Гречишный мёд (СИ) - Гринвэлл Ольга

— Нет, ещё не готов.

— Да я кончу сейчас, — пробормотал он.

— Да? — она слегка наклонилась, заглядывая ему в лицо. — Так это же здорово! Самый полезный протеин как раз рано утром. Даже несмотря на то, что ты употреблял алкоголь, в утренней сперме невероятное количество витаминов и микроэлементов.

С этими словами Нина склонилась к его члену.

— Готов?

— Ммм, — он выгнулся, по телу прошлась судорога.

Почувствовал, как жаркие губы девушки обхватили его член, плотно обволакивая. Макс схватил девушку за волосы, со всей силы прижимая ее голову к паху. Голова Нины теперь качалась взад вперёд. Казалось, девушка хотела завладеть им целиком и задохнуться от этого удовольствия. Макс вскрикнул, чувствуя, как по телу разливается жар, а неукротимый поток устремляется наружу. Содрогаясь, он бесконечно долго извергался, рычал от неизмеримого наслаждения, а она, словно желая выжать из него все до последней капли, не останавливалась.

Выхватив член у неё изо рта, Максим с мучительным стоном перевернулся на живот. Нина, довольная соскочила с кровати, глаза ее живо блестели. Она уже не походила на ту холодную куклу, какой была всего полчаса назад.

— Спасибо, Максим.

Он молча лежал с закрытыми глазами, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

— Думаю, сейчас нам надо слегка передохнуть, — Нина глянула на часы. — Раннее утро. Пару часов поспать и можно продолжить.

Максим, казалось, не слышал. Девушка тем временем вытянула из-под него покрывало и накрыла их обоих...

Макс спал как убитый, будто из него вытекли все жизненные соки. Проснулся от тяжести, словно на него навалили груз. Открыв глаза, он не сразу понял, где он и с кем. Прошло несколько долгих секунд, пока вспомнил о происшедшем с ним ранним утром. Обнаженная Нина сидела на нем, ещё томная от сна, с припухшими расслабленными сосками. Глаза девушки были затуманены.

— Просыпайся, уже одиннадцать часов.

— Уже проснулся, — Максим слегка улыбнулся, перехватывая ее руки, двигавшиеся по направление к его утомленному органу.

— Мы пропустили самое полезное время.

Нина потерлась грудью об него, вновь вызывая желание у его члена. Не у него. Он не хотел ее. Больше всего на свете Максу хотелось оказаться как можно дальше от этого места и от этой странной девицы. Но чертов упрямый орган, похоже, обладал своим мозгом, принимал решения и уже поднимал свою голову.

Они занимались сексом почти до самого вечера, перемежая его небольшими перерывами на сон. Макс неожиданно поймал себя на мысли, что он обыкновенный раб в сетях сексуальной маньячки, к тому же помешанной на здоровом образе жизни. Черт побери, да за все это время Нина не позволила ему прикоснуться к себе, делала с ним только то, что хотела, а он, как резиновая кукла из секс-шопа, удовлетворял ее странные нужды.

Макс скатился с кровати, собрав одежду, прошёл в ванную. Оттуда вернулся уже полностью пришедший в себя.

— Одевайся, — подняв с пола чёрное платье, кинул девушке.

По ее слегка дрогнувшим бровям, понял, что она недовольна. Нина, ничего не ответив, быстро облачилась в одежду, взяла с тумбочки свою сумку. Уже в дверях, вздохнув, обернулась к Максиму.

— Надеюсь на скорую встречу...

Макс, накинув халат, отправился в ванную. Из кухни сочился запах яичницы с ветчиной. Аппетита не было. Все, что ему сейчас хотелось — это оказаться в глухом лесу, где только он и...

Теперь он вспомнил, что ему снилось этой ночью. Ульяна. Такая нежная, длинные чёрные волосы спускались по ее плечам и спине. Сквозь белую ткань просвечивало ее стройное тело. Такая желанная, нежная, настоящая. Его маленькая невинная девственница.

Максим стиснул зубы, вспоминая Нину. Нет, ей в его жизни места нет.

С Женькой у нас установился мир и взаимопонимание, но с переездом к нему я решила погодить. Он все ещё уговаривал меня, но я решила подождать до свадьбы. Ни к чему было торопиться. А он почему-то все тянул и тянул. Мы с ним встречались, ходили в театр, кино, несколько раз ездили за город на дачу его друзей, с которыми он меня так и не познакомил. Я больше не спрашивала его о планах — решила ждать. Ведь он сам сделал мне предложение.

