Сдавайся, Рыжая (СИ) - Ирис Лана

Подозрительно молчит. Послушно отходит на пару шагов, вытянув руку.

Я тоже отхожу. Встаю полубоком.

Псих внимательно смотрит. Щурится.

Разбегаюсь. Впечатываюсь плечом в дверь.

— А-а-а-а… — взвыв, словно раненая волчица, падаю наземь. Волосы драматично раскидываются по полу. Я тоже.

Обидненько.

Мажор приседает на карточки. Видимо, чтобы мне удобно было корчится от боли.

Смазливенькие губы тихонько дергаются. Но молчат.

Невозмутимо глядит, как я поднимаюсь.

Лицо полыхает. Возможно, от вспыхнувшего внутри позора. Но ничего. Я справлюсь.

Тоже поднимается. И все-таки подозрительно. Че он такой покладистый?

Ладно. Потом разберемся. Еще разок. Я готова.

Шмыгаю носом. Встаю полубоком. Разбегаюсь.

Бум!

— Блядь… — почти плачу. Падаю плашмя. Мокрыми ноздрями упираюсь в почерневшие от старости доски. Приподнимаю пожелтевшие глазки.

Мажор садится рядом. Смотрит вдаль длинного темного коридора. Типа меня не замечает.

Его губы складываются в тонкую полосочку. Трясутся.

Замерз что ли?

Ладно. Дубль три. Я настойчивая. Я сильная. Я справлюсь.

Я в отличии от мажорчика не нежная лань.

Встаю. Теперь прямо. Плечо изранено. Голова наготове. Надо будет — лбом протараню.

Хоть убейте, но сегодня я буду спать в комфорте.

Один. Два. Три. Вперед.

Несусь, словно бык на красную тряпку.

Удар. Звездочки.

Падение.

— А-а-а-ай… — прикладываю ладошку ко лбу. — Бли-и-ин.

Катаюсь по полу. Соленая водичка предательски катится по щекам.

Поворачиваю личико на психа. Тот тоже рыдает. Хрустальные капельки стекают из уголков глаз. Плотоядные реснички намокли. Кулаком упер скривившиеся в бурном ржаче губки.

— Козел… — шиплю. — Тебе меня совсем не жалко?

— Жалко. Как может быть не жалко больного человека.

— А?

— У тебя же мозг в дырочку.

— В каком смысле?

— В смысле просвечивает, как решето.

Придурок. Не смешно.

Встаю. Очень злая.

— Твоя очередь! Прекрати ржать, словно конь! Хватит строить из себя недотрогу! Ты мужик, возьми себя в руки и выбей дверь!

— Не, — мажорчик тоже встает. С усмешкой смотрит прямо на мое взмокшее личико. — Я пас.

— Почему?

— Она же пуленепробиваемая, — стучит по ней костяшками пальцев. — И шумка хорошая, — кивает одобрительно. — У меня дома такая установлена.

— Че… — я бледнею. — Ах ты…

Кидаюсь психу на шею. Он реагирует. Держит меня за волосы. Я переплетаю его спину ногами. Он обвивает мою попу свободной рукой.

— Подонок! — луплю его. — Шизик! Козел! Говнюк! Ненавижу!

— Не психуй, не аленький цветочек, — гогочет тот, кружа меня по длинному коридору. Бьемся по очереди о стены.

— Ты знал! Все понял!

— Ты настаивала.

— Ты мог с самого начала предупредить!

— Я хотел. Но ты ведь предпочитаешь другой порядок.

Ну… Блин!

Глава 10

— Давай попробуем через окно, — с надеждой предлагаю я.

— Уймись. — спускается по лестнице. Я следом.

— Че ты так быстро сдаешься?

— Не страдай чухней, идиотка.

— Хватит уже меня оскорблять.

Останавливается. Поворачивается и смотрит мне в глаза. Я на две ступеньки выше стою, но лица у нас почти на уровне. Я сказала «почти». Никуда от этого верзилы не спрятаться.

— Не зли меня.

Спускаемся дальше. Доходим до управляющего. Он давит свою многозначительную фирменную улыбку.

— Ну что… — подходит ко мне, сжимая ручки в замочек. Блестящими глазками облизывает. — Как успехи?

— Вы про что? — краснею я.

— Держи, — достает как по волшебству маленькую аптечную косметичку с вышитым красным крестиком.

— Зачем мне? — отступаю на шаг. Мажор стоит, оперевшись о стойку регистрации свободным локтем и мрачно глядит на меня. Почему-то на его скулах играют желваки. Выглядит усталым. И недовольным.

