Захвачненные (ЛП) - Уайлдер Джасинда
Я не могу сказать ему про малыша. Не теперь. Сейчас он все чаще находится без сознания. Очнувшись, Барретт заставляет меня читать письмо снова и снова, и это всё, что я делаю, пока он не в отключке. «Прочитай мне письмо. Прочитай мне письмо».
В конце концов, по прошествии четырёх дней, я могу цитировать этот текст слово в слово, не глядя на бумагу.
Я смотрю на слова на листочке – он покрыт грязью и кровью, и ещё слезами – и притворяюсь, что читаю. Барретт тоже знает письмо наизусть. Он беззвучно произносит знакомые слова в унисон со мной.
Мы заканчиваем чтение вместе: «Я так сильно тебя люблю, Том. Так сильно, что не могу передать это словами. С тобой всё будет хорошо. Ты вернешься ко мне».
После чего Том всегда делает паузу, а потом шепчет:
— Я тоже люблю тебя, Ри.
Прошла неделя. Том почти всё время в отключке. Очнётся на час или два, а потом снова проваливается в бессознательное состояние. Задыхается. Стонет. Всё, что он может делать – тихо бормотать «письмо». Это всё, на что у него хватает сил.
Я снова читаю письмо и снова пропускаю новость о ребенке. Я лгу ему. Я не говорю ему, что он – папа.
Я трус. Он заслуживает того, чтобы знать, но я просто... не могу сказать ему. Я засыпаю, проклиная себя за эту боязнь, за то, что больной уёбок. Но я никогда не скажу ему. Потому что для Тома это будет слишком тяжело. Он будет сражаться. Он постарается держаться, но... в глубине души я знаю, что он не выживет. Он умрет со дня на день.
Наши захватчики оставили нас в покое. Они кормят нас время от времени, чтобы мы не сдохли от голода. Но Том отказывается от еды в последнее время. Он говорит мне, чтобы я ел сам. Так что я ем, потому что...
Потому что я всё ещё хочу жить. Я до сих пор надеюсь, что американские ребята придут за нами. Что они прилетят на SuperCobras с пушками наперевес и заберут нас домой. Спасут Тома.
И он еще надерет мне задницу за то, что я не рассказал ему о его малыше.
Но, поскольку на исходе уже вторая неделя, а его рана гноится и ужасно пахнет, да и моя тоже инфицирована и выглядит погано, я просто знаю, что наступит день, когда мой друг не проснётся и не попросит прочитать ему письмо.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Я не хочу, чтоб он умер. Я умер бы вместо него, если бы мог.
Занял бы его место на смертном одре.
Но вместо этого, я читаю ему письмо, пропуская важные строчки.
— Де... Дерек, — шепот из темноты зовет меня.
Я моргаю, просыпаясь:
— Да, друг.
Я чувствую, как его пальцы впиваются в землю:
— Я ухожу... сейчас.
Я беру Тома за руку:
— Не, мужик, мы поедем домой.
— Лжец!
Я давлюсь:
— Я здесь, Томми.
— Рейган... ты должен вернуться домой. Скажи ей… скажи ей, что я люблю ее…
— Иисусе, Том. Держись, мужик. Ты сам ей это скажешь!
— Нет, — он сжимает мою руку, — я не скажу, и ты это знаешь. И я это знаю. Отнеси ей письмо. Это все, что я могу передать ей. Скажи, что ее письмо заставляло меня жить.
— Я скажу ей.
Он слабо кашляет.
— Скажи ей, что она – всё для меня… Именно эти слова.
— Я скажу ей.
— Поклянись.
Я сжимаю его руку так сильно, как могу, моргая от слёз, которые отказываюсь проливать.
— Клянусь. Своей душой. Клянусь.
— Она должна знать, что все мои мысли были… о ней. Я держался... хотел… я хотел вернуться домой, к ней. Я боролся ради неё. Она должна это знать.
— Она узнает. Я обещаю, — что-то влажное и горячее стекает по моей щеке. Нет, это не слезы. Я — чёртов морской пехотинец США! Я не могу плакать! Я не плакал со второго класса.
— Я люблю тебя, брат!
— Да пошел ты!
— Ладно.
Длинная-длинная пауза между вдохами. Стон боли…
— Я люблю тебя, Том, — я заставляю себя сказать это прежде, чем он уйдет навсегда.
Он сжимает мою руку, дергая пальцами. Делает вдох.
