Синеглазка или Не будите спящего медведя! (СИ) - Кувайкова Анна Александровна

Правда, его лучший друг на тот момент думал совсем не об этом. Он быстро гнал не совсем новый, но проверенный и горячо любимый «Хаммер» фактически за черту города, еще до отъезда из автосалона связавшись с парнем, имеющим забавную кличку «Шут». Встретиться они договорились в небольшой кафешке, неподалеку от дома Арины.

Алехин приехал туда первым и, заняв угловой столик, подальше от входа и посторонних ушей, заказал себе кофе, даже не задумываясь. Машинально оглядывая пространство, профессиональным взглядом подмечая малейшие детали интерьера, начиная с круглых столиков с дешевыми потертыми скатертями, заканчивая мутными солонками и небрежной формой недовольных официанток, Мих отхлебнул глоток…

И едва сдержался от того, чтобы не вылить его прямо на пол.

Ну и… гадость же, блин!

– Не вкусно? – раздался позади него насмешливый вопрос и на стул, стоящий напротив, упал высокий парень лет двадцати, может, чуть больше. Высокий, спортивного телосложения, но довольно худощавый, с взлохмаченными чуть длинноватыми темными волосами. Сверкая свежими ссадинами на скуле и подбородке, он усмехнулся, указывая кивком головы на простую белую чашечку. – Ришка вкуснее готовит.

– Шут, – безошибочно определил Алехин, рассматривая своего утреннего телефонного собеседника вблизи, хотя и видел его раньше. Но в темноте, да еще и на нервах, облик его выглядел несколько по-иному. Сейчас же перед байкером предстал… Пожалуй, Мих бы не соврал, сказав, что он сам, лет так на десять моложе.

Аккурат к окончанию школы, когда он, в общем-то, еще был раздолбай раздолбаем, без оглядок на собственных предков, но увлеченный роком, байком и свободой, что они давали. Не задумывающийся о последствиях, живущий сегодняшним днем и предпочитающий развлекаться на полную катушку…

Одно время почти вся еще толком не сформировавшаяся банда болела этим, откровенно плевав на собственное будущее, всяческие законы и рамки. Даже выпускные экзамены лишь чудом не завалили. Благо тогда мозгов хватило взяться за ум и рассуждать куда более здраво, в чем сильно помог Харлей, который, хоть и был куда старше остальных, каким-то чудным образом оказался в их классе.

Почему это случилось, сам рыжий рокер предпочитал не распространяться.

А вот Шуту с «наставником» явно так не повезло.

– Леха, – просто представился парень, скидывая теплую куртку на соседний стул, оставшись в потертых черных джинсах, утепленных черных кедах и черной футболкой с изображением группы «Король и Шут».

– Миха, – просто представился хозяин «Максимуса», пожимая протянутую ему ладонь. Отодвинув мерзкий на вкус напиток, он откинулся на неудобную металлическую спинку стула, складывая руки на груди и разглядывая сидящего напротив парня.

– Ништяк, что ты без закидонов, – просто прокомментировал Шут его отношение. – В принципе, как я и думал. Потому за Ришку я спокоен. Так что ссорян за предъявы, был не прав.

– А если нет? – иронично выгнул брови Алехин, хотя на самом деле в глубине души ни разу не завалялся бравадой Алексея. Уж в ком, в ком, а в людях Мих разбирался прекрасно, и различить понты от реальных слов всегда мог легко.

– Я о тебе наслышан, – просто ответил парень, жестом отправив подошедшую официантку куда подальше. – И всю твою банду уважаю… Но если тронете Аринку, то тут уж извини, долго рассусоливать я не буду. И плевать на ваши статусы и мое восхищение.

– Любишь? – только и спросил байкер, внимательно наблюдая за выражением глаз своего собеседника. И тот его не разочаровал, усмехнувшись без сарказма:

– Обожаю. Ришка меня за уши тянет с самого детства, если б не она, я б уже давно уже сгнил. Так что, сам понимаешь, кто она для меня.

– Тогда с готами меньше связывайся и не заставляй ее вытаскивать тебя из ментовки, – насмешливо отозвался рокер в ответ.

– Мой косяк, не спорю, – откровенно поморщился Шут, ни капли не удивившись его осведомленности. Достав из кармана пачку недорогих сигарет, он закурил, но движения его пальцем и жесты ясно дали понять, что курил парень достаточно редко. И ухмыльнулся, глядя на вроде как парня своей соседки. – Но и ты меньше поводов давай этой дуре для ревности.

