Самая холодная зима - Бриттани Ш. Черри

Я ухмыльнулся и поцеловал её в губы:

– Неплохо для первого раза, да?

– Тебе придётся готовить это для меня каждое воскресенье. Надеюсь, ты это знаешь, да?

– Я буду делать это до конца твоей жизни, если ты из-за этого будешь так стонать, – пошутил я. – Ты тоже выглядишь красиво. Мне нравятся твои естественные кудри.

Она погладила себя по волосам и ухмыльнулась:

– Я тоже влюбилась в кудри. По одной вещи за день.

Вот так мы и воспринимали всё – по одной вещи за день.

Я всё ещё решал проблемы со зрением и восстанавливал отношения с отцом. Эти проблемы не были решены благодаря возвращению Старлет в мою жизнь. Но всё стало более контролируемым и простым. Мне ещё предстояло научиться плыть сквозь горе, испытания и невзгоды, но каким-то образом я раскрыл свои жабры, когда мои друзья, семья и Стар начали плыть рядом со мной.

– Ты можешь нарезать хлеб? – попросил я. – Все должны быть здесь через некоторое время. Паста почти готова, и теперь мы можем накрыть на стол.

– Конечно, – ответила она, поцеловав меня в щёку, прежде чем перейти к следующим заданиям.

У папы на гриле была свиная лопатка, которую он готовил несколько часов и теперь начал резать.

Через несколько минут начали прибывать люди. Пришёл отец Старлет со своими сотрудниками из «Инкед». Уитни принесла торт с желе. Семья Уэстона пришла с салатом, а все мои друзья захватили лишь аппетит. Они взяли с собой нескольких членов своих семей.

Маме бы понравилось, что дом снова был полон людей. Наполнен смехом, любовью, дружбой.

После того как папа закончил разговор с Эриком, длящийся несколько минут, мы вместе вышли на улицу, чувствуя, как проносится тёплый вечерний ветерок.

– Как дела? – спросил я.

Папа скрестил руки на груди и улыбнулся мне. Он улыбнулся. За последние несколько лет я собирал коллекцию воспоминаний о его недавних улыбках. Какое-то время я думал, что он больше не сможет этого делать. Теперь всё, что мне хотелось, – это чтобы мой отец ежедневно находил хотя бы одну причину улыбаться.

– Я в порядке. Я решил пойти в спортзал, – рассказал он мне. – Мне сказали, что мне следует медитировать, но я не думаю, что это для меня. Потом Эрик рассказал мне, что его любимой формой медитации является поднятие тяжестей, и я решил, что тоже могу попробовать.

– Это хорошо, папа. Я горжусь тобой.

Он ухмыльнулся и положил руку мне на плечо:

– Я горжусь тобой, сынок. Человек, которым ты являешься… человек, которым ты становишься… – Он всхлипнул и слегка покачал головой. – Она бы чертовски гордилась тем мужчиной, которым ты являешься сегодня. Я просто хочу сказать, что она тоже гордилась бы тобой.

Я прищурился:

– Ты уверен, что с тобой всё будет в порядке этим летом, если меня не будет? Я не хочу, чтобы ты оставался один.

– Не беспокойся обо мне. Со мной всё будет в порядке. К тому же Уэстон и Эрик уже сообщили, что не собираются надолго оставлять меня, – пошутил он. – Ты знал, что я еду в Чикаго, чтобы сделать татуировку у Эрика?

Я изогнул бровь:

– Татуировки, да?

Он усмехнулся:

– Некоторые назвали бы это кризисом пятидесяти лет.

– Другие назвали бы это исцелением, – сказал я. – Так что продолжай делать это, папа. Продолжай исцеляться.

Мы ещё немного постояли на заднем крыльце, пока солнце садилось над нашими головами. Небо окрасилось вспышками оранжевого и бордового цветов, нитями пурпурного, переплетающимися с синим.

– Не так уж и плохо, Ана, – пробормотал папа, глубоко вдыхая.

«Совсем не так уж и плохо».

Моя паста имела успех. Мы смогли отправить всех по домам с остатками еды, как это делала мама. Старлет даже дала всем прощальные наборы с шоколадным печеньем. Она научилась новому: полюбила печь.

Хотя она всё ещё пыталась выяснить, кем была и кем стала, я гордился её терпением.

