Чума вашему дому (СИ) - Жилло Анна

Мы ударили по рукам и договорились о правилах: использовать по ходу прелюдии любые способы и приемы, пока кто-то не сдастся и не попросит перейти к финальной стадии. Правда, поспорили немного, как расценивать чей-либо случайно приключившийся досрочный оргазм, но все же решили считать его ничьей.

Уже минут через пять я поняла, что переоценила себя. Или недооценила Артема. Умелыми ласками он доводил меня до состояния крупной дрожи, когда темнеет в глаза, бросает в жар и в холод, и остается единственное желание — немедленно почувствовать его в себе. А потом легкими, плавными, едва ощутимыми касаниями сводил возбуждение почти на нет — чтобы тут же начать все снова.

Сначала я пыталась отвечать, но очень быстро поняла, что не могу. Оставалось только держать оборону. С использованием читерских методов. Например, включить венеролога и думать о всяких неприятных болячках. Это хоть и не сильно, но все же помогало. Видимо, уловив сопротивление, Артем резким движением стащил меня на пол. И глазом моргнуть не успела, как обнаружила себя сидящей на ковре между его разведенных ног. Перед зеркальной дверцей шкафа.

Прижав затылок к его плечу, я стиснула зубы и зажмурилась.

— Глаза открой, — шепнул он, прикусив мочку уха.

Венеролог позорно сбежал. Не в силах оторвать взгляд от отражения, я то хныкала, то скулила, извиваясь под настойчивыми прикосновениями пальцев. Между мной и моим зеркальным двойником плясали огненные змеи, а море ослепительного кипящего света плескалось совсем рядом — в двух секундах, в двух сантиметрах, за углом. И желание окунуться в него становилось нестерпимым.

И все-таки я выиграла. На последнем дыхании. Уж не знаю, сдался Артем или поддался, но, опустив меня на кровать, хрипло выдохнул:

— Не могу больше!

— Быстрее! — простонала я, как будто в эти секунды шуршания фольгой решался вопрос жизни и смерти.

— Быстрее будет, когда твои таблетки заработают.

Он наклонился надо мной, я обвила его ногами вокруг талии и потянула к себе так, словно в этом соединении действительно заключалось единственное спасение…

[1] «Anna, let me in, let me out» (англ.) — "Анна, позволь мне войти, позволь мне выйти", строчка из одноименной песни немецкой группы начала 80-х гг. TRIO

[2] slow down (англ.) — "помедленнее"

77

— Про американку-то не забыла? — словно между прочим поинтересовался Артем по дороге в ресторан. — А то уже две недели прошло.

— Дамоклов меч? Не дает спать? Не волнуйся, не протухнет, — успокоила я. — Подожду, когда ты забудешь. И вот тогда…

Я не стала изобретать велосипед, почитала в сети отзывы и остановилась на «Лапландии» неподалеку — на углу Мытнинской и Пятой Советской. Пешая доступность стала решающим аргументом за, хотя интерьеры, ценник и меню тоже устраивали. Единственное, что смущало, — размеры банкетных залов, «от пятнадцати до девяноста гостей», как было написано на сайте. А моих набралось семнадцать, даже с учетом того, что некоторые наши общие с Тарасом знакомые вежливо отказались. Однако девушка-администратор заверила, что маленькие торжества у них бывают чаще больших, и никто не жалуется.

Неприятное впечатление после двух встреч с родителями Артема потихоньку рассеялось, и все вошло в прежнюю колею. Сам собой установился некий ритм, почти распорядок. Как и раньше, мы встречались то через день, то каждый, в зависимости были ли у нас свободны вечера. Если на следующее утро мне предстоял прием, оставались на ночь у него, если нет, то у меня, а с субботы на воскресенье — как получится.

О будущем больше не заговаривали, и обоих это вполне устраивало. Наверно, впервые в отношениях я чувствовала себя так свободно и непринужденно. И не только потому, что мы были на одной волне. От меня не требовалось принятия решения. Ни немедленно, ни отсроченно. И точно так же я не ждала этого от Артема. Конечно, мы оба знали, что когда-то момент придет. И, скорее, это будет «да», чем «нет». Но при любом раскладе оно должно было стать очевидным. Яблоко созреет и само упадет в руки.

