Тайна, покрытая глазурью (СИ) - Риз Екатерина

— Я не могу. После этой рыночной кафешки… я неделю, наверное, есть не буду.

— А я буду, и мне очень вкусно.

Я засмеялась. Из-за стола поднялась, к нему подошла и поцеловала его в макушку.

— Ешь. А я пойду ванну приму, хорошо? Голова разболелась.

Он кивнул, и меня с кухни, как ветром сдуло.

Забрав из спальни ночную рубашку, халат и большое полотенце, под которым спрятала телефон, я прошла в ванную и включила воду. Дверь прикрыла. На кухне хрюкал закипающий чайник, потом телевизор включился, а я присела на бортик ванны и тогда уже набрала первый номер.

Даже не верилось, что завтра всё закончится.

Ночью пришла гроза. По странному тихая и пугающая. Грома почти не было, зато молнии озаряли тёмное небо одна за другой. Белые, кривые линии расчерчивали горизонт, я стояла у окна и наблюдала за непогодой. Ветер, мелкий дождь, и молнии, молнии. Последняя ночь в родном городе мне точно запомнится.

— Чего не спишь? — Андрей подошёл не слышно, руки мне на плечи положил, потом пристроил подбородок на моей макушке. Вздохнул совершенно сонно, и я поневоле улыбнулась, потёрлась щекой о его руку.

— Не знаю, не могу уснуть.

— Опять о ней думаешь?

Я привалилась к его груди, позволила себя обнять и зажмурилась от особо яркой вспышки. Грома почему-то так и не было.

— Я не понимаю, как она решилась.

— Сдуру, спьяну… Ты же знаешь свою сестру. Скорее всего, она просто не думала, что будет потом. — Андрей сделал паузу, а следом добавил: — Думаю, она была уверена, что когда вернётся, всё уже устроится. И ты её простишь. Ты же всегда прощаешь?

Я глаза закрыла.

— Она однажды уже так уехала. Перед самой свадьбой. Просто сбежала и всё. — Я криво усмехнулась. — Олег ей денег дал на шикарное свадебное платье, она так о нём мечтала. Лиза поехала в Москву, и не вернулась. Точнее, вернулась через две недели.

— Надо думать, что без денег и без платья.

Я кивнула. А Данилов переспросил:

— И он всё равно на ней женился?

— Олег её любил. — Я вернулась в мыслях в прошлое. — Она прощения просила… Клялась, что больше никогда… И, правда, больше никогда, до вчерашнего дня. Но как она могла оставить Дениса, у меня в голове не укладывается.

Андрей потянул меня от окна.

— Давай сядем, хватит здесь стоять.

— Странная гроза, правда? Грома нет.

Он не ответил, на диван меня усадил, рядом сел и обнял. А я к нему прижалась, глаза закрыла и несколько минут сидела в тишине, только чувствовала, как бьётся сердце Данилова. Сильно и ровно. Я руку в кулак сжала, и ногти впились в ладонь.

— Ты мне нужен, — тихо сказала я. — Я одна не справлюсь.

Он наклонился ко мне, губами к моему лбу прижался, а вместо заверений, что никуда не денется, вдруг спросил:

— Хочешь, я тебе секрет расскажу?

— Про себя?

— Да.

Я слабо улыбнулась.

— Ты не любишь про себя говорить.

— Но сейчас ведь говорю? Лови момент.

— Хорошо, рассказывай.

— Это страшный секрет, — предупредил он.

— Боюсь, боюсь.

Андрей хмыкнул, погладил меня по спине, потом ладонь спустилась на моё бедро, едва прикрытое шёлком ночнушки.

— Мои родители женаты тридцать пять лет. Представляешь? И самое удивительное, что они живут душа в душу. Даже ругаются как-то не обидно и не страшно.

Я в руках его завозилась, на спину перевернулась, чтобы в лицо Андрею посмотреть. В комнате было темно, но молнии то и дело освещали комнату зловещим светом. И глаза Данилова мерцали в этом свете как-то по-особому.

— Это же хорошо. Почему ты говоришь, что это секрет?

Он плечами пожал.

— Не знаю. Нет, конечно, хорошо, у меня отличные родители. Но в молодости я этого почему-то стеснялся. Я не понимал, как можно прожить с человеком столько лет. Не понимал, как отец умудрился встретить женщину, с которой у него вот так всё сошлось. Вокруг все расставались, разводились, а моя мама… я не помню её грустной. И одно время, когда я был молодым и глупым, я был уверен, что они с отцом притворяются. Вот как некоторые родители ради детей притворяются, изображают счастье и любовь. Я был уверен, что и у них так.

