Бабочка - Харви Кэтрин

Он позвал секретаршу и попросил пригласить их.

— Послушайте, леди, — говорил Барри несколькими минутами позже, — здесь все написано черным по белому. Согласно контракту, который ты подписала, Латрисия, я имею право убрать тебя из шоу. — Он повернулся к Джессике. — И если бы вы знали что-нибудь о контрактных законах, вы бы понимали, что у вашего клиента в данном случае нет шансов законно выиграть это дело. Для меня абсолютная загадка, почему вы тратите свое время на это дело!

Джессика говорила спокойно и медленно, стараясь потянуть время.

— А для меня абсолютная загадка, господин Грин, почему вы увольняете актрису, когда это совсем не в интересах шоу. Благодаря ей у вас повысилась популярность, что, естественно, повысит доходы.

— С этой ролью были творческие сложности. Мы просто решили, что ее героиня больше не нужна.

— Вы хотите сказать, что Эриэл Дюбойс решила это, — вставила Латрисия. Джессика бросила на нее осуждающий взгляд.

— Видите ли, господин Грин, я рассматриваю это как необоснованное увольнение…

— Послушай, крошка, ты сама понимаешь, что у меня есть безусловное право делать с Латрисией все, что я захочу. Контракт, который она подписала, предоставляет нам право решать, будем ли мы ее использовать вообще или нет. Это должно быть очевидно даже тебе. Так чего мы тут сидим и теряем время.

Джессика незаметно взглянула на часы. Черт, ну почему же нет звонка?!

— Господин Грин, я намереваюсь передать это дело в суд и могу заверить вас, что судьи отнесутся с пониманием и симпатией к моему клиенту.

Он рассмеялся.

— Судьи меня не пугают, Джессика.

— Извините, господин Грин, я не знала, что мы перешли на ты.

Его улыбка растаяла.

— Послушай, крошка, у Латрисии нет шансов, и больше не о чем говорить. — Они начали его раздражать, и как раз тогда, когда он так хорошо себя чувствовал. Он весь был в романтических мечтаниях о Линде Маркус, ну а если с ней не получится, в запасе еще та блондинка, которая просто умирала от желания подписать как раз такой контракт, как когда-то подписала эта неблагодарная дрянь — Латрисия Браун. Вообще, чья это была идея, что нужна негритянка в их шоу?

Джессика провела по губам сухим языком. Похоже, этот звонок вообще никогда не раздастся.

— Тем не менее мы намерены сделать это, и я уверена, что для вас лично и для студии это будет только негативной рекламой.

Он снова рассмеялся и откинулся в своем шикарном кресле. Угрозы — это все, на что она способна.

— Популярность, господин Грин, зависит от общественного мнения, нравится вам это или нет. Если дело дойдет до суда, мой клиент будет давать интервью журналистам, появляться на телевидении, и определенные — назовем их личные — аспекты вашей жизни могут быть обнародованы.

Он усмехнулся и покачал головой.

— Где вы учились на юриста? Люди обожают читать о моей личной жизни. Давайте, расскажите «Лос-Анджелес Таймс», расскажите «Нэшенел Инкуайерер», расскажите «Ридэз Дайджест». Идите к Филу Донахью и расскажите всему миру! Мне нечего скрывать.

Джессика прикусила губу и взглянула на Латрисию. Ей надо было продержаться еще немного.

— Ну а теперь, если вы не против… — сказал Барри, вставая, и в этот момент зазвонил телефон. Его секретарша сказала, что миссис Фрэнклин срочно просили к телефону.

— Я подойду в другой комнате, — крикнула Джессика, выбегая.

Барри барабанил пальцами по крышке своего безупречного стола, а Латрисия осматривала роскошный кабинет, который был больше, чем вся ее квартира. Она начинала ненавидеть этого человека и не только за то, что он сделал с ней, но и за то, как он обращался с Джессикой.

Джессика вошла в кабинет и села, не глядя на Латрисию.

— Очень хорошо, господин Грин. Вы совершенно четко изложили свою позицию, — твердым голосом сказала она. — А теперь я изложу нашу. Это как раз тот звонок, которого я ждала. Он из Хьюстона. — Она сделала театральную паузу. — Моего клиента только что пригласили принять участие в вечерней программе Дэнни Маккея. И она расскажет зрителям по всей стране, между прочим зрителям той же телевизионной сети, господин Грин, которая транслирует и ваше шоу, что она сбросила вес, потому что Господь приказал ей уважать и лелеять свое тело, Его храм, и что вы и ваша студия преследуете и притесняете ее за это.

