Чудище или Одна сплошная рыжая беда (СИ) - Кувайкова Анна Александровна

— Ты, знаешь, на самом деле я в ярости, — откровенно улыбаясь, заявил Полонский-старший. Меня аж передернуло! — И одновременно в восторге. Еще никому не удавалось так ухватить меня за задницу. Поневоле берет гордость за собственного сына — он далеко пойдет. А что до денег… Видишь ли, малыш, все, что поимел Богдан итак бы перешло к нему рано или поздно. Довольствоваться тем, что мне осталось я тоже не буду, а начинать почти с нуля будет даже интересней. Кроме того, на сотрудничество на взаимовыгодных условиях никак не повлияли наши с ним семейные… дела.

Вот же бизнесмены до кончиков ногтей… ну везде свой интерес отыщут, даже в полной, я извиняюсь, круглой пятой точке!

— Вы ему еще спасибо скажите, — обалдело протянула ничего не понимающая я. — Но, впрочем, это ваши семейные тараканчики. Максим Леонидович, я конечно, понимаю, что чайной ложечкой выела вам весь мозг своим вопросом… Но я-то для чего здесь?

— Я же говорил, — на меня так иронично-иронично посмотрели. — Хотел увидеть, ради кого мой единственный сын устроил мне под старость лет такую встряску. Что ж, теперь я мальчишку вполне понимаю.

Аха… мне бы кто еще все это объяснил!

— Не буду задавать лишние вопросы, — мотнула я головой. — Мне вас явно не понять. Ради простых смотрин вы перебили всех людей Кирилла?

Вот ёп… ну кто мне объяснит, какого фига этот непонятный индивид снова во всю глотку ржать изволит?!

— Они все живы, — насмешливо хмыкнул, поясняя, стоящий у стены охранник. — И даже не ранены. А вот нашим не всем так повезло.

— Никита одно время обучался у Громова, — пояснил миллиардер свою реакцию — Он знает большинство его привычек и почти все способы, с помощью которых можно спрятать человека. И все же, даже с его помощью, разыскать тебя удалось лишь после того, как твой Кирилл уехал. Занятная, девочка, у тебя родня.

— А чего ж сразу не любовник? — привычно так съязвила я.

— А я похож на недальновидного идиота, чтобы сделать такой вывод? — вскинул брови мужчина напротив. — Девочка моя, поверь, случайных любовниц опекают совершенно по-другому.

— Слыхала я, что не родятся на осинке апельсинки, — протянула я и пояснила в ответ на недоуменный взгляд, сунув сигарету в зубы. — Вы с ним похожи. Очень. И не только внешне.

— Он пошел в меня, — открыто и с затаенной гордостью признал Полонский. И тут же отбросил все веселье. — Я слышал, что ты собираешься уехать.

— Да, — безразлично пожала я плечами и поперхнулась дымом, когда миллиардер вдруг усмехнулся:

— Думаешь, он тебя не отпустит?

— А разве нет? — непритворно удивилась, хотя на самом деле понимала, что мужчина прав, да еще как! И сама больше всего в жизни хотела в это верить.

— Анют, его мать тоже была из простых, — так… спокойно пояснил Максим, внимательно за мной наблюдая. — Она сбежала, когда ему было десять. Не выдержала жизни среди таких людей, как я. Ты поэтому хочешь уехать?

— Отчасти, — тихо признала я, медленно затушивая сигарету.

Вот теперь-то я поняла, почему Богдан такой. Сдержанный, вроде как даже равнодушный и почти всегда невозмутимый.

Просто как-то в десять лет ребенок понял, что как ты не кричи, не плачь и не ругайся, это все равно ничего не изменит. Он понял, что иногда лучше затаиться… и просто молча действовать.

— Богдан потерял одну любимую женщину, — продолжал давить на останки моей совести и кто? Миллиардер! — И он пойдет на все, чтобы не упустить вторую.

— Что вы хотите от меня услышать, Максим Леонидович? — потерев лицо, устало спросила я, уже отчетливо понимая, для чего, собственно, меня сюда позвали. — Что я…

Но меня вдруг перебили.

— Никит, в чем дело? — хмурясь, спросил мужчина, глядя на своего охранника. Я машинально обернулась.

На вид брюнет казался ровесником Богдана, невысоким, даже не сильным-то — обычное спортивное телосложение. Но было в нем что-то такое… Скрытое. Он был не тем, кем казался на первый взгляд. И вот именно сейчас оно проявило себя во всей красе хищно прищуренных глаз, заострившихся черт лица и отчетливо напрягшихся мышц. На вопрос своего шефа он не ответил, явно к чему-то прислушиваясь и за чем-то наблюдая.

