На исходе алого заката (СИ) - Джолос Анна

Сука, хотелось наплевать на всё… Скрутить прямо там в её комнате и забить на то, что будет «после». Сожрать безжалостно. Трахнуть так, как давно представлял…

Извращённый мозг подкидывал одну мысль за другой. Но разве хорошая это идея? Там, на кухне в прошлый раз всё закончилось совсем не так, как мне хотелось бы. Я перегнул. И отчётливо понимал это сейчас. Так что…

Смит невозмутимо раскуривала свою сигарету и смотрела на едва заметную жёлто-красную полоску неба, предвещающую скорый рассвет. А я в этот момент смотрел на неё… Думал, как так случилось, что я про***л возможность просыпаться рядом с ней каждое утро…

Смит… Смит… Смит.

Четыре ненавистные буквы, перевернувшие тот мой неустоявшийся мир с ног на голову.

И вот мы снова здесь. Я. И ты.

Та девчонка, что въелась глубоко под кожу и пустила корни туда, откуда не выдрать.

Та, которая хотела быть со мной. Со мной — отмороженным на всю голову. Не смотря ни на что. После всего того, что я сделал с ней. С нами…

Та самая дурная мелкая, что вынудила бежать от самого себя.

«Что?» — спросила нахмурившись, перехватывая мой внимательный взгляд.

«Красивая ***дец» — ответил бездумно, бессовестно и жадно её рассматривая.

Замерла. Смутилась до вспыхнувшего, алеющего румянца на щеках. Опустила ресницы. И от этого стало только хуже. Потому что лишь одно желание билось яростной пульсацией в крови: сжать хрупкое, соблазнительное тело в своих руках.

Но я просто продолжал смотреть на неё…

Мягкие черты лица, ореол длинных, непослушных каштановых кудряшек, перекинутых на одну сторону. Гладкая, светящаяся кожа, к которой хотелось прикоснуться. До ломки, присущей наркоманам.

Маленькая. Нежная. И такая… девочка.

Меня накрыло в ту ночь каким-то странным, новым чувством. Желанием защитить её ото всех, спрятать… (От себя самого надо бы в первую очередь, Брукс!).

Как я вообще жил, не зная, что с ней происходит? Почему Ричи оказался рядом в нужный момент, а я — был далеко? Не с ней. С чего взял, что ей или мне от этого будет легче… лучше. Вышло-то в итоге ровно наоборот…

И всё теперь так запутано, Смит, что впору поехать рассудком. Как разгрести — не понятно. И стоит ли ворошить прошлое, дабы не усугубить ситуацию?

Счастлива ли ты? С Ним.

Забрал себе медленно тлеющую сигарету, зажатую между её тонкими пальчиками.

Решил, пусть хотя бы она будет одна на двоих как когда-то. Этого мало катастрофически, но не в моём положении сейчас требовать от этой девчонки большего. Напугал я её в прошлый раз изрядно. Дебил…

Затянулся покрепче, выпустил дым. Хотелось взять её за руку. (Зачем? Хер его знает. Просто хотелось). Неуместный порыв… И я бы точно сделал это, но момент испортил шум, донёсшийся с улицы, а ещё внезапное осознание того, что цепочку мою Дженнифер всё-таки сняла… На шее теперь другое украшение. Слащавая подвеска с брюликом.

Ай-да Ричи! Смешно даже стало. Кретин!

Смит, сложив руки на груди, хмуро наблюдала за происходящим во дворе. Там, слезая с мотоцикла, звонко хихикала её мамаша. И если бы Смит-младшая не стояла справа от меня, я бы подумал, что это она. Потому что, стоит признать, Эмили — вообще не выглядит на свой возраст и в этом сарафане вполне может сойти за молодую девчонку. Нет ничего удивительного в том, что наш херов Казанова положил на неё глаз.

И пока Эмили лобызалась с владельцем «Логова», Смит стремительно закипала подобно чайнику. Злилась и ворчала себе под нос. Гневаясь всё больше.

Что касается меня… этот «союз» удивил только в первую секунду. Да и то просто потому что стало интересно, где именно мамаша Смит успела пересечься с Роем.

Она, кстати, в какой-то момент совершенно не стесняясь, в прямом смысле «выпрыгнула» из трусов и «вручила» их Осмо. Надо было видеть лицо Дженнифер в этот момент. Я не удержался и расхохотался в голос, чем изрядно напугал парочку, слившуюся в страстном поцелуе.

