Мелисанта. Наследница дара (СИ) - Краншевская Полина

Среди прибывших на торжество были представители Архалона. Наследный принц Ауран Августин Карийский прибыл в сопровождении своей родной сестры Ридальды Лауры Карийской. С ними вместе был угрюмого вида мужчина примерно одного с моим отцом возраста. Приглядевшись, я узнала в нем первого советника Императора Архалона, герцога Дирана Ракайна. В предоставленной Штольмом информации о гостях было сказано, что, по слухам, представители правящей династии Архалона обладают уникальной особенностью магии. Они способны внушить чувство любви, привязанности и жгучей страсти кому угодно, если этот человек не защищен от магического воздействия. Честно говоря, я сначала не поверила в эти сведения. А потом задумалась. Все-таки, у меня самой была довольно опасная особенность дара, возможно, и архалонцев Богиня наделили зачем-то такой удивительной способностью. Проверять на себе правдивость раздобытой информации мне не хотелось совершенно. У меня еще были свежи воспоминания о посещении Академии и выходке ректора, поэтому, как только, я увидела представителей Архалона, выходящими из портала, тут же влили дополнительный мощный импульс в свои щиты, усилив их до предела.

Сверкая белозубой улыбкой, рассыпалась в благодарностях за поздравление, внутренне мечтая, облобызованой ручкой одарить сиятельную физиономию хлесткой пощечиной. Но приходилось сдерживаться и изображать из себя культурную леди недалекого ума, с придыханием заглядывая в ледяные глаза принца.

Ридальда была почти полной копией брата во всем, начиная с идеальной внешности и заканчивая зашкаливающим презрением. Видимо, у них это семейное и дар, и отношение к людям. Чарующе улыбаюсь и ей, пусть в душе порадуется, что проделка брата удалась. На балу я вам еще устрою веселую жизнь.

Из Эдира прибыла целая ватага принцев и принцесс. У меня даже в глазах зарябило от такого обилия кареглазых брюнетов и брюнеток в ярких одеждах. Четверо принцев и четверо принцесс, это просто немыслимо для императорской семьи. Но правящую чету Эдира это совершенно не беспокоило. А что? Восемь детей это не предел. По слухам, Император души не чаял в своей супруге и всячески ее баловал и во всем потакал. А она обожала детей, домашний уют и шумные развлечения. Старший принц, он же наследник престола, нас присутствием не почтил. А вот трое его братьев с удовольствием приняли наше приглашение. Самая старшая принцесса сейчас готовилась к свадьбе с Императором Алистером Сианским в Айдарии, а ее сестры радовали нас своими искренними улыбками в Лаизате. Несмотря, на жуткий гвалт, который подняли эдирцы, они мне очень понравились своей искренностью и открытостью. Вот с кем действительно будет приятно общаться на балу!

Торжественная встреча прибывающих гостей подошла к концу, и я, со спокойной душой, отправилась в свои покои кушать, отдыхать и готовиться к вечеру. Лин щедро накормила нас с ребятами сытным обедом, после чего я буквально воспрянула духом. Мариша порывалась начать сборы на бал сразу же после обеда, но я сказала, что если не подремлю хоть полчаса, вообще сегодня никуда не пойду. И девушке пришлось отступить. Так что, снова приняв порцию укрепляющего зелья, набросила на себя сонное заклятие и отдала распоряжение разбудить меня спустя тридцать минут.

В назначенного время Лин чудом меня растолкала, и я поплелась принимать ванную со всевозможными зельями, средствами и снадобьями. Выйдя из ванной изрядно пободревшей, отдалась в умелые руки Лин и Мариши. Девушки сделали из меня умопомрачительной красоты светскую даму. В очередной раз в своей жизни подивилась, как наряд, прическа и макияж способны изменить человека до неузнаваемости. Обычно верхом на Тайфуне или Лие я больше всего напоминала дикарку, без косметики, в брючном костюме и с собранными в высокий хвост волосами. И такой я себе нравилась гораздо больше, поскольку это был мой естественный вид, ни чем не приукрашенный. А сейчас, стоя перед огромным зеркалом, я смотрела на себя и совершенно не узнавала. Лин собрала мои изрядно отросшие шикарные волосы в высокую прическу и уложила в подобии короны, перевитой жемчужными нитями. Неброский вечерний макияж выделил и без того огромные глаза, высокие скулы и полные губы. Мой наряд состоял из двух частей. Нижнее серебристое, длинное, шелковое платье на тончайших бретельках обрисовывало силуэт, но не обтягивало его. Верхнее же - представляло собой переплетение тончайших нитей, украшенных всевозможной изысканной вышивкой и мелкими розовыми и белыми бриллиантами. Оно обтягивало верх и руки, как вторая кожа, а от талии ниспадало более свободно. Этот наряд ненавязчиво сверкал при каждом моем шаге и непроизвольно притягивал ко мне взгляд. Естественно, этот шедевр снова нужно было носить исключительно без белья. Так что, чулки и микротрусики опять были на мне. Туфли на высоченных каблуках дополняли мой образ.

