала плечами.

— Считаю, что ты еще не раз попытаешься доказать мне обратное. — Невесело улыбнулась, но взгляд так и не отвела.

— Я никогда и ни при каких условиях от своего не откажусь.