Мой темный принц (ЛП) - Шэн Л. Дж.

Но старые привычки умирают с трудом, и единственное, что держало людей на расстоянии от меня, - это моя склонность говорить самые дерьмовые вещи, какие только возможны в любой момент. Каждый мой вздох был направлен на то, чтобы провоцировать и раздражать. Особенно это касалось женщин, которые часто прощали мои недостатки. Слова просто вылетали изо рта, прежде чем я успевал их обдумать.

Ее глаза, похожие на две огромные луны, смотрели на меня с полным потрясением.

— Послушай. — Я поднял руки вверх. — Я мог бы выбрать лучший способ передать это...

Она указала на дверь.

— Убирайся.

Головы ее друзей поднялись с шезлонгов и повернулись к нам.

Я приподнял бровь.

— Технически, мы уже ушли.

— Отлично. Уходи. — Она пожала плечами. — Только держись от меня подальше.

— Это мой дом.

— Это моя вечеринка, и ты не приглашен.

— Ты не можешь не пригласить меня на вечеринку на моей собственной территории.

— Ты прав. Я тебя не приглашаю. Тебя вообще никто не приглашал. — Она хрустнула костяшками пальцев, готовясь встать. — Я могу проводить тебя внутрь, если ты так хочешь.

Где эта женщина нашла в себе смелость вести себя как Джейн в крошечном бикини? Я был ужасно возбужден. До такой степени, что я боялся, что мой член отвалится, если я сделаю какое-нибудь резкое движение. И без того моя эрекция плотно прижималась к поясу моих охотничьих брюк Upland.

Брайар явно хотела, чтобы я с ней поспорил. Я знал это, так же как и то, что она знала, что ее просьба неразумна. Было бы нелепо выгонять меня из собственного дома. В то же время мне хотелось подшутить над ней.

За тридцать три года у Брайар ни разу не было случая, чтобы она вела себя плохо. В детстве она усердно работала за крохи ласки от родителей, которые, впрочем, никогда не доставались. Она никогда не бунтовала. Никогда не кривлялась. Не совершала ошибок. Никогда не была ребенком.

В свои двадцать с небольшим лет она занималась работой и учебой. Она никогда не пропускала платежи за обучение. Никогда не засиживалась допоздна. Никогда не пропускала рабочую смену. Она никогда не испытывала острых ощущений, совершая ошибки, как новый взрослый.

Теперь, когда ей уже за тридцать, я хотел дать ей это. Позволить ей расширить границы и показать, что я все равно приму ее, даже если она все испортит.

Я поднял обе руки и отступил к двери в гостиную.

— Я ухожу, ухожу.

Мне не нравилось, что люди обращаются со мной как с одноразовой салфеткой, и уж тем более женщина, которую я когда-то любил, но мне нравилось позволять ей выигрывать споры.

Я направился прямо на кухню. Запах барбекю разбудил меня. Я распахнул холодильник, намереваясь сожрать его целиком, и сорвал крышки со всей посуды, которая попалась мне на глаза.

Ну, блядь.

Брокколи на пару. Куриная грудка без приправы. Рис с цветной капустой. Мерзкое дерьмо, которое я обычно ел, чтобы поддерживать свой десятипроцентный уровень жира в организме. Я бросил несколько замороженных куриных наггетсов в аэрофритюрницу, а затем высыпал два пакета рамена «Булдак» в кипящую воду. Какой смысл иметь тело Криса Хемсворта, если Брайар не хочет на него забираться?

Громкий стук заставил меня пропустить дуршлаг. Моя лапша нырнула в канализацию вместе с моей душой. Я поднял глаза от раковины. Крошечные кулачки Брайар все еще сжимались вокруг подноса, который она поставила на остров из мясных блоков. Полупустые стаканы покачивались в своих чашках, расплескиваясь повсюду.

— Я зашла, чтобы поставить посуду в посудомоечную машину. — Она сдула прядь волос с глаз. — Нет нужды заводить разговор.

Я не против. Я молча кивнул, намеренно вставая у нее на пути, пока она передвигалась по кухне. Ее нижняя часть бикини бессистемно задиралась между задницей, а соски были острыми и прямыми, как два крошечных бриллианта. Мне захотелось взять их в рот через ткань и показать ей, что ее мозг может меня ненавидеть, но ее тело не разделяет этих чувств.