Теперь, когда у меня выдавалось свободное время, я любила заглядывать в свадебные салоны. Рассматривала платья, необычайно красивые и жутко дорогие. Продавщицы уже начали меня узнавать — подсказывали, какие из платьев будут на мне хорошо смотреться, давали примерить различные аксессуары. Приходя домой, я радостно рассказывала Ольге о своих свадебных идеях. Подруга молчала, только иногда неодобрительно качала головой. Ей почему-то не верилось в мое скорое замужество.

А я по-прежнему работала на рынке, торговала рыбой, и меня это устраивало. У меня даже появились свои покупатели, которым нравилось со мной разговаривать. Иногда разговоры заходили о болезнях, и тогда я давала им советы, какими травами их можно излечить. Соседок по прилавку это тоже явно интересовало, но из глупого чувства гордыни они не решались задавать вопросы.

— Откуда ты все это знаешь, Ульян? — как-то спросила Алина. — Какую траву в чай добавлять, какой лицо умывать?

Я пожала плечами.

— Да с детства знаю, каждый год собирала на лугу. Бабушка научила.

— Она у тебя ведьма, что ли?

Ничего не ответила, только посмотрела на девушку и отвернулась.

— А, точно. Смотри, Валь, у неё и глаза чёрные, как у ведьмы, — услышала за спиной ее голос.

В ответ услышала хмыканье Валентины.

— Конечно, ведьма. Иначе как она Константиновича окрутила? Семью такую разрушить, ай-яй-яй.

Я замерла. Какую ещё семью? О чем она?

Алина потянула меня за рукав.

— Так это правда, что ты шашни с нашим директором крутишь?

— Отпусти, — я отдёрнула руку, а сама почувствовала, как лицо покрывается красными пятнами.

— Да ты кого угодно спроси, все знают. Улька каждый вечер уезжает с ним на машине.

Я разозлилась. Да какое им дело до меня, до нас?! У нас с Евгением все хорошо, и мы вольны делать, что захотим.

— Да, я ведьма, — прошипела в лицо Валентине. — И если вы не заткнетесь, то станете жабами. Огромными, лупоглазыми, с мерзкими бородавками, понятно?

— Ой, да нужна ты кому! Тоже мне, цаца, — скривилась тётка, но отошла заниматься своим делом.

В течение рабочего дня я несколько раз видела Женю, и каждый раз вспоминала слова, сказанные Валентиной о его семье. Должна ли я поговорить с ним, расспросить, или же пустить все на самотёк? И когда наконец-то решилась, получила от него смску, что сегодня он будет очень занят вечером и не сможет со мной увидеться.

Андрей Павлович подъехал к дому бабы Шуры. Из трубы валил дым — значит, старушка дома и у неё все хорошо. С тех пор, как ее внучка уехала в Москву, мужчина взял на себя обязанность проведывать старую женщину каждый третий день, привозить ей продукты, расчищать от снега дорожки. А снег был тяжелый — наступил март.

 Мужчина вышел из машины и прошёл к крыльцу. Не удивился, когда дверь отворилась и на пороге возникла Александра Петровна. Знал, что она часто сидит у окна, коротая одинокие дни и вечера.

— Здравствуйте, баба Шура, как житьё-бытье?

Она улыбнулась, и из уголков ее глаз разбежались тоненькие морщинки.

— Хорошо поживаю, Андрюша. Проходи в дом, чай уже готов.

Андрей Павлович рассмеялся.

— Вот откуда вы знали, что я приеду, баб Шур?

Она только лукаво посмотрела на него. Он вошёл, сразу заняв все сени, будто делая их меньше, повесил куртку на крючок.

— Медовая коврижка у меня сегодня к чаю. Ты и своим возьми. Я напекла с запасом. А к Анютке заедешь, передашь мёд и липовый цвет. А то у неё кашель.

— Кто сказал?

— Да знаю я все, — старушка, махнув рукой, снова рассмеялась. Пока Андрей Павлович устраивался за столом, она наливала чай, что-то бормоча. Наконец, села напротив. — К Анютке зайдёшь, попроси, чтобы внучке своей позвонила, Ольке.