Плюс пятнадцать ради успеха (СИ) - Ручей Наталья

— Ого, — проходя мимо них, обронил Матеуш, — мне пришлось выложить немалые деньги, чтобы купить обычный допуск в этот элитный закрытый клуб. А такая золотая карта многое открывает своему обладателю. Прекрасная возможность обо всем забыть и расслабиться.

Ковальских деловито прошествовал к выходу, сел в машину и отъехал от здания под задумчивыми взглядами фотографа и стилиста. А потом они переглянулись и…

Даже с двадцать девятого этажа было понятно и видно, что они клюнули на крючок, и нам с Ларисой стоило огромного труда хихикать как можно тише. И продержаться еще десять минут, а уже потом спуститься вниз и сесть в машину вернувшегося за нами Ковальских.

— Довольна? — хитро взглянув почему-то на Ларису, а не на меня, спросил босс.

— А при чем здесь она? — попыталась отбить я подругу, но никто и не планировал на нее нападать.

И как только мы это поняли, она кивнула и поблагодарила Матеуша.

— Спасибо.

А я пробно закинула удочку:

— Если бы еще и увидеть…

— Увы, — отказал нам Ковальских. — Вашими стараниями клуб «Твое желание» на эту ночь сменил основной профиль, так что… Я мог бы сходить. А вот девушек там не ждут точно.

— Да нечего там смотреть! — поспешно заверила я.

— Ева, — переглянувшись с Матеушем, заговорщически прошептала подруга. — Гомосексуализм не заразен.

Но я боссом рисковать не хотела, поэтому взяла с него обещание, что сегодня его в клубе не будет. А в понедельник, стоя вместе с Ларисой у перил самого высокого этажа и рассматривая в холле двух нервных типов, смутно напоминающих важного фотографа и заносчивого стилиста, поняла, что правильно поступила.

— Знаешь, — сказала я Ларисе, которая, закусив губу, наблюдала за этими мужчинами в холле, — гомосексуализм, может, и не заразен. Но, кажется, бывает крайне навязчивым.

И действительно, все жесты фотографа и стилиста были тому подтверждением. Во-первых, оба они пришли в кепках и черных очках в половину лица. Во-вторых, постоянно оглядывались и дергались, когда кто-то из мужчин направлялся в их сторону. В-третьих, держались вместе и машинально становились спина к спине, защищая святое. Ну а, в-четвертых, они выглядели не модно и современно, а обычно, чтобы как можно легче затеряться в толпе.

Ну и еще свидетельством того, что посещение элитного клуба оказалось незабываемым, стал многообещающий взгляд Калинского, когда он неожиданно поднял голову вверх и увидел меня и Ларису.

— Я — труп, — прошептала она. — У тебя есть босс, а я — труп.

— Не торопись умирать, — я поддержала под руку вздрогнувшую подругу, — ты ведь еще даже первую зарплату не получила! А уже планируешь такие большие траты!

Посмотрев на меня, она подумала-подумала, кивнула и рассмеялась. А вот когда снова посмотрела вниз и наткнулась уже на взгляд Корнева, смех оборвала и, чуть побледнев, решительно заявила:

— Это мне тут тоже ваши облака на маковку надавили! Ты прав, Ев. Куда это я спешу? В жизни еще столько всего интересного!

— И недомученного, — добавила я.

— Ты — мой самый понятливый хлюпик! — похвалила меня Лариса и смело направилась вниз, готовясь к мести двух разозленных мужчин.

А я, заметив, как один из них что-то резко и грубо доказывает другому, и добивается того, чтобы он ушел, поняла, что никакой мести не будет. Разве что та, которую Лариса вовсе не ожидает и на которую уже не надеется.

Глава № 47

Приятным событием в этом кисельном плавании стала первая зарплата.

Аванс, в общем-то, и до этого перечислялся на карточку, но мы с подругой не соблазнялись, проявляли чудеса терпения и самообладания, а когда увидели всю сумму…

Я немедленно отправилась к папе, чтобы вернуть ему часть долга согласно нашей договоренности. А Лариса пустилась в турне по обувным магазинам, потому что все босоножки, что ей дарил Корнев, вернула.

— Можно узнать почему? — спросил у нее стилист.

— Потому что съемки окончены, — объяснила она ему.

