Иголки да булавки (СИ) - Эн Ворон

«Это катастрофа! — при этом думала Марина. — Если заказчик так и останется недоволен и недоплатит, любые разговоры о сохранении отдела в полном составе станут бесполезными».

— Пойду, поговорю с нашим столичным фруктом, — мрачно произнесла Марина и отправилась к менеджеру по оптимизации.

— Прочитали? — сухо спросил он, не отрываясь от своей работы на компьютере.

— Прочла, — так же сдержано ответила его соруководитель.

— Что скажете?

— Что заказчик неправ.

— Хорошая позиция, осталось ее доказать, — Платон повернулся к собеседнице, — то основное изделие, ради которого затевалась тренировка, очень нуждается в том, чтобы максимально походить на оригинал. А вам… нам ставят в вину именно непохожесть.

— Возможно, снимки получились недостаточно выразительными? Освещение неправильное? Ракурс не тот?

— Авто в любом случае едут на открытие, и уже на месте будем решать — с замечаниями нам подпишут акт приемки-передачи или без.

Проблема оказалась настолько неожиданной и непонятной, что Марина не знала, как к ней подступиться, поэтому решила не кидаться сразу на ее разрешение, а немного подождать, собраться с мыслями и силами.

В приемной ее перехватила секретарь:

— Марина Всевала!.. Марина, подождите, пожалуйста! — воскликнула Людмила.

Марина подошла к ее столу.

— Хотите кофе? Или чая? — почему-то засуетилась секретарь. — У меня конфеты есть. Или вот, — она показала из-под стола бутылку шампанского. — Ваше любимое, я знаю. Хотите?

«Распивать прямо в приемной, у дверей руководства. Такого я не припомню, — удивилась про себя Марина. — Что происходит?»

Она внимательнее присмотрелась к суетящемуся секретарю. У Людмилы были явно припухшие от слез глаза, немного потекла тушь, а на краю стола лежал скомканный носовой платок со следами косметики.

Вот и подвернулся повод на время отвлечься от производственных проблем. Марина села напротив секретаря.

— Что случилось?

Они с Людмилой никогда не были близки, не вели задушевные беседы, тесно не общались даже при прежнем руководстве, поэтому Марину озадачивало, что для неких откровений секретарь выбрала именно ее.

— А выпить? — дрожащим голосом спросила Людмила и захлюпала носом от набегающих слез.

— Ограничимся чаем.

Людмила еще активнее засуетилась и это дало ей некоторое время, чтобы собраться с мыслями и успокоиться. Когда чай был разлит по чашкам, секретарь заговорила:

— Я извиниться перед вами хотела. Я поступала гадко. Даже вспоминать стыдно. Не представляю, как вы все это выдержали. Я бы после такого и на работу ходить не смогла. Ужасно! Простите меня, пожалуйста.

— За что именно?

— За посылки мерзкие, — с трудом выдавила из себя Людмила и залилась слезами.

Это признание для Марины стало полной неожиданность и на ее лице отразились не злость и обида, а искреннее удивление.

— А зачем? — в одном вопросе скрывалась масса других: «Зачем так сложно?», «Зачем было так тратиться?», «Какая цель?», «Стоило ли оно того?»

— Потому что он попросил, — прошептала Людмила и расплакалась еще сильнее.

Марина посмотрела на дверь кабинета, который занимал менеджер по оптимизации, а хотела занимать она сама.

— А этому я не удивлена, — медленно проговорила Марина. — От такого человека всего можно ожидать.

— Простите, — задушенно произнесла Людмила. — Я ему верила. Он это умеет, вы же знаете, заставить себе верить и себя обожать. Да, я его даже обожала. Готова была сделать для него что угодно. А он обещал забрать меня в Москву, устроить там на хорошую должность с хорошей зарплатой. Я и верила.

— Низкие у него методы.

— Я все делала, что он говорил. Он посылки оплачивал, а я их на нашу фирму отправляла. Такая гадость в них была! Простите меня. Мы-то все знаем, что вы не такая, что та гадость неправда, от этого еще противнее. А он потом на попятную пошел, стал от всего отказываться, заявил, что никакая Москва мне не светит, раз я элементарного сделать не смогла. А я же все делала, только это гадко! Так и сказал, чтобы я на него не рассчитывала, подлец! Что помогать он мне не будет, и я заслуживаю той дыры, в которой живу.

