У любви есть время (СИ) - Шерив Екатерина

– Нет, Аэлита. Ты думаешь, я не человек? Что я бесчувственный? Что со мной можно поступать, как с вещью? Объясни мне всё сейчас же!

Но Аэлита не хотела продолжать этого разговора. Её ответ толкал её к ещё одному вранью. Но если она признается Павлу, что соврала в том, что Эмма не его дочь, он точно ей её не отдаст.

– Да, я сволочь. Да, я обманула тебя, – выкрикнула она ему в лицо. – Вот такой я на самом деле человек. Что? Не веришь мне? Тогда спроси Маргариту Васильевну или кого угодно из прислуги. Они подтвердят, что на протяжении двух месяцев, что ты отсутствовал, я каждый вечер уезжала из дома. Всё это время я была с Максимом.

Павел с брезгливым выражением лица отцепил от неё руки и сделал один шаг назад.

– Почему ты уверена, что Эмма его дочь? Она может быть и моей.

– Я женщина и мне лучше знать.

– Ты не женщина, – он сложил руки на пояс и наклонил к ней голову. – Сказать, кто ты?

– Называй меня, как хочешь, но только отдай мне дочь.

Аэлита предприняла ещё одну попытку, чтобы подняться за дочерью, но Павел оттолкнул её в сторону так, что она чуть не упала. Его глаза полностью почернели, а фигура напомнила разъярённого зверя в прыжке.

– Даже если то, что ты сказала правда, я всё равно не отдам тебе Эмму. Я люблю её и мне не важно родная она мне или нет. Она зовёт меня папой и тоже любит меня. Я буду бороться за неё. Если ты дура настолько, что не видишь счастья, которое у тебя перед носом, то можешь делать всё, что захочешь со своей жизнью. Но Эмма останется со мной!

Аэлита почувствовала, как мурашки побежали по её телу, а губы задрожали. Нет, она боялась не того, что он может ударить её. Ей было страшно, когда она думала о других последствиях, к которым могли привести его слова.

Павел продолжил:

– Надумаешь подавать в суд? Милости прошу в мой мир! Я из кожи вон вылезу, чтобы тебе даже с ней видеться не позволили. Война так война, Аэлита. Я не отдам тебе Эмму.

– Ты просто сошёл с ума! – громко произнесла она. – Как она будет без матери?

– Я что-нибудь придумаю, чтобы не травмировать её. За это – будь спокойна. Пусть лучше Эмма останется с отцом в родном доме, чем окажется в дебрях вместе с сумасшедшей матерью и её любовником.

Аэлита облизала подсохшие губы и произнесла:

– Со мной ей никогда не будет плохо. Я этого не допущу. Когда-нибудь Максим полюбит её и…

– Закрой свой рот! – выкрикнул Павел и, сделав шаг вперёд, оказался рядом с ней. – И больше никогда не связывай мою дочь с этим человеком. Эмма – моя дочь. Я растил её с самого рождения. Я наблюдал за ней, пока она росла в твоём животе. Всё это имеет гораздо большее значение, чем кровь. Если ты уходишь к нему, то она не будет жить с вами. Будешь приходить в наш с Эммой дом по расписанию.

– Нет… – покачала Аэлита головой. – Ты не посмеешь так поступить.

– Я не вижу другого выхода. Аэлита, посмотри на себя, – он сложил руки и окинул её оценивающим взглядом. – У тебя ни денег, ни жилья. Я уже молчу про твоего любовника. А у меня с деньгами всё в порядке. Суд отдаст Эмму мне.

– Какой ещё суд? – сморщив лоб, спросила она.

– В который тебе придётся подать, чтобы забрать у меня Эмму.

– Ты просто спятил.

– Может быть, – тихо сказал он. – Но сейчас уже я сам хочу, чтобы ты ушла. Аэлита, уходи.

Павел стал выталкивать Аэлиту из гостиной к выходу.

– Нет! Не выгоняй меня без дочери! Я не представляю свою жизнь без неё.

– Меня это не волнует. Я больше не хочу тебя видеть.

Павел вытолкнул её на улицу, а потом позвал Сергея, своего водителя. Аэлита изо всех сил сопротивлялась, но они вдвоём запихнули её в машину вместе с чемоданом и заблокировали двери.

– Отвези её куда она попросит, – сказал Павел, когда Сергей сел за руль.

