Любовь со вкусом миндаля (СИ) - Лейк Оливия

— Погода, чтоб ее! — посмотрев на себя в зеркало, воскликнула Трейси и вручила хозяйке пакет.

Шэрен пошла в кухню, которая отделялась от гостиной низкой декоративной стеной, и принялись разбирать покупки, а Трейси, замешкалась, включила музыкальный канал и, пританцовывая, присоединилась к подруге. Поскольку вся квартира Шэрен, по сути, была одной большой комнатой, слушать музыку и даже смотреть телевизор из любого места в доме проблем не вызывало. Гостиная перетекала в спальню, коридора как такового у нее не было, только ванная комната считалась отдельным государством и имела аж два входа. Когда Шэрен спрашивали: для чего, собственно, ей две двери? она рационально объяснила, что, если к ней ворвется маньяк, пока он будет открывать первую дверь, она успеет убежать через вторую.

Шэрен любила свою квартиру и не хотела бы отсюда съезжать, но арендная плата не так давно существенно поднялась, став ключевой причиной для тяжелого решения уволиться с любимой работы в надежде устроиться на более доходную. Последние три года она прожила здесь и успела обустроить все по своему вкусу: пушистый ковер, винтажный диван насыщенного бирюзового цвета, напольные светильники и толстые шторы, красивыми волнами спускавшиеся к полу, создавали в гостиной уютную, домашнюю обстановку. Книги и справочные материалы, хранившиеся на полках, которыми были обвешаны все стены, навевали невольные ассоциации с библиотекой или рабочим кабинетом. Но Шэрен нравилось сочетание женской мягкости и мужской практичности и не только в интерьере.

— Как там твоя встреча с братом? — распечатав бутылку с мартини, спросила Трейси.

— Ну… нормально, — прислонившись к столу, отозвалась Шэрен.

— И как он тебе?

— Если честно, не очень.

— Наверное, весь в папашу! — уверенно заключила Трейси. Они с Шэрен дружили со школы и она, конечно же, знала историю их семьи, и о Викторе Колвилле у нее сложилось весьма определенное и абсолютно нелестное мнение.

Шэрен пропустила мимо ушей замечание подруги. Ей совершенно не хотелось пускаться в рассуждения о своем отце, да и рассказывать о сути разговора и просьбе Фрэнсиса тоже желания не было, поэтому она заговорила о другом.

— Мне предложили работу в «Уайли Эдьюкейшн», личным помощником одного из руководителей компании «Беркшир Интернешнл». Слышала о такой?

Трейси удивленно округлила глаза, задумчиво кивнула и, сделав глоток из бокала, жестом попросила ее продолжать.

— Они купили издательство.

— Я не слышала об этом, — прервала ее Трейси.

— Об этом пока мало кто слышал, даже рядовые сотрудники, но скоро все узнают.

— Ничего себе, — присвистнула Трейси.

— Но я пока не знаю, соглашаться ли на их предложение.

У Трейси от изумления брови на лоб полезли, а взгляд без экивоков говорил: «Ты что — идиотка?!», но, взяв себя в руки, она деловито поинтересовалась:

— Сколько они обещают тебе платить? — Шэрен назвала сумму. — И ты еще думаешь! Да по сравнению с тем пособием, да-да именно им!.. — воскликнула Трейси, потому что по-другому назвать мизерную заработную плату подруги просто язык не поворачивался, — это успех! Считай, миллионерша, — смеясь закончила она.

— Ага, миллионерша, скажешь тоже, — расплывшись в улыбке, ответила Шэрен.

— Знаешь, я вообще твоего альтруизма никогда не понимала. С твоими знаниями уже давно можно было стать успешным переводчиком где-нибудь в Министерстве иностранных дел. Языки тебя всегда любили, в отличие от меня. — Они засмеялись. Да, французский Трейси не стал лучше за прошедшие десять лет!

— Так что тебя смущает? — накладывая в глубокие тарелки сливочное мороженое с шоколадной крошкой и печеньем, продолжила расспросы Трейси.

— Помнишь, мы были во Франции в средней школе? — тихо, будто их могут подслушать, спросила Шэрен. Трейси что-то промычала, погрузившись с головой в холодильник и поочередно доставая оттуда ветчину, листья салата и сыр. — А помнишь ребят, с которыми мы познакомились возле парка Сен-Клу?

— М-мм, смутно, — соорудив себе что-то, отдаленно напоминавшее сэндвич, ответила Трейси.

— Один из них президент компании «Беркшир».

