Без преувеличений. Он разодрал чертову простынь. Пустил ее на лоскуты, впадая в безумие от охрененного тела своей студентки.
— Малышка, что же ты делаешь со мной? Что ты со мной творишь?
— А ты? — прикрыв веки, Попова подставилась под его губы.
— Юля…
— М-м-м?
— Ты заставляешь меня… чувствовать!
— Что чувствовать?
— Все, девочка! Все!
Каримов понимал, что она терпит ради него. Может, и приятно ей, но не до такой степени, чтобы испытать еще один оргазм. Не в этот раз. А потому мужчина не стал сдерживать собственный финал. Он просто ускорился, вцепившись зубами в изгиб ее шеи. Зарычал. Захрипел не своим голосом.
И буквально за несколько секунд до взрыва выскользнул из девушки. Прекрасно помня ее реакцию на свою сперму в прошлом, собирался излиться себе в кулак. Ибо не выдержал бы, услышав от нее очередное «фу».
Но Попова вдруг села на колени и сама добровольно прикоснулась к его члену. И уже от одного этого у него чуть сердце в груди не разорвалось нахрен. Потому что, черт подери, она взяла его набухшую, готовую излиться плоть в свою ладонь и смущенно пробормотала:
— Я не брезгую тобой! Я просто…
Не закончив фразу, Юля направила его агрегат на себя и провела ладонью вдоль ствола. Снизу вверх. И это стало для Марата последней каплей.
Заревев в потолок, он вцепился мертвой хваткой в ее волосы и кончил так мощно, что залил малышке всю грудь. Всю нежную сексуальную грудь.
«Охренеть! — ошеломленно. — Просто охренеть!»
Когда оба отдышались и немного остыли, поняли, что чудовищно измотаны. Сил не осталось даже на водные процедуры. Сдернув с кровати изодранную простынь со следами крови, Каримов насухо вытер Юлю от своего семени.
После этой же тряпкой осушил свое тело от пота. А потом швырнул ее на пол. Стелить новую простынь было лень. Благо на матрасе имелся прекрасный защитный чехол. Марат помог Юле избавиться от драных колготок и нижнего белья. Полностью раздев девушку и уложив ее в свою кровать, он примостился рядом и укрыл их обоих одеялом.
Уже засыпая, Марат вспомнил кое-что:
«Черт, подери! У меня же дом нараспашку стоит! Нужно двери закрыть, чтобы эта юная особа не смогла свинтить утром, когда проспится и протрезвеет! У меня на нее совсем иные планы!»
Глава 37
Пробуждение было… не из приятных. Юлю мучила дикая жажда.
Такая сильная, что пересохли даже губы. Ее голова гудела. Да и виски периодически простреливало. С трудом продрав глаза, она огляделась.
— Ой, божечки! Где это я? — выдохнула, не признав помещения, в котором находилась. Попыталась потянуться, но изумленно охнула в тот же миг.
У нее болело все тело. Жутко ныла каждая мышца. Каждая косточка.
Складывалось ощущение, будто Юля угодила под огромный грузовик.
Потому-то и чувствовала себя сейчас… истерзанной и жутко помятой.
Поморщившись, она откинула одеяло в сторону и обомлела.
«Голая! Я, черт возьми, абсолютно голая!»
Невзирая на свое состояние, Попова вскочила на ноги точно ужаленная.
Настойчиво игнорируя легкое головокружение, вцепилась в собственные волосы безбожно дрожащими пальцами и беззвучно застонала:
«Не сон! Это был не сон! Я на самом деле переспала с Маратом! Я отдалась ему! Он стал моим первым мужчиной! Я… больше не девственница! Боже!»
Сердце барабанило в груди точно сумасшедшее. А щеки горели огнем.
От смущения. От волнения. От растерянности. И от своего нового «статуса». Собрав в кулак все свое мужество, Юля бегло осмотрела вторую половину кровати. И с облегчением обнаружила, что та пуста. Марата в спальне не было. Шумно выдохнув, девушка хорошенько огляделась еще разок.