— Рид, слышишь? — выдёргивает меня из моих мыслей Ким. — Поехали. Вызов на углу четвёртой Авеню, просят подкрепление, рядом никого, только мы.

Я молча запускаю двигатель и уже спустя минуту мы едем туда.

— Один три. Подозреваемый — белый мужчина. Автомобиль — тонированный Шевроле Тахо, — сообщает диспетчер.

— Один три, принято, почти на месте, — отвечает в рацию Ким.

— Подозреваемый в машине не один. С ним девушка и ребёнок.

Отлично на хрен. Сон как рукой сняло.

— Тут притормози, близко не подъезжай. Значит так, Брукс, не лезешь, понял? — командует Бэйнс. — Сидишь в машине.

— Ты серьёзно? — возмущаюсь. — Что за бред? Какая польза тогда от меня?

— Я сказала тебе! — повышает голос. — Не строй из себя героя, ты пока ещё стажёр, так что, будь добр, слушай команду старшего. Пробей номера по базе.

Ким выходит. Я, наблюдая за тем, как она идёт к полицейской машине, стоящей неподалеку, диктую диспетчеру номер и жду.

Смотрю налево. Там, по другую сторону улицы, припаркован тот самый Тахо. Стекло со стороны пассажира чуть опущено, и оттуда доносится детский плач. У водительского окна стоит полицейский. Пожилой мужик хмурится и пытается что-то объяснить тому, кто находится в машине.

— Один три. Автомобиль принадлежит Оливеру Барнсу, — слышу голос диспетчера.

— Принято.

Передаю эту информацию Ким. Она и второй сотрудник тоже направляются к подозрительному автомобилю. Ближе к полицейскому, беседующему с недоумком, который орёт в ответ на повышенных тонах. А ребёнок тем временем начинает плакать всё громче.

Минута. Три. Десять. Я так понимаю, водитель отказывается предоставить документы и выйти из машины. Я уже на нервяке. Есть ощущение, что все эти переговоры — занятие бессмысленное.

И предчувствие меня не подводит.

В какую-то секунду из Тахо показывается мужик неприятной наружности: худой, лысый, с оскалом. В одной руке — пистолет, в другой — ладошка девчонки, которой на вскидку года три. Она прижимает к себе игрушку.

Чёрт… Когда он прикладывает дуло револьвера к её виску, внутри чёрной сажей оседает первобытный страх за чужую жизнь.

***дец.

Ким и другие полицейские пытаются успокоить его, но он орёт, предупреждая о том, что выстрелит, если кто-то предпримет попытку подойти к нему. Женщина, которая сидит в машине, кричит и воет. Это — мать девочки, видимо.

М*дак поднимает на руки девчонку. Прикрывается ею как живым щитом. Мразь. Пятится назад, кивая в сторону патрульной машины, что стоит впереди у супермаркета «Сэвэн Элэвэн». Очевидно, хочет сесть в неё и продолжить движение.

Люди разбегаются кто куда, когда эта тварь предупреждающе стреляет в воздух, предугадывая намерения Ким, вскинувшей руку.

Пошла ты, Бэйнс…

Моё преимущество в том, что эта отморозь слишком увлечена тремя копами, целящимися ему в голову. Меня, подкравшегося сзади, он не видит. Орёт на девочку, которая плачет на фоне стресса. Она отворачивается и зажмуривается, судорожно рыдая. И наши с ней взгляды всего на долю секунды до этого пересекаются.

И в этих огромных, нереально зелёных глазах плещется столько страха, что мне срывает башню.

Ловлю идеальный момент, когда зажатый в левой руке револьвер ублюдка направлен вверх, а не на ребёнка. Выбиваю пушку и вырубаю суку отточенным за годы службы ударом в голову. Чётко зная, что сразу потеряет сознание, ибо есть определённые наиболее уязвимые точки человеческого организма.

Гнида падает на землю, выпуская из рук девочку. Я сразу вытаскиваю её. К счастью, кроме поцарапанных до крови коленок — никаких травм при беглом осмотре не вижу.

Пока Бэйнс и тот коп, что постарше, надевают наручники на тушу, отдыхающую на асфальте, мелкая заливает слезами мою рубашку, вцепившись с такой силой, что та того и гляди порвётся.

— Тихо, всё хорошо, мелочь, — бормочу какую-то нелепую чушь, пытаясь её успокоить.

Несу к машине, краем глаза замечая, что Ким проверяет дышит ли мразь. Достаю бутылку воды, сажаю девчонку на заднее сиденье, еле отлепив дрожащие ручонки от себя. Заставляю попить.