Лично я уловила в этом намек на отношения, которые могли сложиться, но не сложились. Не знаю, уловил ли его Корнев. Но было видно, что отстраненность Ларисы ему не понравилась, и он всячески пытался вдохнуть жизнь в их общение. Она же, приняв решение, спокойно дышала и жила без него.

— Так и быть, — под впечатлением от размера оклада, заявила моя подруга, — оставлю этих двух хлюпиков из мира моды при своих интересах.

И слово сдержала — перестала задевать Корнева и Калинского, перестала продумывать новые проказы, выводить их из себя и провоцировать. Здоровалась, выполняла все, что говорил ей фотограф, позволяла стилисту и визажисту проявлять фантазию на своем лице и в одежде. А однажды спокойно вышла на фотосессию в бюстгальтере и коротеньких шортах по самый копчик, которые ей подсунули заступники этих модных гениев, и, поразив злопыхателей уверенностью и широченной улыбкой, позволила сделать свои фотографии. А после спокойно предупредила, что пересмотрит контракт и уточнит у босса, кто и по какому тарифу должен оплачивать несогласованные ранее эротические съемки.

Злопыхатели тут же извинились и принялись удалять кадры, но Лариса удивила их снова, попросив сначала выбрать удачные и сбросить ей на почту для размещения на личной страничке в сети, а уж потом уничтожать бракоделие. Полагаю, у них буквально отвисли челюсти, когда они поняли, что Лариса не пошутила. А они поняли, открыв этим же вечером присланные на смартфоны ссылки с ее личной страничкой и увидев там девушку, которая не стыдилась своего лишнего веса и не смотрела, как загнанный пони, в землю. К счастью, это не про Ларису. На снимках она была, как и в жизни, — красивой и, смеясь, смотрела на этот мир на равных с худыми людьми.

Эти злопыхатели друзьями Ларисы не стали — не любила она людей с гнилостным запахом из души. Но на ее страничку в сети подписались. Как и сотни, а потом тысячи тех, кому понравились живые фотографии отнюдь не модельной девушки. Я даже видела у нее в подписчиках Корнева. Правда, до тех пор, пока Лариса не поместила его в черный список.

Н-да, кажется, она вовсе не так спокойна и у них все серьезно…

А вот про наши отношения с Матеушем, несмотря на поцелуи и жажду обладания, я так сказать не могла. Вернее, не знала, какими их видит он? И боялась узнать, тянула с определенностью, опасалась ее и из последних сил балансировала на грани.

Если бы он меня подтолкнул…

Но нет. Он стратегически наблюдал за тем, как я сама к нему приближаюсь. Да, медленно. Но сама. И не потому, что просто хочу его, а по куда весомей причине.

Наверное, если бы я сосредоточилась только на отношениях с Матеушем, у нас бы давно все случилось. А, возможно, как подсказывали мои личные страхи — давно бы все и закончилось. Но пока он был на удивление терпелив и к моим внутренним демонам, и к тому, что приходится делить мое внимание с другим мужчиной. Я имею в виду Прохора.

Я же не хотела ни с кем делить ни Матеуша, ни мальчика. Не хотела, а приходилось.

Матеуша я делила с неопределенностью и его любимой работой. А Прохора — с теми людьми, к которым он успел привязаться, помимо меня. Все чаще, приходя в больницу к мальчику, я чувствовала себя лишней.

В последние две недели мне ни разу не удавалось застать его одного. У него всегда кто-то был: то медсестры, любующиеся рыжим солнышком, то Тумачев, то какие-то незнакомые, но сердобольные посетители, узнавшие о случившемся с детдомовским мальчиком, то представители детдома. Мои родители также часто наведывались к Прохору, и также заставали у него еще кого-то другого.

И как они могли сблизиться в таких обстоятельствах? Как мальчик мог начать к ним тянуться, если ему элементарно было некогда? Я настолько сильно об этом переживала, что решилась и поговорила с родителями.

— Разве плохо, что у Прохора появились друзья, помимо тебя? — вместо ответа спросил мой отец.

И я была вынуждена взглянуть на ситуацию под этим углом. Нет, не плохо — наоборот. И по всему получалось, что я должна разделять радость Прохора. Но я не могла лицемерить и частенько с трудом удерживалась от того, чтобы выставить очередного посетителя из палаты.