Бабочка в стекле (СИ) - Левашова Елена

‒ Товарищ следователь, это была моя смена. Я помню этих людей! ‒ выпалила она, а Игнат чуть не подпрыгнул от неожиданности.

‒ Говорите, что вы запомнили? Как они выглядели?

‒ Женщина невысокая, в чёрной толстовке, как будто с чужого плеча, с натянутым на глаза капюшоном.

‒ Вы лицо запомнили? ‒ спросил Игнат.

‒ Славянской внешности, глаза светлые, цвет волос сложно было увидеть из-за капюшона, ‒ вспоминала фармацевт.

‒ Хорошо, какие-то ещё были приметы? Шрамы на лице, руках? Другие особенности?

‒ Нет, шрамов не было! Лица миловидные у обоих были, у девицы и у немца, ‒ напряжённо вспоминала женщина.

‒ Немца? Вы сказали ‒ немца? Почему вы так решили? ‒ удивился Игнат.

‒ Она говорила с ним по-немецки. А со мной на чистом русском. Немец выглядел очень внушительно: красивый, глаза голубые, волосы очень светлые, к тому же высокий! Толстовка такая же, как у девушки, с большим глубоким капюшоном.

‒ Скажите, что они купили? ‒ Игнат писал ориентировку на подозреваемых, заполняя протокол допроса свидетеля.

‒ Спирт и нитроглицерин в жидкой форме, ‒ ответила женщина.

‒ Скажите, почему вы запомнили их? Ведь столько времени прошло, – поинтересовался Игнат.

‒ Вы знаете, нечасто к нам в аптеку на правобережье захаживают иностранцы!

Лисицына убедила Орлова подключить весь отдел к расследованию. Запросили сведения из аэропорта по рейсам, совершенным в конце августа, когда преступники впервые появились в квартире Савицкой. Иностранцы могли прилететь или приехать на поезде из любой точки земного шара. Лисицына уговорила Орлова начать с рейсов из Германии, прямых и с пересадками в разных городах России.

‒ Валя, ты понимаешь, что аэропорт не пойдёт тебе навстречу? Это сотня рейсов! Кого им искать? Ни имени у тебя, ни фамилии! Только по фотороботу ты надеешься найти их? Записи с камер наблюдения не сохранились, столько времени прошло! Знать бы имя подозреваемого... Тогда по архиву регистрации на рейс нашли бы за один день.

‒ Я понимаю все, Сергей Юрьевич! Давайте попытаемся, ‒ убеждала Лисицына.

‒ Нечего и пытаться! Работники аэропорта не всматриваются в лица настолько, чтобы запомнить. Для них люди ‒ это конвейер! Запоминают лишь людей с явными особенностями или уродствами. Наши подозреваемые вполне обычные люди без видимых примет.

Лисицына ослушалась Орлова и подала запрос в аэропорт: в двухнедельный срок руководство аэропорта обязалось предоставить информацию по лицам на фотороботе.

Игнат предложил обратиться к компьютерщикам для улучшения качества изображения татуировки. Она была довольно крупной и, предположительно, включала в себя орнамент с написанным словом.

Определённо, Лисицыной оставалось ждать возвращения Бориса и Берты из Германии. У неё ещё теплилась надежда на то, что кто-нибудь из них узнает эту женщину.

Глава 17.

Утренний зимний туман ещё не рассеялся, но день обещал быть морозным и снежным. Анна распахнула шторы, вставила капсулу в кофемашину и быстрым шагом прошла в ванную, где её ждал бодрящий душ. Второпях собралась, схватила ключи от автомобиля, захлопнула дверь. Лифт ехал, как назло, медленно, но, возможно, это было навеянным ощущением.

Анна села в автомобиль и запустила двигатель. Пока машина прогревалась, настроила любимую волну.

Скоро Новый год и день её рождения... Проспекты, улицы, старинные здания украшены разноцветными огнями, деревья опутаны блестящими гирляндами. Снег красиво и неспешно падает, образуя мягкие, пышные сугробы под ногами, одевая тротуары, деревья, дома в живое, рассыпчатое серебро. Зима... Время тёплых объятий и согревающих напитков, время новогодних фильмов и шерстяных уютных пледов. Сладостные минуты мимолетных улыбок, домашних пирогов и таких незначительных мелочей, из которых складывается счастье.