Он смотрел на нее, остолбенев. Затем перевел взгляд на Латрисию. Она была хорошая актриса, чертовски хорошая. Она легко сможет заставить два с половиной миллиона зрителей заплакать из жалости к ее горькой участи и потребовать крови Барри Грина. И второе место в опросах популярности полетит ко всем чертям.

Он подумал об Эриэл. Ну что в самом деле она может сделать? Ничего, с чем бы не справилась новая шуба от Барри. Все, чего хотел Барри Грин, — это избегать неприятностей, любой ценой.

Подъехав к дому, Джессика обрадовалась, увидев БМВ Джона. Это означало, что он уже вернулся из Сан-Франциско. Мы это отпразднуем, — подумала она, торопясь в дом. Отдав пальто и портфель служанке, она полетела вверх по лестнице в их спальню. — Я позвоню в ресторанчик «Спаго» и закажу столик. Мы будем пить шампанское, пока оно не польется из ушей! Мы закажем пиццу с уткой и… Ее муж стоял перед зеркалом, застегивая манжеты своей новой рубашки.

— Мы выиграли! — закричала Джессика, обнимая его за шею и целуя в щеку. — Мы выиграли дело, Джон!

— Что еще за дело?

— Латрисия Браун и я приперли Барри Грина к стенке! Черт возьми, я такая умница!

Он посмотрел на нее в зеркало.

— Я надеюсь, что это не отразится на нас никакой скандальной известностью.

Джессика вздохнула.

— Латрисия не целовала меня, если ты это имеешь в виду. Но дай мне рассказать, как я все-таки его победила!

— Ты можешь рассказать мне об этом в машине по дороге к Рэй и Бонни.

— Рэй и Бонни?

— Они пригласили нас на обед. — Он повернулся и внимательно посмотрел на нее. — Ты что пила, Джессика?

— Немного шампанского. У Фреда всегда есть бутылка для таких случаев, когда мы выигрываем.

— Сколько тебе надо времени, чтобы собраться? — спросил он, глядя на часы. — Мы должны быть там через десять минут.

Джессика совсем растерялась.

— Я думала, мы отпразднуем нашу победу…

— Пожалуйста, не говори нашу. Я ни в коем случае не хочу, чтобы мое имя было как-то связано с твоими скандалами.

— Но это не скандалы…

— В любом случае, — он сел, чтобы надеть ботинки, — мы можем отпраздновать с Рэй и Бонни.

— Но я не люблю Рэй и Бонни!

— Бонни любит послушать о твоих киношных друзьях. Бог знает почему! Одевайся, Джессика!

Она недовольно посмотрела на него.

— Ну, давай, — сказал он, касаясь ее руки. — Одевайся. И надень черные брюки. Они прекрасно подчеркивают твои бедра.

— Но я хотела отпраздновать это только с тобой, вдвоем.

В голосе Джона послышалось раздражение:

— Мы можем великолепно отпраздновать это с Рэй и Бонни. Он мой друг и партнер, Джессика. И вообще, перестань, пожалуйста, думать только о том, что ты хочешь делать.

— Я не хочу ссориться с тобой, Джон, — тихо сказала она.

— Мы не ссоримся, Джессика. Просто делай то, что я тебе сказал, одевайся. Они будут волноваться, почему мы задерживаемся.

Она молча смотрела на ковер под ногами.

— Эй, — сказал Джон, подходя к ней и кладя руки на плечи. — Ты отпразднуешь свою победу, не волнуйся. И там расскажешь нам все о том, как ты сумела обвести Барри Грина вокруг своего маленького пальчика. Я готов поспорить, он не смог устоять против хорошенького личика! Ну, иди одевайся, ладно?

— Ладно, — мягко сказала она, и неожиданно все стало совсем неправильно, и Джессика не знала, как сделать, чтобы все снова было хорошо.

Париж, 1974 год.

— Привет, Беверли! Это Кристина. Кристина Синглтон, твоя сестра.

Беверли не могла поверить. Кристина? Моя сестра? Это правда?