На мгновение мне даже послышался шум со стороны улицы, но сквозь негромко играющую в баре музыку его было почти не различить. Я посмотрела на закрытую входную дверь, перевела недоуменный взгляд на Никиту… и обалдела, увидев, как расширились его глаза.

А вместе с тем в просторном зале раздался отчетливый негромкий стук…

— На пол! — заорал охранник, мгновенно опрокидывая тяжеленный дубовый стол вместе со всем, что на нем было.

И стоило поблагодарить Кирилла за его вечный инструктаж — на пол за преграду я шмякнулась едва ли не быстрее, чем Полонский-старший!

И слава богу… Рвануло так, что мама дорогая!!

— Аня… Аня!! — кто-то легонько шлепал меня по щекам, одновременно потряхивая за плечи. Голос, вполне такой взволнованный, командный, доносился с трудом сквозь звон в ушах. — Тебя не задело, слышишь?!

Я медленно подняла на мужчину заторможенный взгляд, совершенно не понимая, что происходит. Голова гудела, как медный колокол, сквозь который просачивался мерзкий резкий звон, а сознание конкретно плавало… И по подбородку, кажется, стекало что-то теплое. Но что?

— Черт, — ругнулся смутно мужчина, рывком ставя меня на ноги и крикнул. — Никита, в больницу ее, живо!

И тогда меня подхватили на руки, кажется, куда-то потащили, не давая особо смотреть по сторонам. Все, что я видела — погнутую кованую решетку, закопченные потолок, да смутно слышала осколки, весело хрустевшие под ногами парня и все это в полной, какой-то мертвой тишине.

Затем был холод, продлившийся пару секунд, меня сунули в машину, взвизгнули по асфальту шины…

И только несколько долгих минут спустя я уловила пред глазами город, проносящийся за окнами того самого черного «Гелика», на котором меня забирали из Ксюшиной квартиры.

Первое осознание отдалось нестерпимой дрожью в пальцах. А потом пошла волна…

Сильно заболел лоб, в ушах что-то щелкнуло и противный звон, наконец, исчез. Сознание стало четче, предметы теперь виднелись ярче. И я уже ясно увидела за рулем Никиту, который быстро и профессионально гнал урчащий джип по скользким заснеженным дорогам. И только коснувшись своего лобешника, нащупав на нем нехилую шишку, вдобавок к ней разбитую бровь и прокушенную губу, я поняла, куда спешит охранник.

В больницу.

Твою ж ма-а-а-ать…

— Жива? — заметил мое полегчавшее состояние водитель. И вот тут я не ответила уже спецом, машинально сводя глаза в кучу. Пускай пока кое-кто подумает, что я в коматозе… А я в это время буду действенно линять! Осколками меня вроде, не задело, а вот благодаря взрывной волне столом чуток, да приложило. Мелочи. Главное не попасть в руки медиков, а то меня найдут быстрей, чем через карточку!

Я честно не сопротивлялась, когда машина тормознула у здания с красным крестом. Позволила взять себя на руки, как куклу, отнести внутрь…

Усадив меня на скамейку в коридоре, Никита всмотрелся в мое заторможенное лицо, обхватив его ладонями и ругнувшись, отпустил:

— Я быстро за врачом.

И убежал. Наивный мальчик…

Едва он скрылся в первом попавшемся кабинете, моя ни разу ни послушная светлость, не обращая внимания на удивленные лица вокруг, прям в одной футболке ломанулась на выход!

Да, глупо, да, недальновидно, да холодно. А какие варианты?

К счастью, район оказался мне знаком. И потому, не успел охранник выбежать на улицу следом, я уже вовсю уходила бегом, гаражами и по многочисленным дворам. Нет, я не спорю, Никита явно бежал бы быстрее… Да только я знала местность, а он — нет!

И потому, едва оказавшись возле проезжей части, быстро поймала попутку. Дедуля за рулем девятки, конечно, обалдел, не скрою. Но милостиво согласился подвезти. И даже перебросил мне на заднее сидение свою куртку, невкусно пахнущую мазутом и дешевым табаком.

Поблагодарив сердобольного дедулю, я закуталась с головой в китайский пуховик и, назвав адрес, свернулась клубочком на сидении так, чтобы меня не было видно из окон.