Дикая сердцем - Такер К. А.

Как справиться с угрюмой соседской волкособакой, которая постоянно преследует тебя на твоем участке, я советов не припомню.

Оскар не двигается, и когда я решаюсь сделать шаг вперед, он делает быстрый ковыляющий шажок назад, сильно припадая на поврежденную заднюю лапу.

Зик продолжает блеять и судорожно бегать возле меня, явно осознавая потенциальную опасность, которую представляет Оскар. Если бы волкопес не заставлял меня так нервничать, я бы даже посмеялась и записала обмороки Зика на телефон, чтобы потом показать Джоне. Но сейчас мне нужно вернуть козла в его загон, где он будет защищен электрической проволокой, однако я слишком боюсь поворачиваться спиной к Оскару.

Это пес. Всего лишь пес, напоминаю я себе. И я спасла его жизнь.

– Иди домой! – громко говорю я, пытаясь выглядеть грозно.

Собака лишь моргает в ответ.

– Иди домой! – уже кричу я. Я уверена, что мой голос звучит не так угрожающе, как у Роя.

Однако после пятнадцати секунд переглядываний Оскар разворачивается и медленно хромает прочь, исчезая среди деревьев.

Вздохнув с облегчением, я собираю свою сумку с садовыми принадлежностями и веду нашего впечатлительного козла обратно в загон, часто оглядываясь через плечо.

Глава 27

– В некоторых городах мероприятия проводятся на главной улице. Это – центр Трапперс Кроссинг, – объясняет мне Мюриэль, направляясь с синей папкой, набитой бумагами, под мышкой к двойным дверям серо-голубого общественного центра. – Мы планируем почти все мероприятия здесь. Карнавал будет в декабре, он длится два выходных и включает в себя наш ежегодный праздничный базар и рождественский ужин. Когда три года назад во время пожаров местные жители были вынуждены эвакуироваться из своих домов, мы разбивали палатки здесь. Люди даже арендуют это место для проведения свадеб. – Она тычет в меня пальцем. – Знаешь… вам с Джоной стоит подумать об этом, когда придет время. Здесь позади есть озеро, будет мило. И если мы сможем заработать достаточно денег на карнавале в этом году, то к следующему обновим туалетные кабинки.

– Это… то, над чем стоит подумать.

Я зажмуриваюсь и ужасаюсь мысли, что мне придется проводить свадебное торжество в общественном центре Трапперс Кроссинг. Однако я не могу игнорировать нервное возбуждение, поднявшееся в моем желудке при упоминании о свадьбе. Это напоминает мне о том, что где-то в нашем доме до сих пор спрятано кольцо, предназначенное мне. Но когда я его увижу… неизвестно.

– А вот и наш новый крытый каток. – Мюриэль кивает в сторону похожего на павильон сооружения на другой стороне огромной пыльной гравийной парковки. – Он стоил нам почти полмиллиона долларов и пять лет унижений перед боро^[6] Мат-Су, прежде чем мы добились его строительства. Наконец-то бедным детям не придется тратить половину хоккейных тренировок на расчистку льда. В любом случае здесь мы устраиваем наш рынок каждую пятницу после обеда, с конца июня до середины сентября, и, скажу я тебе, это просто благословение в дождливые дни.

Внутри центра оказывается длинный простой коридор с несколькими пустыми складными столами, ожидающими своего часа. Справа находится городская библиотека – коричнево-бежевая комната с тусклым освещением и всего несколькими проходами с книжными полками. Там, за столом, уставившись в экран компьютера, сидит одинокая женщина. Слева расположены двойные двери, которые, как я предполагаю, ведут в общественный зал. Он напоминает мне начальную школу – серым полом, белыми потолочными плитками, тусклым флуоресцентным освещением и стенами, увешанными фотографиями команд и выкрашенными в нелестный лимонно-желтый цвет, который хоть и должен внушать жизнерадостность, редко справляется со своей задачей. Здесь даже пахнет школой – затхлыми книгами, клеем для поделок и промышленным средством для мытья полов.

Свет над головой мерцает.