У Трейси от шока вытянулось лицо и, прекратив жевать, она констатировала:

— Все, первые морщины мне обеспечены. — Потом задумалась, обеспечив себе тем самым еще парочку признаков несвоевременного старения. — Лиц я не помню, но ребята вроде симпатичные были. Какой из них?

Шэрен зарделась.

— Ха! Неужели тот, по которому ты сохла потом еще целый год?!

— Ничего я не сохла! — возмутилась Шэрен. Хотя она сохла, еще как сохла.

— Припоминаю, что его дружок был красавчиком, правда, высокомерным, — предавшись воспоминаниям, промурлыкала Трейси.

— Дружка я не видела, только Николаса Хейворта.

— Ух ты, он больше не «О, прекрасный Ник»? — передразнила Трейси ее. Шэрен закатила глаза и попробовала мороженое. — Ну и как он тебе сейчас?

Шэрен задумалась. Как ей Ник сейчас? Он очень возмужал и стал шире в плечах. Сколько ему лет? Тридцать три-тридцать четыре? Точно она не знала, но обратила внимание, что его волосы больше не такие светлые, но зато модно и профессионально уложены. В прозрачных голубых глазах она и тогда, десять лет назад, заметила некоторую жесткость, твердую, непоколебимую уверенность в себе, но сейчас все это окончательно сформировалось и полностью заполнило их, сделав взгляд властным. Но зато на губах один раз появилась та самая по-мальчишески бесшабашная улыбка, которая так очаровала Шэрен в пятнадцать лет. И сейчас, будучи взрослой двадцатипятилетней женщиной, она откровенно призналась самой себе: Ник за годы стал еще красивей.

— Ну, так, симпатичный, — с деланым равнодушием ответила Шэрен.

Трейси рассмеялась, ни на мгновение не поверив в напускное безразличие подруги. Потом спросила:

— Он узнал тебя? — Шэрен в ответ отрицательно покачала головой. — Ну, много воды утекло, — звучало ободряюще. Сейчас, конечно, Трейси знала о том, что подруга в тайне от нее ходила на Марсово поле и встречалась с Ником, правда, об их поцелуе она не знала. Этими воспоминаниями Шэрен делилась только с мамой.

— Все равно я не понимаю, чего ты сомневаешься, — продолжала Трейси. — Да, вы были знакомы в прошлом, и что? Шэрен, тебе нужна эта работа и ты ее достойна, поэтому не выдумывай и соглашайся, — не терпящим возражений тоном закончила она.

— Просто все это как-то неожиданно… — Шэрен не успела договорить, как в дверь снова постучали. — Пицца, — подняв палец вверх, серьезно произнесла она.

Сегодня у обеих подруг был свободный пятничный вечер и провести они его решили за просмотром романтической комедии и распитием вина, а сейчас ко всему этому добавилось совместное взвешивание всех «за» и «против» в отношении работы в «Уайли».

В понедельник утром без пяти восемь Шэрен была на рабочем месте. Распив с Трейси бутылку Просекко, она твердо решила, что работа ей нужна и получена она была честным путем. С Ником Хейвортом решено было по возможности избегать общения, а идею Фрэнсиса Шэрен отринула целиком и полностью. Интуиция и голливудские фильмы подсказывали, что играть в шпионские игры с такими корпорациями как «Беркшир» опасно для свободы, а тюрьма ее никак не привлекала. Хотя брату Шэрен все-таки позвонила и рассказала, что получила работу, но, когда он снова начал разговор о выведывании информации, она, сославшись на дела, отключилась.

Шэрен посмотрела на часы и встала. Через пятнадцать минут начнется собрание в презентационном зале «Уайли». Сегодня все сотрудники, которые так или иначе подозревали о грядущих переменах, узнают, что теперь их судьба зависит от холдинговой компании «Беркшир Интернешнл» и ее президента.

Общая нервозность тяжелым гнетущим облаком окутала огромное помещение. Напряжение витало в воздухе и душило едким запахом, таким же противным и въедающимся в кожу, как вездесущий запах жареной курицы в закусочных «Кентукки фрайд чикен».

Шэрен чувствовала себя неуютно. Она работала первый день и, по сути, была чужой как для сотрудников издательства, так и для захватчиков из «Беркшир». Она устроилась в первом ряду, но не столько из-за смелости, сколько из-за стремления не показывать начальнику свое малодушное желание скрыться за спинами персонала. Ведь именно Майкл усадил ее прямо напротив трибуны и, подмигнув, поднялся на импровизированную сцену.