Брайар дернула за ручку посудомоечной машины и начала складывать в нее стаканы для коктейлей.

— На что ты смотришь?

— Хочешь помочь?

— Ты можешь помочь мне, если упадешь замертво. — Все еще приседая, она пощупала поверхность над головой, нашла фужер и поставила его в посудомоечную машину. — Там было совершенно унизительно. Ты говорил, как мой отец.

— Не обижайся, но твоему отцу было бы наплевать. Он бы позволил тебе сесть за руль. Мне не все равно, поэтому я оберегаю тебя от опасности. Через несколько недель ты снова сможешь водить машину. Я ничем не рискую. А пока я могу отвезти тебя куда захочешь. Будь своей маленькой сучкой. Это будет весело. — Я остановился, чтобы подумать об этом. — Ну, для тебя, по крайней мере.

— Где была эта энергия, когда мои родители отреклись от меня в восемнадцать лет?

— Она все еще была там. Просто мне пришлось много чем жонглировать, и я был перегружен. Я был ребенком, Брайар.

Поступил бы я сегодня иначе? Да. Мне бы хотелось думать, что да. На самом деле я знаю, что не бросил бы ее, если бы мог повернуть время вспять. Я бы многое сделал по-другому. Я бы сказал Себастьяну, чтобы он отвалил, когда он предъявил требование. Я бы позволил ему остаться в Англии. Я бы не столкнул его с лодки.

Но ретроспектива - это 20/20.

Возможно, последние десять лет я просто говорил себе то, во что хотел верить.

Брайар захлопнула посудомоечную машину и нажала несколько кнопок, пока та не зажужжала.

— Почему ты врешь всему миру?

Я облокотился на прилавок с противоположной стороны, просто наблюдая за ней и наслаждаясь каждой секундой.

— Ты должна быть более конкретной, чем это. — Я окинул взглядом ее восхитительное тело с ног до головы. — Я много лгу.

Я никогда не понимал одержимости Зака и Ромео искусством, но сейчас признал, что они могли что-то понять. На некоторые вещи можно смотреть вечно и никогда не насытиться.

— Ты врешь своим друзьям, что ты тупица и воздушная башка. — Брайар повернулась ко мне лицом. — Ты ничего из этого не представляешь.

— Так проще. Меньше ожиданий. Меньше давления.

— Раньше у тебя никогда не было проблем с давлением. — Она прищурилась на меня, прислонившись к той же стойке, на которую опирался я. — Что произошло между тем временем и сейчас?

Фритюрница закончила работу и просигналила, чтобы я открыл ее. Я проигнорировал ее.

— Я потерял веру в то, что поступлю правильно, — прорычал я.

Это была правда. Тот год испортил меня.

Брайар кивнула.

— Ну, если тебе станет легче, ты был не самым плохим парнем в моей жизни.

Мой взгляд упал на ее губы.

— Нет?

Они были такими чертовски пухлыми и розовыми. Мне захотелось взять их в рот и провести языком по контуру. Но меньше всего мне хотелось думать о ее бывших. С другой стороны, калечить их голыми руками...

И все же я не мог упустить шанс не быть злодеем в ее глазах, пусть даже на несколько секунд.

— Нет. — Ее взгляд опустился к моему горлу, где покачивалось адамово яблоко. — По крайней мере, ты доставил мне оргазм в ту ночь, когда мы занимались сексом. Один из моих бывших даже этого не смог.

— Спорим, я могу довести тебя до оргазма, даже не снимая бикини, если захочу.

Ее дыхание стало затрудненным. Я понял это по тому, как двигалась ее грудь. И моя тоже.

Она изогнула бровь.

— Ты имеешь в виду, если бы я захотела.

Я облизал губы.

— О, ты хочешь.

Мы стояли близко друг к другу, наши тела были обращены к острову, наши мизинцы касались края стойки.

Она издала ржавый смешок.

— Ты понятия не имеешь, чего я хочу, Оливер.

— Думаю, представляю.

Я протянул руку и слегка надавил на ее нижнюю губу. От простого прикосновения ее теплой губы к подушечке моего большого пальца по моему телу пробежали трещины, словно я только что пережил кульминацию. Все мое туловище подалось вперед.

Я затаил дыхание, наблюдая за ее реакцией и ожидая, не скажет ли она мне «отвали».