– Речь, как я понимаю, об Алле? – Алехин тоже закурил, переходя к самой сути вопроса. – Что ей нужно от Арины?

– Да ни хрена, кроме удовлетворения собственного тщеславия, – откровенно поморщился Шут, неумело стряхивая пепел в стеклянную пепельницу с едва заметным сколотым краем. Глубоко затянувшись, он пояснил. – Их предки – родные брат и сестра. У Алки старший братец есть, Колян зовут – придурок придурком, даром что где-то юрфак заканчивает. Сноб, млять… Там вся семейка такая. Муж где-то академиком плесневеет, заколачивая приличные бабки, маман их в военкомате пашет. Зато понтов… короче, как старшая сеструха, мамка Алкина не упускает случая нагнуть своего братца, пройтись по его семье, по нему и Ришке. Она-то сама счастлива: замуж удачно выскочила, свою безумную старую маман на брата спихнула и живет припеваючи… Благо, что та померла год назад, Ришке хоть дышать свободней стало.

– И ее отец это терпит? – не сразу поверив в услышанное, спросил Мих, машинально постукивая пальцами по столу. Понимание, почему его Ришик так отчаянно не хотела рассказывать о своей семье и сопутствующих проблемах с ней, стало вдруг более чем объяснимым.

– Ришка мне за это башку оторвет, – тоскливо вздохнул вдруг Алексей. Затушив окурок, он откинулся на спинку стула, вытягивая длинные ноги под столом. – Но ты знать должен. Если, конечно, серьезно относишься к простой официантке.

Одного взгляда Алехина было достаточно, чтобы Шут понимающе усмехнулся:

– Понятно. Запал конкретно. Впрочем, чему я удивляюсь? Это же Ришка. От нее все мои друганы прутся, даже те, кто видел ее всего пару раз. Короче… бухает ее батя, Мих. Причем бухает по-черному, на пару с моим. Мне-то по боку, привык давно, а вот Аринке приходится тяжко – у меня мать рычит и хер кого пустит, а вот у соседки… Сам понимаешь, что творится у нее дома иногда. Херня война, если наши предки вместе загуляют, тут я спокоен. Но, млять, ее предок может и кого левого домой притащить, причем спокойно.

Байкер сам не заметил, как его руки сжались в кулаки, а пепел и уголек с сигареты упали прямо на скатерть, дымя и прожигая ее насквозь.

Ришик? Его маленькая, хрупкая, беззащитная, да еще и в компании пьяных, не контролирующих себя мужиков, которые и в трезвом-то состоянии явно далеки от всяких принципов и моральных устоев?

Да как… Как, бл*ть, ее собственный отец может это допускать?!

– Выдохни, – мрачно посоветовал Шут, раздавливая окурок в пепельнице. И, протянув руку, прямо подушечкой большого пальца затушил тлеющий на дешевой скатерти уголек, даже не поморщившись. – Понимаю, что тебя сейчас ломает. Сам постоянно на нервах, благо хоть Ришка всегда мне звонит, если у нее дома кто левый. Я ей давно уже щеколду на дверь в комнату врезал, да и сам каждый раз у нее торчу, когда до пьянки доходит. Но сам понимаешь, я не вездесущ. Рано или поздно дело херней оберется. И черт с ним, с ее батей, не жалко. Но вот Риша…

– Он ее бьет? – глухо спросил Алехин, вспоминая ссадину на лице девушки и понимая, что сейчас хочется зашвырнуть в стенку кружку и заказать банального коньяка, причем не взирая на его цену, качество и вкус. Просто глотнуть обжигающей высокоградусной жидкости, чтобы хоть как-то расслабить натянувшиеся нервы и заткнуть уже, кажется, не затыкаемый голос ярости, сжигающей его изнури.

Зашибись, млять… Неуравновешенные, молодые и свободные от предрассудков байкеры, у которых играет кровь, в ее присутствии даже матюгнуться лишний раз бояться, чтобы не обидеть ненароком. А ее собственный отец бухает и тащит в квартиру маргиналов, не задумываясь о том, что они могут сотворить с его дочерью на пьяную голову!

Не удивительно, что Арина так не хотела, чтобы он с ее родней знакомился!

– Он? – скептично вскинул брови Алексей, вертя в длинных пальцах зажигалку. – Я тебя умоляю. Он тряпка, Мих. Ни сеструхе своей слова против сказать не может, ни за дочь не заступиться. А Ришка у нас добрая душа, всё его жалеет, понимает и никому не жалуется. На нее он руку никогда не поднимет, уж поверь – я у них практически живу, насмотрелся за все время.