— Лобик помажешь, — управляющий наклоняется еще ближе к моему лицу. Трогает мои волосы. Усик нежно щекочет мне щечку.

Прикладываю ладошку ко лбу. Отворачиваю голову.

— Отодвиньте от меня усы! — требую, хватая косметичку.

Взбешенно мчусь вперед, в свой отвратный односпальный номер на первом этаже. Мажорчик, не ожидавший такой бурной реакции, чуть не падает, спотыкаясь, бежит за мной.

— У нас бывает разный контингент людей, дверь в номер для молодоженов крепкая, специально для таких случаев!

— Очень крепкая, — подтверждает псих. — Пережила атаку злобного рыжего гнома.

Притормаживаю. Разворачиваюсь и на полной скорости впечатываю своему рабовладельцу по носу кулачком.

Как обычно. Ноль реакции. Как будто погладила.

Любовно смотрим друг на друга.

— Так сильно усы задели?

— О чем ты?

— Выглядит круто, согласись? Этакий длинноусый рокер. Скажи честно, рыжая, тебя такое возбуждает?

— Отвали.

— Пойдем, я тебе сделаю массаж лба, — примирительно говорит.

— Головой ударился?

— Это ты головой ударилась.

Недовольно поджимаю губы. И не поспоришь ведь.

В номере садимся на узкую кроватку, после чего псих делает распаковку аптечки. Внутри бинт, перекись, пластырь, зеленка…

— Мне из этого ничего не поможет. Мне нужна капельница с сильным обезболивающим.

— Давай снега притащу, — скучающе смотрит в окно. Зевает. — И выпить покрепче.

— Обалдел? Хватит рот смазливый раскрывать, муха залетит. Я тут вообще-то раненая. Пережила нереальное. Головой пыталась пробить непробиваемое.

Ухмыляется и сжимает переносицу двумя пальцами, утомленно прикрыв глаза.

— Да что ты. Не драматизируй. Так, слегка приложилась. Хоть какое-то развлечение перед сном.

— Издеваешься? Развлечение тебе?! Да у меня практически огнестрел во лбу. Как по-твоему усатый заметил? Не уверена, что теперь долго проживу. У меня определенно сотрясение. И вмятина образовалась.

— Камера над дверью номера тебя не смутила?

— А?

— Нет, говорю, у тебя никаких вмятин. Не раздувай из мухи слона. Гном слегка боднул вход в подземелье. Очухаешься к утру.

— У тебя нет совести, — делаю собственные выводы.

Смею заметить, что эта ситуация меня очень разозлила.

— Давай спать уже. Темень на улице.

— Я как потерпевшая планирую спать на кровати. А ты спи на полу.

— Очумела? — снимает разорванный халат и бросает рядом. Коленом пытается меня отодвинуть, пока я утыкаюсь залипающим взором в восьмикубиковый пресс. — Как я тебе буду спать на полу? Мы связаны. Двигайся. Хватит уже слюни пускать.

— На что ты намекаешь?

— Я не на что не намекаю, рыжая. Мокрые пятна на твоем подбородке сами за себя говорят. Я реально устал. Хочу спать.

Надувшись, двигаюсь к краю кровати. Мажор пытается пристроиться, но натянутая рука мешает. Бесцеремонно хватает меня за волосы и укладывает рядом.

Утыкаюсь носиком во вкусно пахнущую горячую грудную клетку. Спешу заметить — голую.

Что-то мне нехорошо становится. Голова кружится.

Глаза не хотят закрываться.

— Выключи свет.

— Ты хоть иногда думаешь? Как я это сделаю? — лежит передо мной голове накаченное мужское тело в нижнем белье. Стараюсь туда не смотреть.

Я не пускала слюни, мне этот псих неинтересен. Гормоны во мне бушую лет так с пятнадцати, и что теперь? Меня горяченьким не соблазнить. Ум — вот что привлекает в настоящих мужчинах.

— Сама выключу, — встаю с кровати, мажор со вздохом, матерясь, следом. Щелкаю по выключателю. Ложимся обратно. В том же положении.

Наглый придурок притягивает меня поближе. Закидывает руку на мою талию и через секунду начинает бессовестно похрапывать мне на ушко.

Блин, как жарко. И сердце стучит сильно. У меня точно сотрясение. Это все следствие боевых действий. Я изранена. Я лежу в обнимку с ненавистным мне обнаженным мужиком на односпальной кровати. На мне теплый резной халат, отчего я горю еще сильнее. Настоящий песец во всей красе.