Паутина (СИ) - Костадинова Весела

- Это мой ребенок, Игорь, - устало ответила я ему. – Хочу я того или нет, но я несу за нее ответственность. И я…. все время сейчас думаю о ней, - слова вдруг полились потоком. – Она ведь не виновата в том, кто ее отец, она не виновата, что я оставила ее себе, она не делала своего выбора, Игорь. И… я правда ужасная мать, но я боюсь за нее… я хочу знать, что у нее все хорошо….

- У нее все хорошо, - улыбнулся он, доставая телефон и набирая кого-то.

- Привет, сынуль, - тот час ответил на звонок женский голос.

- Привет, мам, - в голосе Игоря появились мягкие, бархатистые нотки тепла и любви. – Как вы? Как папа и Беата?

- Оооо, - женщина не могла сдержать радости в голосе. – Не поверишь, папа словно на лет 15 помолодел, носиться по дому с нашей крохой и с рук ее не спускает, скоро в университет на экзамены потащит. 60 лет оболтусу, а роль папули не забыл.

Я невольно тихо засмеялась сквозь выступившие слезы.

- Представляешь, вчера ему звонят из ректората, он мне такой: ответь, скажи, что все вопросы – часа через два, у меня Беаточка спит. Он мне ее, Игорек, даже поносить не дает... – в голосе женщины послышалась неприкрытая обида. – Ты ее мне вообще-то доверил, а не ему. Ей песни петь надо, сказки читать, а не теорию биохимии метаболизма – циклы Кребса.

В телефоне раздалось тихое кряхтение.

- Ой, мам, я тебя разбудил… прости, - хлопнул себя по лбу Игорь.

- Да нет, Игорек, я же кормлю мою деточку сейчас. Хоть ночью твой папаша ее не забирает у меня. Ты мне лучше скажи, как твоя девочка?

Игорь посмотрел на меня сияющими глазами.

- Хочешь познакомиться, мам?

- Сейчас? – женщина явно заволновалась, - ой, сынуль, я… конечно хочу. Только я в халате….

- Я тоже в одной футболке, - тихо сказала я, снова заливаясь краской смущения, только сейчас осознав в каком виде сижу перед Игорем. Впрочем, он не возражал. – Доброе утро….

- Лариса Петровна, - одними губами подсказал Игорь.

- Доброе утро, Лариса Петровна, - повторила я. Он протянул руку и нажал на видеосвязь.

На экране появилась миловидная, чуть пухловатая женщина с темными, такими знакомыми мне глазами. Ее доброе лицо светилось от радости.

- Доброе утро, милая, - ответила она, - какая же ты у нас красавица! Теперь ясно видно в кого пошла моя малышка. Хочешь ее увидеть? Она улыбаться начала….

Мама Игоря вытянула руку, и я увидела свою дочку — крошечную, чуть подросшую за эти несколько дней разлуки. Мою малышку. И в тот же миг внутри меня что-то надломилось, словно прорвало плотину, сдерживавшую эмоции.

Сердце бешено заколотилось, а к горлу подступил горячий ком. Меня накрыло острое, всепоглощающее желание увидеть её, взять на руки, прижать к себе так крепко, будто только так я смогу защитить её от всего зла в этом мире. От боли. От страха. От одиночества. Я не позволю ей почувствовать его, не позволю никогда.

Малышка причмокнула губками, будто что-то проговаривала, а потом вдруг расплылась в улыбке — беззубой, корявенькой, но такой настоящей, такой родной, что внутри всё перевернулось.

— Маленькая моя… — сорвалось с моих губ дрожащим шёпотом.

Она посмотрела на меня, и её крохотные ручки потянулись к экрану. К телефону. Ко мне.

Она тянулась ко мне.

Я чувствовала, как слезы капают из глаз. Она была далеко, а я только сейчас поняла, что никогда, ни за что и никому ее не отдам. Она моя и только моя дочка, ничего в ней нет от ее отца. Нет, не было и не будет.

- Маленькая, ты не волнуйся, - продолжала мама Игоря, - ты сама себя береги, а мы не позволим волоску с Беаточки упасть.

- Спасибо вам, спасибо большое….

- Девочка моя, - заохала женщина, - мы так вас с Игорьком в гости ждем. Игорь, голову оторву, если мне девочку обидишь…

– Мама… - начал Игорь, - перестань….

- Что, мама? Я 36 лет как мама уже. Оторву и прикручу не правильно.

- Ой, мам, давай, корми кроху, - Игорь вдруг стал почти пунцовым.