Скорее бы этот ужасный год подошёл к концу! Вспоминая, какие уроки он преподнёс ей, Анна подумала, что научилась ценить жизнь, доверие, дружбу, беречь своё здоровье и своих близких, покой в семье и простое человеческое счастье. Она научилась уважать себя. А ещё любить! Неужели, чтобы усвоить такие простые жизненные уроки, ей потребовалось столько страдать? Анна молила Бога о передышке...

Пролетел последний светофор. На повороте к университету, оживленно разговаривая, переходят дорогу молодые люди, спеша на лекции, обгоняя друг друга, терпеливо ждут водители троллейбусов, автобусов, машин. Зимняя праздничная суета... Простая человеческая радость...

Анна припарковалась и, обдуваемая морозным воздухом и срывающимися снежинками, побежала к главному входу.

После лекции у неё был час свободного времени. Когда студенты скрылись в аудиториях, и, наконец, наступила тишина, она направилась в студенческий буфет, чтобы перекусить и проверить почту.

Совершенно неожиданно пришло сообщение на WhatsApp от Бориса:

«Анечка, вылетаю в Красноярск. Нам нужно встретиться…» ‒ он написал время и название гостиницы.

Они не переписывались, не звонили друг другу... Аня могла, конечно, позвонить или написать ему, только решила не напоминать о себе, не беспокоить его, не предпринимать больше попыток вмешиваться в его жизнь, не делать первого шага, не помогать ему принимать решения. После покушения на Бориса прошло чуть меньше четырёх месяцев. Образ его спрятался в глубокий комок боли, печали и сострадания. Конечно, Михаил не винил её в причастности к взрыву, в отличие от Берты, которой не нужны были никакие доказательства невиновности Анны.

Сердце её забилось так сильно, что, казалось, где-то внутри, в голове, она слышала, как струится кровь по венам, как она бежит с бешеным ритмом. Как будто поднялось давление: она вмиг стала пунцовой.

Свидание в гостинице? Она зависла ненадолго над его сообщением, оставив без ответа.

«Анечка, я не обижу тебя и никому не позволю этого сделать. Не бойся. Жду тебя вечером», ‒ вновь написал Борис.

«Добрый день, Борис Михайлович. Если необходимо, конечно, я приеду», ‒ Анна решила вести себя так, словно ничего не было между ними. Если Борис посчитал правильным не поддерживать с ней связь в течение этих месяцев, значит, его признания и чувства ‒ наваждение и обман.

Аня пригласила Кристину на чай в буфете.

‒ Нюся, ты чего такая возбуждённая? Я чуть с лестницы не упала ‒ бежала к тебе! ‒ она села напротив Анны, сверля её взглядом.

‒ Боря написал... ‒ не своим голосом пробормотала она.

‒ Что случилось? Он здоров? Может, осложнения?

‒ Крис, я не знаю. Предложил встретиться в гостинице. Почти четыре месяца ни одного слова. Может, он пригласил меня, чтобы самому расспросить о взрыве и о том, что известно? Например, поговорить о моей версии убийства Ирины...

‒ Ага, ночью, в шикарном отеле! Аня, он пригласил тебя не для этого, поверь. ‒ Кристина с сомнением смотрела на растерянную Анечку.

‒ Господи, опять мне приходится всё брать в свои руки! ‒ Кристина набрала телефонный номер.

Как поняла Анна, после долгих уговоров Крис записала её в один из самых модных салонов красоты.

‒ Спасибо, Крис. Правда... ‒ Анна вздохнула с облегчением.

‒ Не благодари. Чего бы он ни хотел, ты сегодня должна явиться на встречу королевой!

Больше Борис ничего в течение дня не писал. На этот раз телефон Анна не выпускала из рук... Звонила мама, звонила из Лондона Маринка, но её мысли были только рядом с ним... Любимый... Она снова окунулась с головой в это глубокое волнующее чувство, которое заглушала усилием разума.

Анна вышла из университета в четыре часа, задерживаться было не в её интересах. Музыку сделала погромче. Дворники работали бесперебойно, очищая влажный снег. Уже стемнело, Анна задумчиво вела машину по оживлённому проспекту, размышляя о нем.

«Анька, что мы с тобой натворили», ‒ сколько раз, закрыв глаза, она вспоминала, как они стояли тогда ночью в её дворе. Как он жадно вдыхал аромат дождя и дорожной пыли, как обнимал и впервые сказал ей: «Люблю...»