Он смотрел на неё через полуоткрытое боковое стекло автомобиля. Он часто дышал, а его ноздри раздувались.

Его бегающий по ней взгляд и приоткрытый рот говорили о том, что он хотел ей что-то сказать.

Но он этого так и не сделал.

В какой-то момент Павел стукнул по машине. Через секунду автомобиль двинулся вперёд.

Аэлита смотрела на него до тех пор, пока машина не завернула за поворот. А потом она разрыдалась, уткнувшись лицом в заднее сиденье.

***

Сердце у Аэлиты разрывалось на части. Может Павел был прав? Неужели она совершила ошибку? Но ей так хотелось стать, наконец, счастливой. Целых пять лет она жила не своей жизнью. Сначала была игрушкой в руках мужа, а потом её мыслями и чувствами завладела её любимая дочурка. Как она будет без неё?

Она приехала на тот адрес, который дал ей Максим. Он снимал скромную однокомнатную квартиру далеко от центра, которая нуждалась в ремонте. В комнате стоял только один раскладной диван и старенькая тумбочка. Встроенный шкаф располагался в коридоре. На кухне даже не было гарнитура, а стояли только шумный холодильник, стандартная газовая плита, начищенная раковина и деревянный стол с двумя табуретами. Ванная и туалет тоже выглядели небогато.

Максим встретил Аэлиту с распростёртыми объятиями, но огорчился, увидев её без Эммы. Он пригласил её в кухню, где уже был накрыт стол для чаепития. Пока Максим делал последние приготовления, Аэлита рассказала ему, почему приехала без дочери.

– Лита, зачем ты его обманула?.. – качая головой, произнёс Максим, опустившись на стул рядом с ней. – Пойми, если у вас с Павлом дойдёт дело до суда, то там вас обязательно заставят сдать тесты на родство. Что ты будешь делать, когда все узнают, что Эмма – дочь Павла, а ты всех пыталась обмануть?

– Максим, он не оставил мне выбора… – проговорила Аэлита и приложила руку к горлу, почувствовав в нём комок. – Он не отдавал мне дочь. Я сказала это от отчаянья…

– Милая, прошу тебя, позвони ему как можно скорее и признайся в своей ошибке, – мягким голосом произнёс Максим. – Иначе потом ты точно не сможешь забрать у него дочь.

– Хорошо, Максим, но только не сегодня… Я не могу… – Аэлита сморщила лицо.

– Я понимаю, – сказал Максим и коснулся её щеки. – Лита, мы обязательно преодолеем все трудности. Мы же теперь вместе. Сейчас я заварю тебе травяной чай, и ты успокоишься.

Но как чай мог помочь ей успокоиться? Ей станет легче только, когда её дочь будет рядом с ней.

***

Аэлита всё-таки подала в суд на развод и на определение места жительства Эммы с ней. В глубине души она не понимала, зачем это делает. Павел был прав. У неё ничего не было. Ничего, кроме огромной любви к своему ребёнку. Но суду одной любви было мало.

Вскоре после подачи заявления ей сообщили, что она не сможет видеться с дочерью до вынесения решения суда. Аэлита была в бешенстве. Она отлично знала, кто был виноват в этом. А ещё её муж поспособствовал тому, чтобы судебное заседание постоянно откладывали. Как он смог добиться того, что четырёхлетней девочке не позволяли видеться с матерью, Аэлита не представляла.

Когда её сотая попытка дозвониться до Павла потерпела неудачу, она отправилась в его дом. Но ворота были заперты. Она стала колотить по ним и через пару минут к ней вышла Маргарита Васильевна. Она сказала через ворота, что не впустит её. От этого Аэлита начала колотить по воротам ещё сильнее и стала кричать, чтобы кухарка впустила её. Но Маргарита Васильевна попросила её не делать хуже, потому что Павел сказал Эмме что-то такое, что не огорчило её и она сейчас спокойно относится к отсутствию матери. А если девочка увидит её в такой истерике, то сразу начнёт переживать. От этих слов Аэлита, прислонив голову к воротам, стала плакать и говорить, что это несправедливо. На что Маргарита Васильевна сказала, что прежде чем обвинять кого-то в несправедливости, ей самой изначально нужно было поступать по ней. А потом пожилая женщина ушла, громко топая ногами.

Когда Аэлита попыталась позвонить на домашний телефон, то оказалось, что этот номер теперь принадлежит другим людям.