Измена. Простить, отпустить, отомстить? (СИ) - Шевцова Каролина

А теперь скажите, где продаются такие мужчины, как Тимур? Такие, кто берет и делает, кто думает не о себе, а о своей женщине, кто готов принять всех моих тараканов, не смотря на то, что даже меня они уже достали! А он ничего, держится! Мажет мелком Машенька по уголкам сознания и молчит. Потому что… Любит? Господи, как же Тимур любит, если он все это сделал для меня!

- Я тоже тебя люблю, - ну вот, голос уже дрожит от слез. Моргаю, чтобы увидеть хоть что-то перед собой, и тут же натыкаюсь на твердые как камень мышцы. Тимур обнимает, нежно гладит пальцами по спине, целует меня в красные от рыданий щеки, в лоб, губы, шею. Он везде и всюду, поддерживает, не дает упасть, потому что без него, я бы давно уже рухнула и не факт что встала обратно. Я очень устала и сама не понимаю, как еще стою. – Я так сильно тебя полюбила, сама не знаю, как это вышло, просто случилось и все, понимаешь?

- Понимаю.

- И я такая дура, я все время тебя динамлю, не звоню, не пишу, не готовлю обедов, не встречаю вечером в трусах и фартуке со свежими котлетками, - всхлипываю я.

- Если ты встретишь меня котлетами, трусы можешь не надевать, они нам не понадобятся, - хмыкает Тимур.

- Знаю. Но у меня нет котлет, есть тупая запеканка из кулинарии, так что ходить мне и дальше в своих рейтузах, - я все еще плачу, пока Лысый уже ржет над моим горем. Обнимает, уткнувшись лицом мне в плечо, и мелко дрожит от еле сдерживаемого смеха.

- Девочка, давай стянем с тебя эти рейтузы и сожжем на ритуальном костре у меня на кухне? Как раз посмотришь на новые конфорки, я их для тебя поменял. Помнишь, тебе не нравилась подача газа? Так вот…

- Да твою ж мать, - уже вою я, - ты на хрена такой идеальный? Ты с какой планеты? Тимур, у тебя недостатки вообще есть?

- Два. – Серьезно кивнул Тим и откинул вверх два пальца. – Первое – я лысый. Второе, я влюблен в клиническую дуру и, кажется, сам тупею. Настюш, ну хватит мокроту разводить, тут и так после ремонта влажно. Давай… не знаю… пожрем что ли, а то ты плачешь, а у меня живот урчит. Ну такое… Я вчера суп сварил. Эй, - он опытным движением заткнул мне рот ладонью, - не реви. Это просто суп, поняла? На бульонном кубике и из картошки я глазки не вырезал, поняла? И мыл ее плохо…без души. Так что не придумывай себе еще больше комплексов.

Я медленно кивнула, и только тогда Тимур убрал руку с моего рта. И снова поцеловал меня в губы.

Потом мы ели. И обнимались. И пили чай. И любили друг друга. Целовались. Смотрели какой-то мрачный и очень тихий сериал, что даже не поняли, как заснули. Вот так просто, лежа под одним одеялом, закинув ногу на бедро Тимура и зажимая пульт, я отрубилась.

Заснул и Тим.

И никто из нас не услышал установленный на десять вечера будильник.

И никто из нас не услышал пропущенные от Томы и Никиты звонки.

Мы спали. И спали. И спали.

И снились нам хорошие, добрые сны, в которых не нужно никуда бежать.

Глава 46

А вот пробуждение наоборот, перенесло меня из мира грез в настоящий кошмар. На экране три ночи и втрое больше звонков. Сначала от Томы, потом от Томы и Никиты попеременно и в конце только от сына. Видимо дочь к тому моменту уже заснула.

Черт! Я должна была вернуться к одиннадцати, чтобы отпустить Ника то ли на свидание, то ли на встречу с друзьями, о которой он предупреждал заранее. И теперь пропустил, из-за меня. Чувство стыда неприятно сдавило грудь.

Плохая мама. Очень плохая мама.

Тихо, чтобы не разбудить Тимура, вылезла из его жарких объятий, нашарила рукой носки и бюстгальтер, и те и другие валялись под диваном. Сгребла вещи в охапку и на цыпочках пробралась в туалет. В этой квартире туалетная комната была до смешного маленькой, так что я скинула брюки и рубашку на опущенную крышку унитаза – единственное свободное место, если не считать мокрой душевой кабины. Выдохнула и подняла взгляд вверх. Из зеркала на меня смотрела заспанная растрепанная женщина, которая давно потеряла контроль над собственной жизнью.