В парадном зале императорского дворца уже собрались все самые значимые политические фигуры, как нашей страны, так и соседних государств. Все ждали появления правящей династии Монтийских. Заиграла торжественная музыка, и взоры присутствующих обратились к возвышению, установленному у дальней стены помпезно украшенного зала.

Император Эдуард Себастьян Монтийский под руку с Императрицей Селиной прошел к специально для них установленным пышным креслами в центре постамента. Усадив жену, правитель с достоинством занял свое место. Я шла вслед за ними и опустилась в кресло рядом с отцом. Фредерик расположился подле матери. За спинкой кресла Императора встал герцог Штольм. Отец поднялся и произнес торжественную речь:

- Приветствую всех собравшихся сегодня в этом зале! Я безмерно рад тому, что этот день, наконец, наступил. Моей дочери, наследнице престола, Мелисанте Монтийской, исполнилось двадцать три года! Совсем скоро она станет невестой, а впоследствии и женой достойного мужчины. В решении этого ответственного и сложного вопроса я целиком и полностью доверяю принцессе. С днем рождения, моя дорогая! Да, начнется бал!

Когда мы вернулись на постамент, бал официально считался открытым. Штольм ненавязчиво протянул мне мою бальную карточку. Бросив на нее мимолетный взгляд, я буквально оцепенела. Там не было ни одного свободного танца! Я обязана была танцевать весь вечер на пролет!

К нашему возвышению потянулась нескончаемая череда знатных и именитых гостей, желающих выразить свое почтение, произнести положенные поздравления и, конечно же, потанцевать с прекрасной именинницей. Богиня, дай мне терпения вынести все эти экзекуции!

Я сидела в своем кресле, отдыхая после очередного танца с еще одним воздыхателем, влюбившимся в меня с первого взгляда, и с тоской взирала на всю эту сиятельную знать, которая погрязла в лицемерии и лжи. Вот что может быть в уме у всех этих молодых мужчин, что они все, как один, говорят мне про неземную любовь и свою безудержную страсть? Это вообще нормально делать подобные заявления, видя человека впервые? Или замаячивший перед ними титул Императора всем напрочь мозг отшиб?

Внезапно я всем своим существом почувствовала чей-то пронизывающий насквозь взгляд. Вскинув глаза в поисках того, кому может принадлежать этот взгляд, я наткнулась на черные, как ночь, глаза ненаследного принца Айдарии. Оливер Диамир Сианский, собственной разгневанной персоной, стоял в конце зала, почти у самой входной двери, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. И весь его вид не предвещал нам всем ничего хорошего. Сердце на миг замерло, а потом пустилось в бешеный скач. Как же давно мы не виделись! И этот мужчина навсегда останется для меня олицетворением моей родины, куда я больше никогда не смогу вернуться на постоянное жительство. С последней нашей встречи во сне он стал выглядеть значительно лучше. Темно-синий камзол с богатой вышивкой, брюки в тон и белоснежная рубашка подчеркивали статную фигуру. Светлые волосы по обыкновению были убраны в небрежный хвост.

Оливер неспешно шел сквозь толпу гостей с грацией хищника на охоте, не прерывая нашего зрительного контакта ни на секунду. Казалось, он боялся, что я растворюсь в воздухе и исчезну, если он перестанет на меня смотреть. Присутствующие в зале чувствовали молчаливую угрозу, исходящую от принца, и расступались сами собой, стараясь заранее посторониться, чтобы не навлечь на себя ненароком его гнев.