Ошеломленный - Доуз Эми

– Мак, потрогай мои уши, – шепчет она.

Я улыбаюсь и протягиваю руку, потирая обе ее мочки подушечками своих пальцев.

Она прижимается своим лбом к моему.

– Я очень счастлива.

Я делаю глубокий вдох, наслаждаясь ее запахом.

– Ты же понимаешь, что когда мы поженимся, я куплю тебе пони, да?

– Господи, не шути так! – восклицает Фрея, драматично откидывая голову назад.

Я расплываюсь в улыбке.

Боже, как же я люблю эту женщину.

Эпилог

Фрея

– Господи, как же я толст и счастлив, – заявляет Мак, щупая свой крошечный животик и отворачиваясь от зеркала в полный рост в нашей гардеробной.

Он подходит к нашей кровати, на которой я лежу, и выпячивает живот.

– Посмотри на это… Чистое потрясающее счастье.

Я фыркаю от смеха, закидывая руки за голову, чтобы осмотреть его.

Этого парня едва ли можно назвать толстым. Два года назад он ушел из футбола и теперь работает разработчиком в лондонской компании по производству видеоигр. Сидячая работа, может, и сгладила его пресс, но он по-прежнему выглядит как бывший спортсмен. Везучий засранец.

Впрочем, и мне грех жаловаться. Я в самом низком весе за последние годы. Нисколько не худая, конечно, но определенно стройнее, чем раньше. Оказывается, кормление грудью – это невероятно действенная диета.

Я тяжело вздыхаю.

– Я тут размышляла о том, сколько лет смогу кормить грудью Ферджи, потому что возможность есть что угодно, пока вес сам собой снижается – это очень приятно.

Я скрещиваю ноги и шевелю пальцами, радуясь, что снова могу их видеть. Во время беременности был период, когда я была уверена, что они исчезли навсегда.

– Если бы я знала, насколько эффективно кормление грудью, я бы уже давным-давно согласилась забеременеть. Кормить Ферджи молоком во время начальной школы наверняка не получится, да?

Мак морщится, выказывая свое недовольство.

– Я считаю, что, если тебе так нравится этот трюк с кормлением, тебе нужно просто начать кормить ей меня и оставить ребенка в покое.

– Ты – отвратительный извращенец, – ворчу я. – Иди сюда.

Он расплывается в ребяческой улыбке и падает на кровать, обнимая меня руками, на которых теперь набито мое имя и имя нашего шестимесячного сына, Джейкоба Фергюса.

– Или, может быть, ты будешь у меня босой и беременной, пока мои яйца не отвалятся, – мурлычет он, зарывшись лицом в мою грудь.

Я улыбаюсь, прижимая его к себе.

– Хм-м-м, звучит славно.

– Можем начать тренироваться прямо сейчас. – Мак поднимает свое усатое лицо, чтобы посмотреть на меня. – Меня порядком достало, что только Ферджи теперь может видеть твою грудь.

– Господи, нам определенно нужно обсудить границы до того, как Ферджи достаточно вырастет, чтобы понимать дурацкие вещи, которые выходят из твоего рта, – ворчу я, наслаждаясь восхитительной тяжестью Мака на мне.

Мак рычит и начинает покрывать мою шею поцелуями, обхватывая губами мою мочку, прежде чем вцепиться в нее зубами.

– Давай, женщина, трахни меня уже. У тебя горят уши, а пацан скоро проснется от своего дневного сна.

– Мне правда нужно поработать, – стону я, обвивая ногами его талию, потому что мой разум в данный момент спорит с моим телом. – Мне нужно проверить новую поставку, которая только что пришла из Китая. Они наконец-то прислали мою линейку пижам для питомцев плюс-сайз.

– О, отлично! Геркулес и Джаспер все эти годы так стыдились спать голыми на полу, – дразнит Мак.

Я улыбаюсь и перебираю его волосы. Мы назвали подарок на мой тридцатый день рождения Джаспером в честь мужчины, который покинул наше свидание и сделал возможной нашу помолвку двух лучших друзей.

Мы и правда отбитые на всю голову.

– Как насчет того, чтобы отложить свои пижамы до завтра и вместо этого поиграть со мной в одну интересную игру, – говорит Мак с нарастающим озорством в голосе.

– Что за игра? – осторожно спрашиваю я.

Мак игриво дергает бровями.

– Я думал предложить покер на раздевание.

