Нежеланный брак (ЛП) - Маура Катарина

Кто-то толкает меня плечом, и я резко оборачиваюсь, судорожно втягивая воздух. Но человек, даже не замедлившись, идет дальше, спеша успеть на свой поезд. Я вздыхаю и снова делаю шаг вперед, но вдруг замираю, заметив в углу вокзала маленькое пианино.

Сердце замирает, а на лице расползается невольная улыбка. Пятнадцать вокзалов — и я уже начала думать, что такие вещи бывают только в фильмах. По спине пробегает дрожь, когда я провожу пальцами по клавишам — они уже давно не цвета слоновой кости, изношены, заиграны. Инструмент явно нуждается в настройке, и звук будет не таким, к какому я привыкла, но почему-то это кажется большим чудом, чем аншлаговый концерт в огромном зале.

Я сажусь, с благоговением пробегаю пальцами по клавишам, пробую звук. Он не идеален, но не так уж и плох. Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз сидела за пианино? Недели. Я скучала по нему почти так же, как по Диону.

Ноты складываются сами собой, пальцы находят знакомый ритм. И только через мгновение я осознаю, что непроизвольно выбрала мелодию, которую сочинила вместе с Дионом. Современную, далекую от моего привычного репертуара, но нашу.

Я кусаю губу, когда внутри поднимается волна острого сожаления. Недели, потраченные на поиски себя, только для того, чтобы понять — реальность с ним была лучше любых моих фантазий.

Я не должна была покупать тот коттедж. И не должна была сомневаться в Дионе. Лучше уж провести всю жизнь с этим страхом, чем жить жизнью, в которой его нет.

Последняя нота растворяется в воздухе, и я тут же начинаю другую мелодию — на этот раз классику. «Лунная соната» Бетховена звучит так, словно ее писали для меня. С чего мне начать? Как мне все исправить? Он сказал, что бежал от меня не просто так, и я боюсь, что это не были просто слова, сказанные, чтобы оттолкнуть меня. Я боюсь, что это правда. Что без меня ему лучше.

Его кошмары никуда не делись. И хотя теперь он улыбается, когда слышит, как я играю, я все равно замечала моменты, когда его взгляд стекленел, а болезненные воспоминания утаскивали его в прошлое. Смогу ли я сделать так, чтобы все это стоило того? Смогу ли я исцелить его так, как он исцелил меня, если у меня будет достаточно времени? Заслуживаю ли я быть той женщиной, что стоит рядом с ним?

Столько недель в поисках себя, столько размышлений о том, кем я хочу быть, только чтобы наконец осознать — я просто хочу быть его.

Из задумчивости меня вырывают аплодисменты. Я моргаю, словно просыпаясь, и вижу, что вокруг собралась толпа. Встаю с места, бросаю им робкую улыбку и, не оглядываясь, убегаю прочь, ощущая внутри только пустоту.

Весь мой брак, в самой глубине души, маленькая часть меня спрашивала себя: а что, если бы я не вышла за него? Я понимала, что прошлое не исправить, но мне хотелось знать, каково это — контролировать свою собственную судьбу.

Оказалось, все эти открытия, все эти моменты… ничто без человека, с которым можно ими поделиться.

Глава 64

Дион

Я смотрю на свою жену, пока она садится на очередной гребаный рейс дешевой авиакомпании. Она в джинсах и футболке, длинные бордовые волосы каскадом спадают по спине, а на лице играет румянец. Она выглядит чертовски сияющей, свободной, счастливой. Это убивает меня, но в то же время дает каплю облегчения.

Если бы она не купила этот домик, понял бы я когда-нибудь, что хотя бы частью себя она чувствовала себя запертой в нашем браке? Осознал бы я, что она меня боялась, что не доверяла мне так, как хотела, чтобы я думал?

— Слушай, — говорит Лекс. — Я тебя люблю, правда. Но хватит уже. На прошлой неделе ты заставил Зейна тащить какую-то обоссанную рухлядь, называемую пианино, через заброшенную берлинскую станцию, а теперь вынуждаешь меня пилотировать этот сраный самолет?

Я злобно сверлю его взглядом, заходя в кабину.

— Зейну все равно нужен был повод отвлечься. Да и я не уверен, что эти самолеты вообще способны держаться в воздухе. Мне не будет спокойно, если за штурвалом будешь не ты. К тому же это гребаный трансатлантический перелет. Я не доверяю этому корыту. Не понимаю, почему она просто не выбрала нормальную авиакомпанию с новыми самолетами.

