На изломе алого (СИ) - Логвин Янина

Ливень бьет холодной дробью в стекла,

Стекает с крыш.

Где мы в этом городе бродим? 

Ответа нет.

Вместо наших тел на стенах

Лишь силуэт.

Suspense(с)

На последний школьный звонок приехала тетя Нина. В разговорах по старенькому телефону она как могла опекала дочь племянника, а когда оказалась рядом  – внезапно испугалась большого города. Хромоножка с детства, все время жалась к Сашке и на людях много не говорила – стеснялась своего наряда и просторечья. В то, что Димка сгинул – верить не хотела, по-своему жалела и плакала по неприкаянному сироте. Кое-как переночевала в квартире Шевцовых две ночи, вздрагивая от любого шороха, скучая по оставленному хозяйству, и уехала к себе в деревню. На этот раз с Сашкой даже не спорила, хватило и прошлого раза, когда девчонка наотрез отказалась бросать учебу и переезжать к ней – в деревне возможности окончить школу не было, а в городе бы Нина не смогла – всю жизнь сторонилась людей.

Проводить тетку вызвалась и вездесущая Майка. Пришла вдруг вечером к Сашке с двумя пакетами еды, вывалила дорогие продукты на стол, еще и денег дальней родственнице хотела сунуть на дорожку вместе с чужим бумажником, хорошо тетя Нина не поняла, только руками замахала, а Сашка подруге чуть по шее не врезала.

- С ума сошла, Зудина! Ты чего творишь? Там же чужие документы! Господи, у тебя вообще есть голова на плечах или нет? Каким местом ты думаешь?

- Ну, чего ты сердишься, Чаечка, я ж от всей души! – затанцевала возле подруги Майка. - А смотри, какие я тебе конфетки принесла? Красненькие, твои любимые! Только не учи меня жить, ладно?

- Где взяла?

- У идиота, который носит бумажник в заднем кармане брюк в час пик в метро, так что он сам виноват, пусть не плачет! А я для него – тот самый урок жизни!

- Дура ты, Майка, а не урок. А если бы попалась?

- А если бы попалась, то стала бы для идиота чем-то большим, - брюнетка засмеялась. – Возможно, подарком. Я тоже тебя люблю, Санечка!

Поезд с вокзала уходил рано, в половину седьмого. Когда проводили тетю Нину в деревню и не спеша возвращались домой, Сашка у подъезда заметила родителей Игната – пара суетилась у машины. И соседка, баба Лида тоже оказалась тут. Не дала девчонкам пройти мимо. Бросила в спину гадливо, подергивая поводок любимой комнатной собачки:

- Вот же шалавы, еле ноги волочат! Сразу видно, что всю ночь таскались. Вырядились обе в короткие юбки, как последние простигосподи. Клейма на вас ставить негде, потаскушки! Тьфу!

Гав-гав. Надо же, и вроде не собака лает – человек, а до чего ж противно.

Юбка у Сашки на бедрах сидела и правда короткая, утро выдалось солнечным, летним, а ноги у девчонки всегда были на зависть другим стройные. Она усмехнулась и показала бабке средний палец:

- Пошла ты! Ворона старая! Раскаркалась…

Майку как всегда занесло. Девчонка обернулась, взметнув синие пряди на плечах, и рубанула ладонью в локоть, согнув руку в известном жесте.

- Не ворона, а тупая курица! Кудах-тах-тах! Кошелка! На, видала! Иди залезь, выгреби дерьмо из моей задницы! – она бесстыже задрала юбку и сделала вид, будто бросает это дерьмо в старуху.

Баба Лида вскрикнула и картинно охнула, схватившись рукой за грудь. Покачнулась на ногах, грузно оседая на скамейку.

- Ой! Сердце! Господи, людоньки, вы слышали?! – заголосила здоровыми легкими, наплевав на раннее утро. – Бандитки! Да вас в тюрьму сажать надо! Шалавы! Как есть блядушки и проститутки!

Вечером в квартиру к Шевцовым наведался участковый. Сашка как раз была дома - прибиралась.

Да, нет отца. Где? На заработках. Да, сейчас живет одна, но тетушка буквально сегодня утром уехала, а так приглядывает за ней, конечно, приезжает в гости. Сама Сашка подрабатывает официанткой в кафе кинотеатра, школу закончила хорошо, а экзаменационные тесты сдала еще лучше. Что еще надо?..  Осмотреть квартиру? Простите, на каком основании? Это частная собственность. Да нет, смотрите, если хотите, ей скрывать нечего. Не надо? Ну и хорошо. А вот почему грубит старшим, молодому участковому объяснять не пришлось. Бабу Лиду он успел узнать хорошо и с легкостью поверил девчонке, что та сама напросилась. Можно ли написать встречное заявление с претензией? Вообще-то можно. Хм, даже нужно!  

