Невеста по ошибке (ЛП) - Маура Катарина

Его глаза расширяются, и он хватает меня за обе руки.

— Момент откровенности, — отвечает он. — Я молча молюсь, чтобы ты сказала мне, что это не влияет на нас, и что мы найдем способ пройти через это вместе. Я так гордился тобой за то, что ты устояла и отгородилась от Ханны, а теперь мы вынуждены принять ее в нашу жизнь в таком виде, который мы оба считали немыслимым. Я боюсь причинить тебе боль, попросить слишком многого. Я не знаю, как правильно поступить, поэтому мне нужно, чтобы ты мне сказала.

Я киваю и отвожу взгляд.

— Хотела бы я знать, — шепчу я. — Я бы хотела, чтобы у меня сейчас были правильные слова для тебя, но у меня их нет. Единственное, что я знаю, — это то, что ребенок не должен страдать. Я буду рядом с тобой, Арес, в любом смысле. Я буду растить этого ребенка вместе с тобой, если ты этого хочешь. Нет никаких сомнений в том, что я люблю тебя, и, хотя это может быть трудно, я знаю, что буду любить твою дочь или сына так же. Но я не знаю, смогу ли я пережить присутствие Ханны в нашей жизни.

Он кивает и кладет голову мне на колени, его руки обвивают мою талию. Я не должна была думать, что наконец-то обрела свое собственное счастье. Счастье всегда было для меня недосягаемым. Арес всегда был недосягаем.

Глава 59

Арес

Я поднимаю глаза, когда Ханна входит в нашу кухню, под ее глазами темные круги. Я смотрю на нее с недоверием. Неужели она действительно носит моего ребенка? Она была так категорична, что у нас не будет детей еще как минимум пару лет, так как же это могло случиться? Когда это произошло? За несколько недель до свадьбы мы только и делали, что ругались. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз спал с ней. Это мог быть только тот случай, когда я напился вскоре после того, как Рейвен оказалась у меня на коленях. Я проснулся с Ханной в своей постели, хотя хотел именно Рейвен.

Ханна занимает место за барной стойкой, и улыбка на ее лице меня раздражает. В ней есть что-то такое самодовольное, как будто она чувствует, что выиграла какую-то игру. Не удивлюсь, если именно так она себя и чувствует. Она только и делает, что играет с чужими жизнями.

— Где Рейвен?

Я стиснул зубы. Мне не нравится слышать имя моей жены из ее уст. Оно пробуждает во мне все защитные инстинкты и заставляет чувствовать себя беспомощным. Я бы уничтожил ее, если бы мог, но теперь она стала для меня еще более неприкосновенной. Она не только сестра моей жены, но и мать моего ребенка — предположительно.

— Она на работе. Она почти не спала и выскочила рано утром.

Ханна кивает.

— Наверное, ей тяжело знать, что у нас будет общий ребенок. Могу представить, что теперь она еще больше жалеет о том, что вышла за тебя замуж.

Мое сердце болезненно сжимается от страха. Когда я разговаривал с ней, казалось, что мы находимся на одной волне, но надолго ли? Ей потребовалось все, чтобы порвать отношения с Ханной, а теперь это? Одно присутствие рядом с Ханной разбивает сердце Рейвен. Что сделает с ней эта беременность? Я никогда не испытывал такой ненависти и беспомощности. Никакая власть или деньги не спасут нас от той боли, с которой нам предстоит столкнуться. Смогу ли я вынести то, что моя жена будет плакать перед сном каждый раз, когда Ханна заденет ее чувства? А что, если в итоге она настроит против Рейвен и нашего ребенка? Это разобьет ей сердце, снова и снова, на долгие годы.

— Правда? — спрашиваю я. — У нас будет общий ребенок? Ребенок будет моим?

В ее глазах мелькает боль, и я вздыхаю. Я не могу понять, что с ней на самом деле. Я понятия не имею, играет ли она, но я бы не стал ей мешать.

Слезы наполняют ее глаза, и она кладет руку на живот.

— Конечно, Арес. Что… как ты мог…, — она отводит взгляд, по ее лицу течет слеза. — Рейвен действительно заставила тебя ненавидеть меня, не так ли? Как ей это удалось? Как она разрушила любовь, длившуюся годами, всего за несколько месяцев?

Я сжимаю кулак, подавляя желание наброситься на нее.

