Контракт с подонком (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

- Вечером будем смотреть вместе, ясно? - бормочу, отключаясь.

- Да не смотрела я! - смеётся мне в плечо.

- Ну да... Ну да...

- Клянусь! Я просто... искала шведских порно актрис... Ну того периода... Не знаю зачем. Наверное, просто хотела увидеть какая она. А когда ты напугал меня, нечаянно нажала на ролик.

- А.

Мать искала.

- Хочешь с ней увидеться? - глажу тонкие пальчики.

- Нет. Просто... Просто посмотреть.

- Да я нашел давно для тебя. Не знал, показывать... или нет...

- Покажи, пожалуйста.

Вытаскиваю из кармана халата свой телефон, ищу фото. Самое приличное, что нашел. Включаю.

Протягиваю.

Пока хмуро разглядывает, глажу костяшками пальцев по лицу.

- Красивая была.

Отдает.

Убираю телефон в сторону.

- Если хочешь найти...

- Нет. Мне вас достаточно. Правда. Никого больше не хочу. Внутри нет пустых мест.

Целую ее в живот. Все пустые места заполнены, да!

Дочка у меня будет...

- Ну, давай, тогда, собираться? Поедем отхватывать... любви.

Мелания выбирает платье, обтягивающее живот. Потому что если не обтянуть, ничего еще не видно почти. Сегодня у нас каминг аут. До этого мы скрывали.

Едем к Одинцовым, сегодня все там.

Встречает сам Андрей Григорьевич. Он наш семейный протектор. Имеет юридические полномочия наложить вето на любые наши подписи и решения, если сочтет, что они были сделаны под давлением. Бабушка так оформила наши права. Это наша безопасность. Все неторопливо переоформляется на нас. Алекс полностью лишён наследства в нашу пользу. Оставлена только небольшая пожизненная рента. Как я был лишён после смерти деда. Но это не нагиб. Это его безопасность. Иначе его расчленят "Зои-Нади". Но это не значит, что его уровень жизни упадет когда-то, нет. Он будет полностью на нашем содержании.

Мелания отстаёт, отдавая корзину с турецким десертом домработнице.

- Вы ещё не устали от паломников, Андрей Григорьевич? - нахально срываю крупную ромашку с клумбы.

Улыбается...

- Наш дом - ваш дом.

Императрица в саду на инвалидном кресле. Сильно похудевшая, сдавшая, но все ещё стальная. Ходить может только под руки. Пострадал мозжечок, с равновесием теперь не лады.

- Софья Алексеевна! - торжественно вручаю ей ромашку.

- Опять с клумбы сорвал, балбес?

- Yes of course! Так романтичнее...

- Романтичнее ему... - скептически ворчит.

Однако, задумчиво нюхает ее.

- Не пахнет... - расстраивается.

Запахи у нее тоже не восстановились.

- Ну и выкиньте тогда.

Разворачивает рычагом кресло. Отъезжает от меня к дому.

- Катерина, - зовёт горничную, стоящую поодаль. - Поставь в комнате у меня... В вазу... Внук мне подарил...

Эпилог от Мелании

Стоя у белоснежной ротонды в центре сада Одинцовых, издали наблюдаю за всеми, разговаривая по телефону.

Макс с Яном больше по привычке все ещё шифруются от старших и курят за стеной из туй, пряча сигареты в кулаки.

И над чем-то ржут как мальчишки, закашливаясь дымом.

- Аха-ха-ха!

Улыбаюсь их раскатистому хохоту, прислушиваясь к себе.

Раньше, меня бы скорее зажал громкий мужской смех рядом. Мне автоматически казалось, что это надо мной, в мою сторону... Но я больше не чувствую себя гадким утёнком, хотя, белой вороной - до сих пор. Но это мне никогда не мешало жить. Не мешает и сейчас.

Парни машут мне руками “иди сюда”.

Отрицательно кручу головой, тыкая пальцем на телефон.

С другой стороны от меня, в беседке сидит Светлана Александровна с Ромочкой в коляске. И рядом, не заходя, сложив предплечья на стенку беседки возле нее, стоит Александр Викторович.

Красивый, в светлом костюме и грустным взглядом.

Не пускают его "внутрь". Только "рядом". Срывает, как обычно делает Максим, цветок с вьюна, обвившего перголу и протягивает ей.