У девушки оказался красивый голос, лишенный ужимок и кокетства, и спокойная, правильная речь, страж порядка даже заслушался. Хотел что-то еще сказать, но кивнул и распрощался.

- Какой хорошенький! – грустно вздохнула Майка, выглядывая из кухни и провожая гостя взглядом. – Вежливый. Пашку мне моего напомнил – среднего брата. Тот тоже все полицейским мечтал стать.

- А что с ним сейчас?

- Током убило в пятнадцать лет. Он бутсы себе футбольные хотел, новые, а мать не покупала. Вот и полез на столб кабель воровать, там его насмерть и шарахнуло. Мне его, Санька, так жалко было, так жалко, словами не передать. Он меня от мамки и папки всегда защищал.

На выпускной Сашка не пошла. Да и в чем идти? Ни платья приличного, ни денег, ни отца – одно шушуканье за спиной. Аттестат получила и распрощалась. Шла по городу, думая о своем – в легкой блузе, короткой юбке и босоножках. Все еще не веря, что школа для нее закончилась, а что же дальше?

Мысли, конечно, были, даже была мечта, но Сашка уже привыкла, что в ее жизни последней никогда не находилось места.

У обочины притормозила машина – старая вишневая «Хонда».  Вылезли два парня – оба сутулые и худые, оглянувшись, встали на пути.

- Привет, Чайка! Как жизнь?

- Охренеть, детка, какие ноги! Куда топаем? Может, подвезти?

Тот, что посветлее – Юрка Ларёк, потемнее – Фима Окунь. Оба знакомые Влада Чвырева, возле которого крутилась Майка. Сашка парней узнала и остановилась.

- Привет. Сама дойду. Чего надо?

- Поляну накрыть.

- Это не ко мне.

- Где подруга?

Сашка насторожилась:

- Она же тебе все вернула, Ларек, я видела.

Парень кивнул. Цыкнул лениво:

- Что-то вернула, а что-то опять взяла. Ты что, Майку не знаешь? А я девушке отказать не могу.

- Когда?

- Неделю назад.

Ровно столько девчонка не появлялась у Сашки дома и не отвечала на звонки, и она нехотя призналась:

- Я не знаю, где она. Давно не приходила.

Парни переглянулись.

- Ясно, сами поищем. Но если не найдем… - Ларек усмехнулся. - Придется спросить с тебя, Чайка, больше не с кого.

У Сашки напряглась спина, и вспотели ладони. В мире, откуда явились эти двое, не бросали на ветер пустых обещаний и не забывали долги. По спине пополз липкий холодок, но лицо девчонки не дрогнуло. Сейчас переживала не за себя, за Майку. Сашка могла только гадать, что за товар оказался у подруги в руках и в каком количестве. Вряд ли ерунда, если шестерки Чвырева-старшего взялись за поиски.

- Да ты не переживай, Чайка, - расценил ее молчание по-своему Ларек. – Не вопрос, договоримся. Согласишься для меня кое-что толкнуть – отстану, еще и приплачу.

- Пошел ты…

- Пойду. Но насчет Майки я тебя предупредил. Узнает Влад – будут проблемы, а я человек тихий, проблемы не люблю. Так что лучше бы ей объявиться. Черт, детка, до чего же у тебя ох**нные ноги. Подумай насчет поляны.

Едва не ударила. В последний момент сдержалась, но успела представить, как лопаются губы и ломаются в крошево зубы ублюдка, окрашиваясь в кровь. Придется снова влезть в джинсы и носить с собой не только нож, но и кастет. К чертовой матери надежды и светлые мечты чистых девочек. В ее клетке выживает сильнейший, и этим вечером она достанет отцовскую грушу и снова вернется к тренировкам, не для того ее Шевцов столько лет собачил, чтобы какой-то обдолбанный снифер* угрожал. Кому-то дано летать, а кому-то ползать. Вот только не на коленях, с этим Сашка даже в мыслях смириться не могла.

Так она думала, решительно входя в подземку метро, но жизнь все равно пишет свой собственный сценарий и тасует колоду карт с игроками. Сашка вошла в подземку и встала на эскалатор, движущийся вниз. На середине пути, словно что-то кольнуло под ребра – подняла глаза и увидела Игната. Он был не один, с друзьями, и тоже вскинул голову, будто почувствовал ее присутствие.