Его выражение лица смягчается, и он кивает, садясь рядом со вторым пилотом. Попросить Лекса о помощи означало признаться в своей боязни летать, но, к счастью, он пока не сделал из этого шоу. Пока, во всяком случае. Лекс позволяет мне трижды проверить все настройки перед взлетом, не говоря ни слова.

— Готов? — наконец спрашивает он.

Я качаю головой.

— Нет. Но давай уже покончим с этим дерьмом. По крайней мере, она наконец-то возвращается в Штаты. Мне не помешает несколько ночей в собственной постели.

Он резко кивает, и я готовлюсь к этому грядущему кошмару. Как же мне хотелось, чтобы она согласилась взять частный самолет Виндзоров — я знаю, ей его предлагали не раз. Я никогда не пойму ее тяги к этим ужасным, дешевым «приключениям», но, черт возьми, если это делает ее счастливой, я сделаю все, чтобы она получила, что хочет.

— Как долго ты собираешься это продолжать? — спрашивает Лекс, когда мы поднимаемся на высоту сорок тысяч футов.

Я качаю головой, глядя в окно.

— Пока не буду готов ее отпустить.

Он смеется и бросает на меня взгляд через плечо:

— Ты никогда не будешь готов отпустить Фэй, — говорит он с явным весельем. — Так что, полагаю, ты будешь за ней таскаться, пока она не вернется домой.

Он ненадолго замолкает, улыбка сползает с его лица.

— Я знаю, ты думаешь, что она выглядит счастливой. Но это не так, Дион. Может, ты никогда не замечал, как она светится рядом с тобой, но я-то видел. Да, она заслужила право выбора после того, как ее гребаный отец всю жизнь контролировал каждый ее шаг, и я чертовски горжусь тобой за то, что ты дал ей этот выбор. Но, Дион… Она несчастна. Ты тоже.

Я провожу рукой по волосам и тяжело вздыхаю.

— Два человека могут найти утешение друг в друге и убедить себя, что это счастье. Хотя на самом деле это просто комфорт, перемешанный с вожделением, прикидывающийся любовью. Я думаю, она все еще учится быть сама по себе, и этот период адаптации может быть для нее непростым, но она справится. Фэй не нужен я, чтобы быть счастливой. Ей вообще никто не нужен.

— Может быть, — говорит Лекс. — А может, она хочет, чтобы ты был рядом. Может, счастье, которое она нашла в одиночестве, становится сильнее, когда она с тобой. Я знаю, ты готовишься к худшему, но, думаю, моя невестка тебя приятно удивит.

С трудом удается заглушить ту надежду, что просачивается сквозь его слова, и я отвожу взгляд. Я знаю, что она еще не подписала бумаги, но меня пугает мысль, что именно за этим она возвращается. Что вкус свободы заставил ее захотеть окончательно порвать со мной. И если так, я даже не смог бы ее за это винить.

Каждый аспект ее жизни до этого момента был подстроен под меня — неважно, имел я к этому отношение или нет. Она отдала мне свое прошлое, но ее будущее мне не принадлежит. Я хочу, чтобы она выбрала меня, но не встану у нее на пути, если этого не случится.

Как и следовало ожидать, этот перелет стал сущим адом. Когда Лекс начинает подготовку к посадке, мои нервы на пределе. Еще одно препятствие между нами — одно из ее любимых занятий вынуждает меня сталкиваться со своим самым большим страхом. Для нас быть вместе значит ставить друг друга на первое место. Каждый. Чертов. День. Это означает жертвы и компромиссы, и я не могу не желать, чтобы все было проще, для нас обоих. Несмотря на все это, я бы ничего не изменил. Я бы сел на тысячу таких рейсов, если бы она меня попросила. Она заслуживает этого, и даже больше.

— Дыши, — говорит Лекс, когда мы касаемся земли. — Осталось только зарулить к гейту. Почти приехали.

Я киваю, чувствуя, как меня мутит. Я не мог расслабиться ни на секунду. Мысли не дают покоя. Теперь, когда она вернулась, куда она пойдет? Домой? Или в свой коттедж? Первые несколько дней она постоянно пыталась со мной связаться, но теперь ее звонки случаются все реже. Ее сообщения тоже постепенно сходили на нет, пока не прекратились совсем. Я хотел, чтобы у нее было время на себя, полностью вне моей орбиты. Но я не ожидал, что ей окажется так легко меня забыть.