— Да, хорош, ничего не скажешь.

С каждым словом менеджер по оптимизации все ниже падал в глазах Марины.

«Вот вам и монстр под личиной приличного человека, — думала она при этом. — Умеет маскироваться, слишком хорошо умеет», — и ей вспомнилась вчерашняя потасовка.

— Как только у него язык повернулся такое говорить, — продолжала Людмила. — Я так ждала, когда он приедет. Так радовалась. А он!.. В гости, конечно, напросился, и все такое… Я думала, у него серьезные чувства ко мне! Дура! Мало мне было вашего примера! Знала же, как у вас все обернулось! Но думала, что теперь он исправился. Ничего подобного! Такой же бабник, как и был! И подлец!

— Подожди-ка, — остановила жаркий поток слез и признаний Марина. — Что у нас с ним обернулось? Ты о чем? У нас с ним ничего не было.

— В каком смысле? — не поняла Людмила. — Когда он тут еще работал, было же, а потом он в Москву укатил, а вас здесь бросил. Подлец! Бабник он! Ни одному их слову верить нельзя! Но умеют же в душу влезть!

Только после этих уточнений Марина поняла, что речь идет совсем не о менеджере по оптимизации, а о ее бывшем возлюбленном.

«Какая сволочь! — вознегодовала Марина. — В глаза мне масляно улыбался и комплименты сыпал, а за глаза — пакость устроил! Как же я не догадалась! Подобная махинация как раз в его духе! Вроде и выглядит шикарно, а в действительности мерзость».

— Он сказал, зачем ему нужна затея с посылками? — стараясь сохранять видимость спокойствия, спросила Марина.

— Понятно же, — вздохнула Людмила и опустила глаза, — чтобы вы не стали тут руководителем.

— Ему-то какое дело? — не удержалась от эмоционального всплеска Марина.

— Мужчины считают, что женщины не достойны руководящих постов. На их взгляд, мы годимся только на то, чтобы нас использовать. Вот он меня и использовал, а когда Платон Андреевич меня раскрыл, сказал, что впрягаться за меня и защищать не будет. Он ведь не мой руководитель, я делала сама, добровольно.

— Так Платон Андреевич все знал, — протянула Марина, — и молчал.

— Когда выяснил, потребовал, чтобы я прекратила и сама вам во всем созналась. Я не хотела признаваться, я же не для себя делала, но Валера отказался от всего, что мне обещал! Подлец! Значит, ничего мне и не оставалось. Вы же меня простите, да?

Теперь история с посылками наполнилась личными мотивами, и Марина решила не рассказывать своим сотрудницам о том, кем оказались организатор и исполнитель мерзкой затеи. Однако совсем уж ни с кем не поделиться Марина не смогла. Вся история с пылу с жару досталась Лене, в кафе за чашкой кофе.

— А я говорила! Твой Сорский еще тот перченый крендель! — возликовала подруга.

— Он давно не мой, — мрачно произнесла Марина.

— Ты ему позвонишь, скажешь, что все знаешь?

— Я о нем даже вспоминать не хочу, не то что звонить. Он и так в курсе, что затея провалилась.

— Надо же такое придумать! Хотя в его духе, конечно! С фантазией! С размахом! Вот чего у него не отнять, так это умения быть шикарным! Как он за тобой ухаживал, помнишь?

— Помню, — вздохнула Марина.

— Цветы охапками! Подарки корзинами! Романтические свидания в необычных местах! На первый взгляд, мечта, а не мужчина! Перед таким бы никто не устоял, даже ты сдалась. Что уж говорить о бедной наивной секретарше? Ослепил, охмурил, обдурил. Не удивлюсь, если у них что-то началось, когда он еще тут работал. Но твой столичный фрукт, раз все знал, мог бы и намекнуть, кто злодей.

— У него, видимо, какой-то пунктик, чтобы люди в своих проступках сознавались сами. Некий воспитательный момент. Так и с бутылками из-под шампанского было. Хотя довольно странно.

— Ну, Валерка, конечно, устроил! — продолжала удивляться Лена. — Видимо, даже там, в Москве, о тебе не забыл. Точит сердце червячок, что ты за ним не помчалась.