– Деньги, которые мы зарабатываем на карнавале каждый год, идут на содержание этого здания, так что мы отчаянно нуждаемся в ремонте. – Мюриэль озабоченно хмурится. – Это уже пятидесятый карнавал, и, честно говоря, посещаемость в последнее время не очень высокая. Мы должны найти способ привлечь больше людей.

– Так… а кто занимается маркетингом? – невинно спрашиваю я.

Я не хочу никому наступать на пятки.

– Эмили. Помнишь ее? Она тогда была на пробежке.

Супертихую женщину с нулевым характером? Смутно.

– Она разрабатывает что-то особенное для афиши этого года.

– Афиши?

Скажите мне, что это не вся их маркетинговая кампания.

– Да! Мы расклеиваем их по всему боро Мат-Су. Это привлекает людей.

Ага, точно.

– А что, если я ей помогу? Думаю, вам не помешает новый веб-сайт, рекламная кампания в социальных сетях и… – Мои слова затихают, поскольку Мюриэль отмахивается от меня с сомнением на лице.

– Эмили обо всем позаботится. Кроме того, ты когда-нибудь бывала на зимнем карнавале на Аляске раньше?

– Нет. Но в Торонто есть рождественский рынок…

– Как ты собираешься убедить людей приехать, если сама даже ни разу на нем не была? – Она качает головой, но затем ободряюще мне улыбается. – Может быть, социальные сети и работали там, откуда ты родом, но здесь они не помогут. Тебе не стоит волноваться. Мы найдем тебе занятие.

Я изо всех сил стараюсь спрятать кислое выражение лица и следую за Мюриэль через еще одну дверь в вестибюль – унылую стерильную прямоугольную комнату без окон. В помещении группа из девяти женщин разного возраста и одного седовласого мужчины болтают между собой и выстраивают длинные столы буквой П.

Одну из них – Кэндис из комиссионки – я узнаю.

– Не тащите по полу, дамы! – произносит Мюриэль певучим голосом, как бы маскируя то, что она отдает им приказ. – Помните, как Салли в прошлом году поцарапала пол ножкой стола? Городской совет был не в восторге от этого.

– Председатель городского совета – ты, – с усмешкой парирует Кэндис. На ней тот же бледно-голубой кардиган с цветочной вышивкой и кроксы, в которых она всегда бывает в своем магазине.

– Именно! И я была недовольна тем, что на ремонт придется выделять деньги. – Мюриэль шлепает папкой по столу – в самом его центре, отмечаю я. – Возьми себе стул, Калла, и садись рядом со мной.

Когда я прохожу к ряду стульев у стены, несколько женщин – в том числе и Эмили – вежливо улыбаются мне.

– На днях я отыскала церковную скамейку и подумала о тебе, – заговаривает со мной Кэндис, идущая следом.

Я сразу чувствую, как мои щеки начинают краснеть.

– О, правда?

Потому что я ужасная лгунья, которой нужно чаще молиться? Я бывала в ее комиссионном магазине еще несколько раз, и во время одного из моих визитов Кэндис спросила, как моя мама отнеслась к тому кофейному столику. Я не захотела признаваться в своей лжи и сказала, что не знаю, как дорого обойдется мне доставка, а потому оставила столик себе.

Она смеется.

– Я немного любопытная. Я поинтересовалась у Тоби, что ты делаешь со всеми этими старыми вещами, которые постоянно покупаешь у меня. И он сказал, что ты украшаешь ими дом. Ну, что переделываешь их и используешь не по назначению. Он сказал, у тебя это здорово получается. – Она пожимает плечами. – В любом случае это добротная вещь. Изношена до чертиков и нуждается в чистке, но я подумала, что, возможно, ты найдешь ей применение.

И да, я уже видела церковные скамьи, переделанные под диванчики, и должна согласиться – потенциал здесь определенно есть.

– Спасибо, что вспомнили про меня, – искренне говорю я. – Может быть, я могу зайти завтра и взглянуть на нее?

Кэндис одаривает меня зубастой ухмылкой, и что-то подсказывает мне, что ей нравится находить сокровища для людей.

– Так, ладно, внимание все! – Мюриэль отодвигает свой стул, чтобы освободить место для меня, а затем хлопает в ладоши. – Давайте начинать. Сегодня нам предстоит многое обсудить.