Господи, как же так вышло? Почему вместо ночи с любимым мужчиной я должна мчать через весь город к детям и делать вид, что… что?! Сказать, что заработалась и не заметила время? Соврать, что потеряла сознание, и меня отвезли в больницу? Притвориться, что ничего не произошло?

Отражение в зеркале криво улыбнулось. Пухлые от поцелуев губы поехали вниз, как у Пьеро. Только в этой сказке я была не грустным клоуном, а Карабасом Барабасом, и издевалась не над беспомощными куклами, а над собой.

- Дура ты, Настя. Трусиха, и дура.

Несколькими движениями пальцев поправила прическу, кончиком салфетки убрала осыпавшую тушь и подкрасила губы помадой. Вот так. Карабас Барабас стал немного похож на Мальвину, вот только меня не обманет эта маска на собственном лице. За ней скрывается все тот же мазохист, который любит страдать.

Когда я вышла из ванной, то старалась даже не дышать, чтобы не разбудить Тимура. В темноте, даже без света фонаря, натягивала на ноги ботинки, зажав зубами ручку от сумочки. Именно в такой позе меня и застал лысый тиран.

- Мне стоит проверит документы и накопления? – Раздался до омерзения спокойный голос.

- У тебя есть накопления? И ты молчал?

- Может есть, а может были. Ты ведь обнесла мою квартиру, верно? Иначе не понимаю, зачем тебе красться отсюда как вор.

Я выпрямилась. Позвоночник хрустнул и, наконец, встал на место, даря спине новые ощущения. Однако под взглядом Тимура хотелось снова скукожиться, чтобы стать маленькой и незаметной.

- Тим, я проспала. Просто не услышала будильник, представляешь?

- Представляю. – Он скрестил руки на груди и кивнул. - А меня почему не разбудила?

- Чтобы ты отдохнул. Ты же всю неделю тут работал, сначала в зале, потом здесь. Тимурчик, давай ты выспишься, а я сама, на такси, ладно? Я уже все вызвала, ты не переживай.

- Я и не переживаю. Я злюсь.

Сопя и бубоня что-то под нос, он достал кроссовки и черную куртку и принялся одеваться. Как был, в домашних фланелевых штанах и без футболки, натягивал пуховик на голый торс.

- Ты хочешь проводить меня до такси, - предположила я и съежилась под очередным острым как пика взглядом.

- Девочка, не заставляй меня сказать все то, что я сейчас о тебе думаю, ладно? – И схватив меня за руку, процедил: - Пошли.

Ехали домой молча. На машине, Тимура, разумеется. Такси пришлось отменить, из-за чего с меня списали почти полную стоимость поездки, но это было не страшно.

А вот то, каким злым сейчас выглядел мой нежный, ласковый Зелибоба… Вот это по-настоящему пугало. И побелевшие от напряжения костяшки пальцев, сжимающих руль, и застывшая на лице маска, и сдвинутые вперед брови и даже тон, которым он разговаривал со мной – все это заставляло меня съежиться от ужаса.

- О чем сейчас думаешь?

- Размышляю, где границы моего терпения.

- Надеюсь, они где-то очень далеко, за горизонтом.

Я заткнулась, когда Тимур снова посмотрел на меня. И впрямь, лучше дальше молчать. Отвернуться и любоваться в окошко, на то, как красиво проносятся мимо нас фонари. Их свет, как хвост кометы, еще немного тянулся за нами, словно пытался догнать. Но у него не вышло, зато плохие мысли и предчувствия справились с этой задачей. Все что я делала, получалось неправильно, вот только где взять силы, чтобы начать все заново, исправив старые ошибки?

Ответа нет. И потому я и дальше молча смотрела в окно.

Город просто утопал в огнях и как же странно оказалось нырнуть из этого желто-алого калейдоскопа в наш район, место, где по ночам все спят. Спал и мой дом. Черные окна осуждающе таращились на нас, не понимая, зачем мы потревожили их покой.

- Видишь, никто тебя не потерял.

- Надеюсь. Слушай, ты можешь задержаться на пять минут? Посмотрю, как там Тома и Никита и вернусь к тебе, хорошо?

- Насть, я, правда, устал.

И судя по тону не понятно, что он имеет ввиду. Устал сейчас? За эту ночь? Или в принципе? Или от меня? Потому что я от себя очень.