Она находилась в большой светлой комнате с панорамным окном во всю стену. Тяжелые портьеры уже были отдернуты, и в помещение сквозь тонкий белый тюль игриво проникал яркий солнечный свет. В убранстве спальни не было ничего лишнего. Все строго и лаконично: большая двухспальная кровать с двумя прикроватными тумбами по бокам, огромная плазма на противоположной стене, мягкий светлый ковер с высоким ворсом, стильный комод и величественное кресло подле него. На нем-то Юля и заметила свою одежду, сложенную аккуратной стопочкой. Платье, колготки, бюстгалтер и трусики. Покраснев еще сильнее, она зажмурилась, думая только об одном:
«Мало того, что меня отымел по полной программе, так еще и… вещи мои сложил! Господи! Это точно Серп? Кому сказать — не поверят!»
Юля ринулась к креслу, чтобы поскорее одеться — расхаживать в чужом доме в чем мать родила было крайне некомфортно, но в последний момент увидела еще одну стопку. На тумбочке. Секундой позже выяснилось, что Марат приготовил для нее чистое махровое полотенце, совершенно новую зубную щетку и банный халат. Большущий. Явно мужской. Его?
Попова недоуменно нахмурилась. Внутри что-то трепетно екнуло.
«Что это значит? Чего он хочет? Чтобы я… что? Приняла душ?»
При одной лишь мысли о водных процедурах зазудела кожа.
Да, ей очень сильно захотелось помыться и почистить зубы.
И вообще, освежиться после бурной ночки. Но…
Около минуты Юля решала, как поступить лучше: поскорее убраться отсюда и помыться в общежитии или… задержаться буквально на пятнадцать минут и опять же — убраться отсюда. Но уже чистой. Победила гигиена.
Но возникла небольшая сложность: в спальне Каримова было две двери.
И какая из них вела в ванную комнату, Попова не знала. Торопливо укутавшись в халат, вооружившись полотенцем и зубной щеткой, она крадучись приблизилась к той, что была чуть меньше размером.
Удача ей улыбнулась — Юля сразу же оказалась в ванной.
Тоже довольно просторной. И светлой за счет окна прямо на потолке.
Прошмыгнув внутрь, она заперлась изнутри. Подергала ручку, убедившись, что действительно в безопасности. И только потом позволила себе чуточку расслабиться. Обнажившись, девушка принялась разглядывать себя в зеркало. На ее теле остались следы его страсти — мелкие синяки, засосы.
Едва заметные, но все же. Придирчиво осматривая свое лицо, Юля сморщила нос. В сознании внезапно ожил хриплый голос Марата:
«Девочка моя… Малышка… Красавица…»
Пульс ускорился. Дыхание сбилось. Ей отчаянно хотелось в это верить.
Ей отчаянно хотелось быть красивой в его глазах…
* * *
Тяжело вздохнув, она включила холодную воду. Сперва попила, жадно глотая спасительную жидкость. А после хорошенько умылась и до скрипа вычистила зубы. Уборная профессора была оснащена и угловой ванной с гидромассажем, и душевой кабиной. Для своих целей Юля выбрала последний вариант. Отыскав в шкафчике над раковиной гель для душа и шампунь, она настроила температуру воды и встала под теплые струи. Каждая клеточка ее естества просто возликовала от наслаждения. Попова зажмурилась, прокручивая в памяти все произошедшее вчера.
И чем больше углублялась в воспоминания, тем жарче ей становилось.
Там, в груди. Прямо за ребрами. И между ног тоже. Особенно между ног.
«Мамочки! — сокрушенный стон. — Что он со мной творил! Что творил!»
Ей было хорошо. Немыслимо хорошо. И даже боль от потери девственности не перекрывала того дикого удовольствия, что Юля испытала с Каримовым.
Щедро намыливая свою разгоряченную кожу, она могла думать лишь о его поцелуях, ласках, порочных словах. И о том, как сама реагировала на все это. О том, как с готовностью отзывалась на них. Как млела и горела в его руках.
Тем страшнее становилось теперь. Ведь ее ждала неизвестность. Полнейшая.
«Черт подери! Что дальше-то? Как вести себя с ним? Как в глаза ему смотреть? Нет, я не смогу… не смогу! Я не готова! Мне нужно… время!»
Отчаянно сопротивляясь подступающей панике, Юля смыла с себя остатки пены и выключила воду. Плотно укутавшись в халат Марата, она вновь зажмурилась до белой ряби в глазах. Украдкой ткнулась носом в махровую ткань, наслаждаясь ароматом своего профессора. Ароматом свежести, силы и мужественности, который впитала в себя его одежда. Затем, опасаясь пользоваться феном из-за шумной работы прибора, Попова (как смогла) просушила волосы полотенцем. Конечно же, они остались влажными.
