Химия без прикрас (СИ) - "agross"

— Мы с твоим братом поговорили после всего, — мама на мгновение посерьезнела, но очень быстро вернула своему лицу ободряющую улыбку. — Знаешь, я поняла, что в том, что случилось, виновата только я.

Я смотрела на нее, буквально, раскрыв рот. Наверное, я просто уснула на семинаре по химии и сейчас вижу этот удивительный сюрреалистический сон, иначе как объяснить этот глобальный Армагеддон?! Хотя, на уроке химии не уснешь, даже если очень захочешь…

— Между нами совсем не было доверия, мы с тобой ничем не делились, о чем надо говорить, как матери и дочери, — вслух рассуждала мама. — Но теперь все изменится. Мы с тобой договоримся: ты будешь со мной более открытая, а я больше стану тебе доверять.

— Это какая-то шутка? — мрачно спросила я.

— Что? — не поняла мама, а потом раздраженно цокнула, видимо, разозлившись, что я перестала ей подыгрывать. — Нет, это не шутка. Я не против того, чтобы ты встречалась с… — она замялась, видимо, стараясь подобрать подходящее слово. — …с противоположным полом. Наоборот, возможно, тебе стоит найти кого-то… Я сейчас говорю не о твоем преподавателе, — внезапно решила она уточнить, а потом снова стала рассуждать. — Леша предложил, чтобы ты отметила свой День Рождения у него в знак моего доверия.

По голосу было слышно, что сама эта мысль ей все-таки не по душе, и принять такое решение ей удалось с трудом. Я же решила промолчать. Ясное дело, сейчас, когда она на все сто процентов уверена, что у Лебедева дежурство, она лично отвезет меня к брату, проследив, что я направилась именно к нему, а не в объятия к химику. Да, доченька, я тебе теперь доверяю! А это не конвой, нет! Это «компания»!

— Так что предлагаю тебе начать все с чистого листа и с этой самой минуты доверять друг другу больше, — мама остановила машину, подъехав прямо к Лешиному подъезду. Доверять? Доверять?! Да ни за какие коврижки!

— Хорошо, мам, думаю, это действительно хорошая мысль, — ответила я и постаралась улыбнуться, чтобы ответ прозвучал убедительнее.

— Завтра, после дополнительных, мы с отцом хотели бы вручить тебе подарок в честь твоего дня рождения, а пока… — мама вздохнула, словно собираясь с духом. — Развлекайся. Но с умом!

— Сп-спасибо, мам, — ответила я, а потом, открыв дверь машины, дошла до подъезда, и, развернувшись, помахала маме рукой. Зайдя в подъезд и нажав кнопку лифта, я стояла, тупо глядя на грязный каменный пол и думала «что это, черт подери, только что было?!». Само собой, мама сильнее мне доверять не станет. Возможно, даже от Леши с утра и заберет лично. Я не удивлюсь, если она так и сделает. Но…

Хотя, если подумать, она могла выбрать тактику «пряника», как выразилась бы Хвостова, только из-за того, что побоялась, как бы я не свалила из дома, дождавшись, наконец, совершеннолетия. Что ж… В любом случае, из этого надо получить максимальную выгоду. Но и голову не терять. На смену мне вряд ли удастся попасть сейчас, мама, скорее всего немного подождет около подъезда, вдруг дочь сбежит?

Но, в любом случае, отмечать День Рождения в компании Леши и Маши в миллион раз лучше, чем оставаться наедине с мамой. Ведь папа, поцеловав меня с утра, поздравил и извинился, что сегодня будет дома очень поздно.

Дверь открыла мне Маша, улыбающаяся во все тридцать три зуба и сразу, на пороге, заключившая меня в объятия. Да такие крепкие, что я даже не ожидала, с ее-то миниатюрной комплекцией.

— Маришка, я так соскучилась! С Днем Рождения! Как ты? Леша мне столько рассказал! Ох, какая же ты храбрая! — Маша причитала, но, наконец, отпустив меня, сделала рукой пригласительный жест.

— Не храбрая, а глупая, — не без горечи проговорила я, заходя и начиная раздеваться. — Была бы храбрая, свалила бы в тот же день!

— Надеюсь, теперь-то переписку будешь свою удалять? — сказал Леша, появившийся в коридоре и, скрестив руки на груди, как обычно, облокотился боком о стену.

— И теперь не буду, ибо телефон мой мама мне так и не вернула и, думаю, не вернет, пока не выдаст замуж за какого-нибудь толстосума, получившего ее благословение. Был телефон — нет телефона! — я развела руками, приподняв брови.