Я по руке его провела, погладила.

— Ты был трудным подростком.

— В смысле моей твердолобости и бесчувственности? — Андрей рассмеялся. — Я был очень трудным подростком.

— А сейчас ты им веришь?

— Да. У них потрясающие отношения. Другим мои родители иногда кажутся странными, немного не от мира сего, а они на одной волне. Им даже говорить не нужно, они смотрят друг на друга и всё знают.

— Мне кажется или я слышу нотки зависти?

— Ну, мне уже не семнадцать, сладкая.

— Да, и скакать из постели в постель ты устал.

Он слегка шлёпнул меня по ягодице.

— Не будь врединой.

Мы помолчали, я снова смотрела за окно, а Андрей гладил меня по животу.

— Куда мы поедем, Андрюш?

— Завтра?

Я кивнула.

— В Москву. А там решим.

— Я невеста с приданным, ты знаешь?

— Это ты про Жорика и Халеменчука?

— Конечно. А ты про что подумал? — Я ноги на подлокотник дивана закинула. — На остальное рассчитывать не стоит, обдерёт меня Зудин, как липку. Но в этом тоже можно найти плюсы.

— Это какие?

— Я буду точно знать, что ты женишься на мне не из-за денег, — сказала я и тут же засмеялась.

— Да? Теперь у меня сомнения появились. Большие. Ты за меня из-за денег выходишь?

Я притворно ахнула, попыталась в его руках развернуться, но Андрей меня удержал и даже пощекотал, а я ногами задёргала.

— У тебя что, денег много?

— Ну, я, конечно, не владелец заводов, газет, пароходов, как некоторые…

— Кстати, у меня есть теплоход! — подтвердила я. — Небольшой.

— Замечательно. Завтра не будет. Так вот, я не мистер Твисстер-миллионер, но о своём будущем я забочусь.

Я успокоилась, вертеться прекратила, и спокойным тоном заметила:

— Это хорошо. Главное, чтобы не посадили.

— Да типун тебе на язык. Сплюнь.

Я послушно сплюнула, трижды через левое плечо, всё, как полагается. Потом за руку Данилова взяла, провела пальцем по его костяшкам.

— В общем, мы понятия не имеем, что будем делать, когда уедем.

— Давай не будем бежать впереди паровоза, — отозвался любимый чересчур спокойно. — Надо довести дело до конца.

— Конечно, — сказала я. Выждала минуту, не отпускала его руку, а когда смогла успокоиться, голову Данилову на плечо откинула, в лицо ему посмотрела и улыбнулась вполне естественно. — Пойдём спать?

— Спать захотела? — Я кивнула, поцеловала его, когда он к моим губам наклонился. — Пойдём. Я тебе ещё сказку расскажу. Хочешь?

Я хохотнула, руки ему протянула, когда он поднялся. Андрей меня на ноги поставил и тут же обнял. А я его поцеловала в плечо, коснулась пальцем крестика на его груди. А Андрей вдруг за подбородок меня взял, глаз моих не видел, но наклонился ко мне, и я почувствовала его дыхание на своих губах.

— Я люблю тебя.

Я глаза закрыла.

— Я знаю.

— Нет, не знаешь. И чувство у меня такое, что пока мы из этого города не уедем, ты будешь думать о чём угодно, только не обо мне и не о том, что я тебе говорю. Ты ведь меня не слушаешь. У тебя своё на уме. — Я хотела отвернуться, но Андрей по-прежнему держал меня за подбородок, затем и вовсе лбом к моему лбу прижался. Было и больно и приятно одновременно. — Я только надеюсь, что ты не перемудришь.

— Странное слово, — еле слышно сказала я, — «перемудришь».

— Про тебя, — отозвался он язвительно. Но затем поцеловал, и я тут же про его язвительность забыла.

Зато наутро Данилов, кажется, позабыл и про свои признания, и про обещания и клятвы, и вновь принялся ко мне присматриваться с недоверием. И я бы даже сказала, что с явным подозрением. Я в какой-то момент даже разозлилась и попросила его отвернуться, а свои выразительные взгляды приберечь для дорогого друга Родиона Константиновича, вот кому доверять не стоит.