Кроме того меня перестала пугать иллюзия слишком уж гладких отношений. Сложно несовершенной женщине быть рядом с совершенным мужчиной. Тяжело соответствовать. Череп грызет иррациональный страх того, что идеальный мужчина может подумать: а зачем мне такая… неидеальная? Но как только я поняла, что Артем вовсе не эталонный образец из палаты мер и весов, а вполне живой, обыкновенный, сразу стало легче. Оказалось, что он вполне может злиться, психовать, пинать подушки и говорить то, о чем потом будет жалеть — и, главное, озвучивать свое сожаление. Это не оттолкнуло, а сделало его ближе и понятнее.

Наверно, со стороны можно было подумать, что у нас все замешано на сексе. Да, он имел очень большое значение. Стопроцентное попадание в десятку. И, если взглянуть поверхностно, кроме этого, у нас изначально вообще не было ничего общего. Никакой зримой, материальной почвы для развития отношений. Например, совместного дела или хобби, что для многих пар является исходным пунктом. Общие интересы? Ну да, у нас хватало совпадений по части любимых книг, фильмов, музыки. К тому же благодаря небольшой разнице в возрасте, всего в полтора года, и среде, в которой мы выросли, совпадал и так называемый культурный код. Однако все это обычно является лишь бонусом, а не тем, что реально определяет близость.

Именно потому, что нам приходилось находить, нащупывать те совпадения, которые лежали в глубине, на эмоциональном и ментальном уровне, они оказывались более тонкими и не всегда с возможностью обозначить их словесно. Как вообще описать то ощущение, когда воспринимаешь какие-то вещи одинаково, понимаешь друг друга с полуслова, с полувзгляда? Но именно это было самой прочной сцепкой, а вовсе не любовь к путешествиям или музыке в стиле панк.

Ну а интим… В конце концов, с какой стати мы должны были стесняться того, что с этим все обстояло прекрасно? Я всегда жалела людей, говорящих, что секс — дело десятое.

Дня рождения я ждала… пусть не со страхом, но с каким-то тягостным чувством. Как будто непременно должно было случиться что-то неприятное. Однако день подошел к концу, а ничего плохого так и не произошло.

Утро началось с завтрака в постель, огромного букета роз и синей бархатной коробочки, которая на секунду напрягла, но, как выяснилось, содержала в себе всего лишь серьги. Очень красивые. О цене которых лучше было не думать. И правда — зачем?

— Том, я не мастер делать подарки, извини, — виновато попросил Артем, пока я вдевала их в уши, любовалась в зеркале и снова снимала. — В следующий раз напишешь виш-лист.

— А по-моему, очень даже мастер, — возразила я, повиснув у него на шее. — Просто для работы слишком шикарно.

Чаепитие в клинике получилось короткое, всего минут на пятнадцать. В пересменку, на бегу. В предыдущие годы столько цветов, подарков и поздравлений не было. Мысль о том, что это пиетет к начальству, удалось отогнать. Телефон разрывался от звонков и сообщений.

Розы, подаренные Артемом, остались у него, но чтобы увезти трофеи с работы, пришлось вызвать такси. Когда я уже уходила, администратор Оля, пришедшая вместо Сонечки, окликнула меня:

— Тамара Григорьевна, вам принесли.

К букету в крафтовой бумаге прилагалась открытка: «С днем рождения, сестричка. Матрас».

В носу защипало. Загрузившись в такси, я набрала его номер.

— Привет. Спасибо. С днем рождения!

— И тебя, — ответил Тарас. — Наш общий…

— Послушай… — я, конечно, надеялась, что он откажется, но не смогла не предложить. — Не хочешь прийти вечером? В семь в «Лапландии».

— Нет, Том, извини, — после долгой паузы он все же отказался. — Там ведь будет Люка и… отец, наверно? Я не готов с ними встретиться… пока. И потом… у меня тоже планы. Но за тебя выпью.