Строптивая для негодяя (СИ) - Шикова Илона

Отстраняется, хватает меня за руку и тянет за собой. Открывает дверь в квартиру, швыряет ключи на тумбочку, после чего отпускает мою руку и начинает снимать с себя куртку.

Макс появляется в зале, и я расплываюсь в улыбке. Вот он, мой спасательный круг. Не будет же Балабанов вести себя как неандерталец в присутствии мальчика.

— Я в магазин, — произносит негромко Макс, наблюдая за злым и агрессивно настроенным Балабановым.

— Уже поздно, какой магазин? — возмущаюсь я, снимая ботинки.

— На часик, — добавляет парнишка.

Паша молча достает кошелек, открывает его, после чего протягивает брату пятитысячную купюру. Тот, в свою очередь, хватает с вешалки куртку, и я даже не успеваю возразить, как Максим испаряется за дверью.

— Ты на часы смотрел? — спрашиваю строгим тоном, так как одно дело выяснения наших отношений, и совсем другое шатание Макса по ночному городу.

— Заткнись, — снова шипит Паша. — Развлекательный центр в пяти минутах ходьбы от дома, ничего с ним не случится. А ты, — подходит ко мне близко, — даже не надейся, что мое прощение достанется тебе легко.

— Даже не надеюсь, — усмехаюсь в ответ, после чего, пока Балабанов еще не предпринял никаких активных действий, быстро прошмыгиваю мимо него и несусь в спальню.

— Куда побежала? А ну, стоять, — слышу в спину, но успеваю добежать до спальни и даже запрыгнуть на кровать, после чего поворачиваюсь лицом к двери и наблюдаю, как Паша быстрым шагом заходит в комнату.

Походит к кровати, опускается на одно колено, после чего сгибает второе и хватает меня за ноги. Тянет на себя, и я, теряя координацию, падаю на Балабанова. Удерживает меня за талию крепко, и я приземляюсь на колени — прямо напротив него. Точнее рядом с ним.

Уже у самой нет больше сил сдерживать свое желание, поэтому, как только Паша обхватывает меня за голову рукой и впивается губами в мои, отвечаю со всей страстью, которая накопилась. Яростно, грубо и немного агрессивно. Именно так, как того требует тело и душа.

Обхватываю двумя руками его за шею, прижимая к себе, а мужские пальцы уже расстегивают пуговицы на блузке, после чего находят сзади замок на юбке — такое чувство, что он всю жизнь только и делал, что тренировался избавлять девушку быстро от одежды.

Снова не замечаю, как виртуозно он меня укладывает на спину, нависая сверху. Кусает за мочку уха, вызывая стон из моей груди, а сам рычит, проводя языком вниз к шее.

В этот вечер я не сдерживаю криков удовольствия — это такой кайф принадлежать ему целиком и полностью. И под конец, когда я уже на самом пике блаженства, а Паша через минуту присоединяется ко мне, слышу на ушко грозное шипение:

— Надеюсь, ты поняла, Дарина, что попала!

— Да, Громова, на этот раз ты попала, — произносит прокурор, когда я захожу к нему в кабинет.

На часах пять часов вечера, и шеф зачем-то вызывает меня к себе. Причем, его тон не предвещает ничего хорошего и приятного для меня.

— Что-то случилось, Сергей Васильевич? — останавливаюсь посреди кабинета, но прокурор кивает головой на один из свободных стульев за столом.

Присаживаюсь, наблюдая за шефом, а сердце замирает в преддверии беды.

— Против тебя областная прокуратура собирается возбудить уголовное дело, — Василич смотрит на меня в упор. — Превышение служебных полномочий.

И швыряет мне лист бумаги.

— Это что? — киваю головой, боясь даже притронуться к этому злосчастному листу.

— Копия заявления о том, что ты превысила свои служебные полномочия, вступив в интимную связь с одним из обвиняемых по делу, которое ты же и ведешь — мужчина откидывается на спинку кресла. — Да ты почитай, смелее. О-очень интересная писулька. Скажи мне, Громова, как такое могло случиться?

Беру в руки лист бумаги и начинаю бегло просматривать. Мне и самой интересно, как? Как об этом вообще кто-то мог узнать?