— Ну, так пусть будет! — братишка разжал руки и, показав на ладони допотопный кнопочный агрегат, игриво подкинул его и ловко поймал. — Держи, макак, с днем рождения!

— О-о-о, вот это раритет! — улыбнулась я. — А симка?

— Новая, внутри.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я и погладила пальцами потертые кнопки, не веря в свое счастье, что теперь снова смогу быть на связи с…

— За кого это ты там замуж собралась?

Я испуганно оторвала глаза от телефона и посмотрела вглубь коридора. В дверях комнаты, облокотившись о дверной косяк, стоял Дмитрий Николаевич и выжидающе на меня смотрел. Сзади, за его спиной, я заметила улыбающегося Серегу, сидящего в кресле за компьютером и поднимавшего бокал, словно приветствуя меня.

— Вы чего, скорую вызвали? — слова сорвались с губ быстрее, чем я успела подумать. И присутствующие взорвались громким смехом, а я лишь нервно хихикнула, глядя на воцарившуюся здесь идиллию. Но, пройдя пару неуверенных шагов вперед, я потянулась рукой к шее Лебедева, а тот практически сгреб меня к себе своей широченной ручищей, чтобы, наконец-то, спустя столько времени, поцеловать.

Все вокруг стихло. Или это вопящее внутри меня счастье так заглушило все звуки, что кроме трепета от прикосновений Дмитрия Николаевича я больше ничего не воспринимала. Он был так нежен, так искренен… Прервав поцелуй, он медленно провел рукой по моим волосам, глядя в мне в глаза, а потом…

— Ну, вы, блин, даете! — раздался возмущенный голос Стеглова.

========== Глава 24. О призраках прошлого и неожиданных знакомствах. ==========

Серега звучно поставил свой недопитый бокал на стол и для подтверждения своих слов всплеснул руками. Но при этом, сложно было не заметить его легкую лукавую улыбку. Машка выглядела так, будто она вот-вот прослезится. Даже Оксана Юрьевна с Мишей, которых я не заметила с самого начала, как-то очень загадочно, но все-таки улыбались нам, так что я ни на секунду не пожалела о своем порыве. Хотя, я ж сегодня именинница! Что хочу — то и делаю! Только вот Леша, думаю, не был в восторге от происходящего. Когда я скользнула по нему взглядом, он тяжело вздохнул, скрестил руки на груди и тихо, но не достаточно, чтобы я не услышала, проговорил, обращаясь к Маше:

— Я уже жалею, что согласился.

— Все, да, восемнадцать исполнилось — пошел разврат? — Серега снова взял бокал и сделал из него смачный глоток. — Давай, Димон, зови цыган с медведями! Будем здесь пить-гулять!

— Ладно, пошли на кухню, а то если Стеглов закусывать не начнет, то точно скорую вызывать придется, — пропела Оксана Юрьевна и, сняв со своего плечика Мишину руку, крепко зажала ее в своей ладони и первая отправилась на Лешину кухню. И когда все прошли за ней, мы с Дмитрием Николаевичем остались в коридоре одни.

Если в школе я себя чувствовала жадной до его прикосновений, то сейчас мне хотелось забыть, кто я такая, хотелось, чтобы он не выпускал меня из рук и просто наслаждаться моментом, не думая больше ни о чем. Я не могла надышаться им.

Дмитрий Николаевич хотел что-то сказать, нарушив нашу тишину, но я его перебила, прошептав:

— Молчи.

Он тяжело выдохнул так и не произнесенные слова, к моему удивлению послушавшись меня, а потом просто смотрел на меня. Долго, внимательно, будто запоминая каждую мелочь.

— На кухню! А то мы с Алексеем нервничаем! — раздался Серегин голос, и Дмитрий Николаевич, не сумев скрыть улыбки, крепко обнял меня, прежде чем мы присоединились к остальным.

Признаться честно, лучшего дня рождения я и пожелать не могла. Маша с Лешей позаботились о том, чтобы мой оголодавший желудок мирно помалкивал, не тревожа никого «китовыми» песнями, а присутствующие сумели создать такую теплую и дружественную атмосферу, что я периодически задавалась вопросом, неужели я действительно заслужила таких людей вокруг? Все собравшиеся были мне непомерно дороги, даже Миша, которого я в основном видела только на станции, и то, крепко спящим на стуле, все равно вызывал столько симпатии и совершенно искренней радости, что даже хотелось его обнять и потрепать по волосам. Благо, я решила ограничиться горячим чаем и была слишком трезва, чтобы позволять себе подобные вольности.