Улыбнувшись, она забирает, кокетливо вставляет в волосы.

Оттаивает потихоньку...

Мы все боимся шелохнуться в ожидании, когда она оттает окончательно. И все вернётся на свои места.

Отворачиваюсь, не желая подсматривать за их эмоциями. Светлана Александровна тут же морозится, если кто-то становится свидетелем сближения. Особенно - Ян! Он тоже в немилости у мамы. За попытки влезть и дать свои комментарии.

Татьяна с матерью идут в сторону беседки к Аксеновым.

Ну зачем?! - злюсь на них.

Таня скоро выходит замуж. Мы приглашены. Жениха я не знаю. Намного старше ее. Всё как она любит. Статусный брак...

- Когда же мы станем свидетелями примирения Аксеновых? - как бы добродушно и гостеприимно разводит руками Одинцова старшая. - Мы все в томлении.

Добродушно, но не совсем... не совсем... Я ловлю какой-то неприятный провокационный оттенок. Едва ощутимый.

Insensible! Indеlicat! Бестактные!

Влезли всё-таки! Пришли и всё сломали!

И Светлана Александровна, словно защищаясь, берет на руки Ромочку из коляски.

- Прошу прощения, - вежливо и натянуто улыбнувшись, - нам нужно срочно переодеться...

Сбегает от разговора. Выходит из беседки по направлению к дому.

Потом застывает, оборачивается.

- Саша, возьми мою сумку, - стреляет взглядом на коляску.

Извинившись, он сбегает следом за ней от расспросов.

Выдыхаю. Сломали, но не всё.

Перевожу взгляд дальше, на дом.

Лаура у мольберта, на террасе. С ней рядом переносная колонка, играет лёгкая музыка. Лаура рисует профиль деда. Одинцов с террасы смотрит в сторону Софьи Алексеевны, как величественный седой коршун. Софья Алексеевна не одна там, в саду у пруда...

Несчастный случай с инсультом совершенно неожиданно вдруг обнажил их очень близкую связь. Он, не вступая в переговоры и игнорируя ее слабые попытки призвать к приличиям, категорично забрал после больницы Софью Алексеевну к себе. Навсегда.

Это так... щекотно наблюдать за ними. И чуть менее больно, чем за Аксеновыми. Хотя тоже чувствуется там своя драма…

Но когда он нечаянно роняет “Соня” в сторону Императрицы, мое сердце тает и умиляется.

- Мелания Алексеевна? Вы меня слушаете? - приводит меня в себя голос Валентины в ухе.

- Да-да... Ещё раз, пожалуйста.

-... Они хотят видеть Данилевских на открытии своей галереи. И на аукционе. Они хотят, чтобы первая ваша официальная фотосессия в... "положении" была на их событии. Что мне ответить?

Валентина как и холодное оружие императрицы перешли нам "по наследству".

Набалдашник трости, в виде серебряной львицы с изумрудными глазами. Я его наконец-то рассмотрела...

- А они могут быть нам чем-то полезны?

- Они готовы нам быть чем-нибудь полезны.

- Мм... Художница из интерната для инвалидов. Ирина Мелидзе. Пусть на благотворительном аукционе выставят ее картину. Картину выберет Лаура. А в статью расходов собранных средств с аукциона пусть заложат три процента под наши опекаемые организации. Тогда можно нас заявлять в прессе как гостей. Я приду с роскошным животом и обязательно его подчеркну! - закатываю с усмешкой глаза.

Она, конечно, ничего не получит с продажи. Но вдруг кто-то заметит и оценит. И тогда остальные картины она сможет продать за хорошие деньги. Да и вообще в перспективе сделать себе имя.

- Хорошо, Мелания Алексеевна, передам. Но вы понимаете, что журналисты будут пытаться задавать вопросы об... инциденте и родственниках.

Забираю с подноса официанта бокал с апельсиновым соком.

- Мне все равно, Валентина. Я отвечаю только на те вопросы, на которые хочу.

Как учит Софья Алексеевна.

- Ещё будут распоряжения?

- Пока нет. Спасибо.

- И... Пришли счета. От Лидии и ее родителей. Оплатить? Или переслать Максиму Марковичу?

- Нет. Ничего не пересылать. И не оплачивать.

- Даже коммунальные платежи?

- Даже. Мы готовы оплачивать только счета из рехаба для зависимых. Всё. Это наша позиция.