Строчки плывут перед глазами, но собираюсь из последних сил, чтобы трезво оценить ситуацию. Иначе, можно поиметь кучу неприятностей, если сейчас расклеиться.

— Во-первых, — откидываю лист в сторону после того, как заканчиваю читать, — это полный бред. Дело я передала Сазонову, как только у нас с Балабановым отношения перешли на личный уровень. А во-вторых, пока ничего криминального не вижу. Строгий выговор максимум.

Прокурор открывает папку и швыряет мне на стол фотографии. Вот мы с Пашкой и Максом в супермаркете, вот выхожу из машины Балабанова перед зданием суда, а потом и возле прокуратуры нас успевают заснять. Оперативно, что я могу еще сказать.

— Думаю, следили все-таки за Балабановым, — спокойно вещает мужчина, наблюдая за моей реакцией. — А ты просто попала под раздачу. Дату видишь на фотографии, где вы в магазине счастливым семейством продукты покупаете? А дело ты передала на следующий день.

— Так воскресенье же было, Сергей Васильевич, — развожу руками. — Ну, бред же, чистой воды подстава.

— Бред, не бред, а меня уже предупредили, чтобы не вздумал передачу дела оформить задним числом. Да это все мелочи, — прокурор снова лезет в папку и достает оттуда очередную бумажку. — Помимо превышения тебе хотят впаять еще двести девяностую.

— Чего? — мои глаза округляются. — Какая, нахрен, взятка? Я их в жизни не брала. Они там совсем ополоумели в своей областной?

Но прокурор снова швыряет мне бумажку — копия платежки за перевод денег в частную клинику. Владелец банковского счета — Павел Иванович Балабанов, а в примечании четко сказано, что за операцию Громовой Н.А.

— Твою мать, — не сдерживаю эмоций, так как понимаю — теперь я точно попала.

— Не мог твой Балабанов как-то аккуратно это сделать, чтобы фамилии не светить? Дарина, ну ты же юрист, можно же было через подставных все оформить.

— Торопился очень, хотел помочь, — отвечаю резко, потому что нет желания распинаться даже перед шефом. — Там времени в обрез было, вот и не подумал, как следует. Спасти жизнь человеку — это уже у нас преступление? Да и банковскую тайну у нас еще пока никто не отменял, я их засужу за разглашение информации.

— Засуди, — спокойно отвечает Василич. — Только теперь прокуратура сделает официальный запрос, когда дело возбудит, и бумажка эта примет официальный характер. Ты же знаешь, у нас тех, кто взятки берет открыто и не скрывается, не трогают, потому что с ними можно всегда договориться. А вот таких принципиальных, как ты, при малейшей возможности начинают гнобить и выживать всеми доступными способами. Логика в данной ситуации проста — ты вела дело, Балабанов дал тебе взятку, и никого не волнует, что он спас жизнь человеку. Могут даже срок впаять, если сильно захотят. У тебя недоброжелателей пруд пруди, вспомни, сколько раз к тебе подкатывали, а ты посылала? Да один Филатов, чтобы выиграть дело, вцепится в тебя руками и ногами, чтобы мы пошли на уступки, а он имел шанс выиграть дело.

— Предлагаете сдаться? — пристально смотрю на прокурора, понимая, что он прав во всем.

— Предлагаю не пороть горячку и подумать, как правильно поступить в данной ситуации. Строгий выговор я тебе, конечно же, влеплю, тут по-другому не получится. Не такая уж это большая трагедия, вон, некоторые строгачи через день получают и работают себе спокойно дальше. И пальчиком погрожу, чтобы больше так не делала. Я выбил для тебя неделю, — замолкает, все так же продолжая меня сканировать. — Это максимум пока, что я могу сделать. У тебя есть время хорошенько подумать, как держать оборону. Побеседовать с областниками придется в любом случае, так что взвешивай каждое слово.

— А если рапорт по собственному?

— Успеется, — машет мужчина рукой. — Не думаю, что даже в этом случае не отыграются. А так ты пока под моей защитой. Всё, иди. Главное, глупостей не наделай, Громова.

Медленно встаю и выхожу из кабинета шефа. Как же я умудрилась попасть в подобную ситуацию? Ведь была уверена, что после передачи дела меня никто трогать не будет. И тут, что называется, прилетело, откуда не ждали.