— Нет, — говорю я спокойным голосом. — Никто не в силах заставить другого перестать любить кого-то, Ханна. Она не отбирала меня у тебя. У нас с тобой все было кончено задолго до того, как ты решила уйти. То, что у нас с тобой было… это родилось из обязательств.

— А то, что у тебя с ней, — нет?

Я отвожу взгляд и качаю головой.

— Нет. С ней все по-другому. У меня не было намерения наладить с ней отношения. Если уж на то пошло, я хотел дать ей столько свободы, сколько она могла пожелать. У меня не было никаких ожиданий, когда дело касалось Рейвен, но со временем я обнаружил, что хочу от нее все больше и больше. — Я смотрю в ее глаза и глубоко вдыхаю. — Думаю, ты не хуже меня знаешь, что то, что у нас с ней есть, создавалось годами. Я просто не осознавал этого.

В ее глазах вспыхивает неподдельная боль, и она вздрагивает.

— Неужели все так и будет, Арес? Неужели наш ребенок будет расти с родителями, которые не могут даже завести ни одного разговора, не пропитанного взаимной обидой?

Я отвожу взгляд, не в силах даже представить себе будущее для нас четверых. Я делаю глубокий вдох и подталкиваю к ней стопку бумаг.

— Если у нас с тобой будет общий ребенок, нам нужно будет прийти к соглашению о том, как мы будем его воспитывать.

Она берет документы, ее глаза расширяются.

— Ты хочешь усыновить ребенка?

Я киваю.

— Давай начистоту, Ханна. Ты не можешь вырастить ребенка, но я могу. Мы с Рейвен можем. Я хочу получить полную опеку, а ты получишь полное право на посещение. Ты сможешь продолжать сниматься и работать. На твою жизнь это никак не повлияет, а наш ребенок будет воспитываться в любящем доме. Он или она ни в чем не будет нуждаться.

Ханна сметает бумаги с прилавка, и они разлетаются, не долетев до пола.

— Я никогда не откажусь от своего ребенка, — говорит она, ее голос срывается. — Как ты можешь просить меня о чем-то подобном?

— Я не прошу тебя отказаться от ребенка, Ханна. Ты сможешь видеться с нашим ребенком, когда захочешь. Конечно, это и в твоих интересах тоже? Ты всегда любила свою карьеру превыше всего. Это позволит тебе видеться с ребенком без тех обязательств, которые накладывает на тебя материнство.

Она покачала головой.

— Ты думаешь, я глупая, Арес? Неужели ты думаешь, что я позволю тебе забрать моего ребенка? Я подписываю документы о своих правах, а в следующий момент оказываюсь вычеркнутой из вашей жизни. Я не позволю этому случиться. Скажи мне, это была идея Рейвен? Разве недостаточно того, что она разрушает дом? Разве недостаточно того, что она заставляет этого ребенка расти в неполной семье?

— Следи за языком, — огрызаюсь я. — Меня чертовски тошнит от того, что ты вкладываешь слова в ее рот и обвиняешь ее в том, чего она не делала. Ты ушла, Ханна. Конец истории. Рейвен — моя жена, и, да поможет мне Бог, ты будешь ее уважать. Не пытайся вытворять это дерьмо со мной. Она, может, и позволит тебе выкручиваться, но я — нет. Если ты собираешься стать частью нашей жизни, тебе лучше выучить свое гребаное место.

Она поднимает руки и медленно хлопает, даже когда по ее лицу текут слезы.

— Молодец, — говорит она мне. — Ты стал таким хорошим выпоротым щенком. Что, черт возьми, она с тобой сделала, а? Неужели ты думаешь, что я не понимаю, что это не твои слова? Я была с тобой много лет, Арес, и за все это время ты ни разу не говорил со мной подобным образом, какими бы ужасными ни были наши споры. А теперь, когда рядом Рейвен, ты вдруг ведешь себя совсем по-другому, и я должна поверить, что это не из-за нее? Неужели наш ребенок вырастет таким, Арес? С отцом, который не уважает их мать, потому что так велела его шлюха-мачеха? Что еще ты сделаешь с нашим ребенком и со мной только потому, что она тебе так сказала?

Я беззлобно улыбаюсь ей.

— Ты, блять, вообще меня не знала, Ханна. Ты удивляешься, почему я влюбился в нее так сильно и так быстро? Это потому, что я никогда не любил тебя с самого начала. Ты была обязанностью, кем-то, кого я терпел и ублажал, потому что у меня не было другого выбора. Я никогда не теряла с тобой терпения, потому что мне никогда не было до тебя дела.