И тишина…
С кончика моего носа соскальзывает слеза. Он держит письмо теперь в уже ослабевших пальцах.
Я складываю листы желтой бумаги, тщательно засовываю их в конверт, отрываю длинную широкую полоску ткани от моей рубашки, оборачиваю ею конверт и кладу его в карман своей формы, застегивая клапан.
Держу пальцы под носом Тома. Щупаю его пульс. Он ушел…
— Ты – папа, Том, — слова вырываются из меня сами собой.
Я держу его за руку, пока в хижину не входят наши надсмотрщики, чтобы покормить нас. Они видят, что Том мертв, и утаскивают его тело. Я борюсь с ними, потому что его тело должно быть похоронено дома. У Рейган должно остаться что-то для прощания с ним. Они зачем-то забирают наши жетоны.
Позже талибы возвращаются обратно. Кричат на меня, бьют, тащат в комнату с камерой, держат винтовку у моей головы, приказывают, чтобы я говорил все, что они мне скажут, и я говорю… Потому что я хочу жить, потому что я дал клятву, и теперь должен выжить.
Я спрятал письмо в грязном углу хижины, чтобы они не отобрали и его. В конце концов, они забирают мою форму и обливают меня водой из шланга. Сбривают волосы на голове, бороду. Одевают меня в пижаму, или не знаю, как у них называется эта чертова одежда. Как хорошо, что я спрятал письмо, ведь так оно до сих пор со мной, закопано в землю.
Я шепчу строчки из письма про себя снова и снова: «...Ты отвел меня в Оливковый сад, там мы напились красного вина. Той ночью мы впервые занялись любовью у меня в номере...»
Я теряюсь в днях. Неделях…
Месяцах.
Я повторяю слова из письма каждый день. Это – напоминание, что есть что-то ещё, кроме Талибана, грязи и далеких горных вершин.
Это напоминание о моем обещании.
Глава 4
Рейган
Хьюстон, Техас 2009 год.
Я просто обливаюсь потом. На улице сто три градуса по Фаренгейту и я преследую Генри Восьмого, пересекая северное пастбище. Он уронил забор и убежал, и теперь я пыхчу следом, продираясь через колючую траву по колено, с морковкой в руке, гоняясь за крупным черным Першероном под горячим августовским солнцем. Мне нужно скосить это пастбище, только так я смогу переместить стадо. Восточному пастбищу тоже срочно необходимо обновление. Но я разрываюсь между ребенком, тридцатью акрами сена, которые нужно скосить и связать в тюки, дюжиной лошадей, которые нуждаются в кормлении и уходе, и домом, который разваливается на части, а я всего лишь одинокая женщина. Я просто не успеваю! Мой ближайший сосед, восьмидесятилетний Хэнк, имеет собственную ферму, на которой трудится до сих пор, и, кроме того, еще выкраивает время, чтобы помочь мне. И я благодарю Бога за Хэнка, потому что без него я бы пропала. Пока я работаю, его жена, Ида, присматривает за Томми.
Томми. Боже, этот мальчик! Ему еще нет и двух лет, а с ним уже так много хлопот. Такой милый! Такой очаровательный! И такой неуёмный! Он постоянно бегает, болтает, норовит за вашей спиной удрать на улицу или взбирается на обеденный стол, или пытается перелезть через детский защитный барьер и уползти по лестнице на второй этаж.
Он – копия своего отца. Белокурые волосы, карие глаза и дьявольская усмешка. Ходячий источник неприятностей.
Нужно остановиться. Я не должна думать о Томе! Мои глаза жжёт от слёз, но я отказываюсь плакать. Прошло почти два года, но о нем нет вестей. Сержант Брэдфорд звонит мне время от времени, чтобы сказать – они не сдаются. Но мне сложно поверить в то, что по прошествии двух лет его по-прежнему ищут.
Я встряхиваю головой, избавляясь от тягостных мыслей:
— Генри! Давай, мальчик. Здесь итак слишком жарко. Иди сюда и возьми эту чертову морковь!
Я показываю корнеплод коню, находящемуся от меня на расстоянии шести футов. Он встряхивает гривой, бьёт землю копытами, отгоняя мух.
Похожие книги на "Захвачненные (ЛП)", Уайлдер Джасинда
Уайлдер Джасинда читать все книги автора по порядку
Уайлдер Джасинда - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.