- Лиана, милая, ты ему там спуску не давай… - прокомментировала Лариса Петровна, послала быстрый поцелуй и отключилась.

- Спуску, значит, не давать, да? – я посмотрела на Игоря.

- Ну, - он чуть развел руки, - расслабится ты мне точно не даешь…. Теперь понимаешь, почему я из Москвы сбежал? Женить меня - это была ее идея фикс – она мне всю плешь проела этим. Постоянно меня с дочками подруг знакомила….

Я едва сдерживала нервный смех – история Игоря была абсолютно зеркальна моей.

- А как только узнала, что у Льва Марковича есть дочь, тут же нас с тобой уже и…. – он махнул рукой, все еще красный от смущения.

Внезапно я просто обняла его за шею. Сама. Потому что то, что чувствовала к нему, впервые за год было настоящим чувством.

Благодарность.

Я больше не цеплялась за защиту, мне не нужна была поддержка. Но я понимала, что если и есть в мире человек, который сделал для меня очень многое – то это Игорь.

- Спасибо, - прошептала ему в шею. – Спасибо за все.

Он и сам уткнулся лицом в плечо, обнимая крепко и сильно, забыв про всякую деликатность. И от этой силы жар растекался по всему телу, скапливаясь в тугой, обжигающий узел внизу живота. Я чувствовала его дыхание, ощущала и его едва сдерживаемое желание.

Но сама больше сдерживаться не хотела. Сама нашла губами его губы, сама поцеловала. Не очень умело, действуя скорее на инстинктах.

Игорь замер всего на миг. А потом резко перехватил инициативу.

Его ладони скользнули вверх по спине, к затылку, пальцы зарылись в мои волосы, а поцелуй стал глубоким, захватывающим, сметающим всё на своём пути. Он не спрашивал, не колебался.

И все же остановился. Снова. Как и тогда, в лаборатории.

- Нет, Лиа… не так…. Мне не нужна твоя благодарность, - голос был хриплым, тяжелым. Он тяжело дышал, его лоб почти касался моего, пальцы всё ещё сжимали мои волосы, но он не двигался дальше.

— Ты не обязана мне ничем, понимаешь?

Я вскинула голову, не давая ему ни шанса отстраниться, не позволяя уйти от этих чувств.

— Это не обязательство, Игорь, — мой голос был тихим, но твёрдым.

Я прижалась ближе, ощущая, как учащённо бьётся его сердце.

— Это желание.

Он смотрел прямо в мои глаза, изучая, выискивая, будто пытался найти в них сомнение, но его не было.

— Я хочу тебя. — Слова слетели с губ так легко, что я сама удивилась. — Внутри всё горит, понимаешь?

Я провела ладонью по его щеке, кончиками пальцев ощутила едва заметную щетину.

— Я не могу обещать тебе любви. Да и ты, возможно, не любишь меня.

Игорь сжал губы, но не произнёс ни слова.

— Но одно я знаю точно, — продолжила я, чувствуя, как внутри зреет что-то необратимое. — Что бы ни случилось завтра, послезавтра, через месяц… Я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной.

Он замер.

Глаза его потемнели, дыхание стало прерывистым, словно он сражался с собой, боролся с чем-то внутри.

А потом он просто взял моё лицо в ладони, жёстко, бережно, так, будто для него не существовало ничего и никого, кроме меня.

И это было прекрасно.

Я слышала как стучит его сердце: размеренно, сильно, уверенно. Лежала у него на груди и просто слушала, сосредоточив на этом все свои ощущения: сладкое томление, чувство наполненности и спокойствия, легкий дискомфорт от той страсти, что жгла огнем получасом раньше, легкое головокружение от запаха мыла, трав и дыма. Губы чуть припухли от поцелуев, а грудь ныла от прикосновений – уверенных, страстных, но бережных. Мне было хорошо.

Игорь машинально проводил ладонью по моему обнажённому плечу, не отпуская, будто боялся, что я вдруг растворюсь. Даже в душ мы пошли вместе — не договариваясь об этом вслух, просто так, словно мысль о том, чтобы даже на минуту оказаться поодаль, была невыносимой.

Он помог мне привести себя в порядок, заботливо, не спеша, как будто растягивал эти мгновения. Я чувствовала лёгкую слабость, но это была приятная усталость. Он бережно вытер меня полотенцем, купленным лично им— теперь я не сомневалась в этом. Закутал в тёплый халат, словно пытаясь удержать тепло не только снаружи, но и внутри меня.