После того как все ушли, мы надели удобную одежду и всё прибрали. На следующий день мы обустроили фургон. Затем ещё раз обсудили нашу дорожную карту.

– Это будет лучшее путешествие на свете, – заявила Старлет, забираясь ко мне в постель той ночью.

– Я не могу поверить, что мы собираемся это сделать.

Мы уснули в объятиях друг друга. Проснувшись, мы в который раз наблюдали, как солнце поднимается над озером. В грядущем приключении нас ждало множество рассветов. Мы сидели на скамейке, которую папа сделал для мамы, и смотрели в небо, а цвета солнца раскрашивали пейзаж прямо на наших глазах.

Старлет прижалась к моему плечу, а я обнял её за талию.

– Я люблю тебя, – поклялся я.

– Я люблю тебя, – пообещала она.

Когда над нами взошло солнце, я не мог не почувствовать, что наше приключение только начинается.

Месяц спустя

– Это вообще реально? – спросил я Старлет, когда мы добрались до вершины Большого каньона.

Мы путешествовали тридцать два дня и вместе стали свидетелями тридцати двух восходов солнца, а также изрядного количества закатов. Поездка была наполнена прекрасными событиями и странными вещами. Старлет не была самой большой поклонницей «Тропы кукольных голов» в Джорджии, где грязные и жуткие кукольные головы и части тел были выставлены в тёмных лесных массивах. Если раньше Старлет помогала мне идти по тропам, то в том парке она держала меня за руку крепче. Ещё одним ярким событием стал тематический парк «Мир динозавров».

В какой-то момент я был уверен, что Старлет злится на меня за то, что я заставляю её останавливаться у каждой статуи динозавра на обочине, но нам удалось сделать миллион фотографий с тираннозавром и его друзьями.

Танец Старлет на улицах Французского квартала Нового Орлеана был для меня одним из самых ярких моментов путешествия. Видеть, насколько свободной она стала, когда присоединилась к случайному оркестру, марширующему по Бурбон-стрит, было лучшим событием в мире. Возможно, она и не знала точно, что будет делать со своей жизнью, но она знала, как быть свободной этим летом.

– Ты видел, как я танцую с барабанщиком? – спросила она меня, широко раскрыв глаза от радости.

Я ухмыльнулся и притянул её к себе, поцеловав в лоб:

– Я видел тебя.

Так и было. Я видел её. Я видел каждую её частичку открытыми и закрытыми глазами. Аура Старлет была настолько яркой, что я не смог бы её пропустить, даже если бы попытался. Я чувствовал её каждой частичкой себя. Что-то в ней делало тёмные дни намного ярче.

Старлет без лишнего беспокойства помогала мне на некоторых аттракционах. За всю поездку она ни разу не жаловалась на вождение. Она делала всё с изяществом, которого, как мне казалось, я не заслужил, и дарила мне свою безграничную любовь.

Я на мгновение остановился, пока мы сидели на вершине Большого каньона, глядя на самые захватывающие дух пейзажи, которые я когда-либо видел. Ветер обдувал нас, и я был почти уверен, что это мама Старлет здоровалась. Я быстро понял, что именно так она любит общаться – через ветер.

Мне хотелось бы знать её. Мне хотелось встретить женщину, которая преподнесла мне самый лучший подарок, который у меня когда-либо был. Я не знал, как отблагодарить Вселенную за такого человека, как Старлет. Всё, что я знал, – это то, что меня переполняла благодарность.

– Вот, встань и позволь мне сфотографировать тебя лицом к каньонам, – сказал я, размахивая фотоаппаратом.

Старлет вскочила, повернулась ко мне спиной и широко раскинула руки.

– Отлично! Продолжай стоять там. Прими несколько поз, – приказал я.

Она послушалась, и я сделал ещё несколько снимков, прежде чем положить камеру.

– Хорошо, теперь повернись ко мне, чтобы я мог сфотографировать твоё лицо.

Она развернулась на пятках и ахнула, встретив мой взгляд.

– О боже, Майло, – прошептала она, поднеся руку ко рту.

Я стоял на одном колене с обручальным кольцом. Моё тело безостановочно тряслось, пока я смотрел на Старлет. Каждый нерв во мне был натянут, а она застыла на месте. Я приоткрыл рот, чтобы заговорить, и мой голос дрогнул, как только прозвучало первое слово.