Я смотрю на него с сомнением, а потом мне в голову приходит гениальная идея.

– Что насчет «Я никогда не»?

Мак оглядывает нашу спальню.

– У нас нет никакого алкоголя.

– Конечно, – заявляю я, садясь на своей стороне кровати лицом к нему. – Он в любом случае плохо скажется на молоке. Вместо того, чтобы пить за вещи, которые мы делали, я предлагаю целоваться.

– В какое место целовать будем? – похотливо ухмыляется Мак.

Я закатываю глаза.

– В губы.

Мак мгновение обдумывает это предложение.

– Верхние или нижние? – наконец спрашивает он.

– Господи, ты ужасен! – кричу я и ударяю его в грудь. – В верхние… пока что.

Я радостно хихикаю.

Мак стонет.

– Боже, как же я люблю мою жену.

Он повторяет мою позу и садится напротив меня. Кажется, ему очень неудобно сидеть со скрещенными ногами, но храни его небеса за попытку.

– Ладно, я начну первой. – Я сужаю глаза. – Я никогда не… целовалась с человеком с рыжими волосами.

Мак ухмыляется и наклоняется, чтобы прижать свои потрясающие губы к моим. Боже, мне это никогда не надоест.

Он отстраняется и пристально смотрит на меня с серьезным выражением лица.

– Я никогда не… делал минет во время долгой поездки на машине, проглотив все, как титулованный пони.

– Господь всемогущий! – восклицаю я, отшатываясь от него. – Я ожидала веселой милой игры между мужем и женой. Ты тут явно пару шагов пропустил.

Мак трясется от бесстыжего смеха и щелкает меня по носу.

– Не я придумываю правила, мое сокровище. А теперь поцелуй меня, дерзкая шалунья.

Я без зазрения совести кусаю губу, вспоминая, как после помолвки мы поехали в Корнуэлл. Мак так волновался из-за того, что не попросил благословения у моих родителей, что был уверен: мой отец устроит ему допрос с пристрастием. Ну, а я не придумала другого способа, как помочь ему успокоиться.

Конечно же я крепко целую его.

– Я никогда не кончала меньше, чем за две минуты.

– Фрея, это всего один раз было! – кричит Мак. Его шотландский акцент моментально усиливается от гнева. – К тому же мы тогда первый раз потрахались после рождения Ферджи. Шесть недель без секса – это вечность! Ты не можешь шантажировать меня этим до конца наших жизней!

Я хихикаю, не пытаясь скрыть свое веселье.

– Во-первых, могу. А во-вторых, еще как буду.

Он сердито смотрит на меня, прежде чем добавить:

– Тогда тебе тоже нужно меня поцеловать, потому что я чертовски хорошо знаю, что доводил тебя до оргазма меньше, чем за две минуты.

– Ничего не имею против. – Я указываю на свои губы, и он послушно одаряет меня двумя поцелуями. – Я никогда не занималась сексом втроем.

Этот раунд мы оба пропускаем. Меня это абсолютно устраивает.

Теперь снова наступает очередь Мака.

– Я никогда не мастурбировал в общественном месте.

Я начинаю открывать рот, но Мак меня перебивает:

– И да, то, что ты сделала в моей машине рядом с Тауэр-парком, считается публичной мастурбацией.

Я выпячиваю подбородок и качаю головой.

– Ты взял меня на слабо, еще и все это время за мной наблюдал! – ворчу я.

Я запечатлеваю поцелуй на губах Мака.

Он трясется от беззвучного смеха и тычет в свой висок.

– Я ни о чем не жалею. Этот момент крутится на повторе прямо здесь, в моей нарезке лучших моментов.

К этому времени у меня уже начинает болеть лицо от улыбки, и я немного меняю тему.

– Я никогда не ревела во время родов, как младенец.

Мак указывает на свои губы.

– Валяй, Рыжик. Мне не стыдно за эмоции, которые я переживал, когда наблюдал, как ты приносишь новую жизнь в этот мир.

Я притягиваю его к себе и с гордостью целую. На мои глаза наворачиваются слезы, когда я вспоминаю, с каким благоговейным выражением лица Мак впервые взял нашего сына на руки. Материнство стало одним из самых невероятных переживаний в моей жизни, но ничто не сравнится с тем, как Мак с ума сходил из-за своего сына. В моей нарезке лучших моментов фото Мака с Ферджи на руках в день его рождения играет на повторе рядом с тем, где он держит Джаспера, когда тот был еще котенком.