Плохой Ромео (ЛП) - Рэйвен Лиса

— Волшебное снотворное.

— О, а я-то думал, что это просто успокоительное.

— Да, в том числе.

— Оно сильное.

— И хорошо. Тебе надо поспать.

Он снова зевает и поднимает на меня взгляд, и это просто возмутительно, что несмотря на болезнь, он все также красив.

Не успеваю я уйти, как он хватает меня за руку своими слишком теплыми пальцами.

— Останься, — говорит он, проводя большим пальцем по тыльной стороне моей руки.

— Тебе необходим отдых.

— Я отдохну. Просто останься со мной. Пожалуйста.

Видя, в каком он сейчас состоянии, я не могу ему ни в чем отказать. Снимаю обувь и перехожу на другую сторону кровати. Он поворачивается ко мне, пока я устраиваюсь поверх покрывал.

— После нашей ссоры в среду, — говорит он, — не думал, что моя постель будет тем местом, где ты окажешься в эти выходные.

Киваю.

— Должна признаться, что я представляла свое первое появление в твоей спальне при более сексуальных и менее слизистых обстоятельствах.

— Что, мой плевральный кашель и ларингит не заводят тебя? Что с тобой не так, женщина?

Ох, Холт, знай ты, как сильно заводишь меня, то тебе стало бы стыдно за меня.

Он подкладывает руку под голову и поднимает на меня глаза.

— Это странно, что я хочу тебя, хоть и так сильно болен?

Его речь непонятна, и я задаюсь вопросом, сказал бы он мне эти слова, не будь лекарств в его организме.

— Итан, мы же договорились…

— Ничего подобного, — говорит он и касается моего бедра. — Ты сказала, что мы должны прекратить касаться друг друга, если не будем парой. Я не согласился. Ты ушла до того, как я успел сказать, что это хреновая идея.

— Твои слова ничего бы не изменили.

Он опускает взгляд.

— Знаю. Я около часа стоял возле твоего дома под дождем, пытаясь сообразить, как все уладить. Когда я понял, что у меня духу не хватит постучаться в твою дверь и сказать, какой я идиот, я так разозлился на себя, что пришел домой и напился. Потом отключился на диване весь мокрый. Проснулся посреди ночи, дрожа от холода.

— Боже, Итан…

Он скользит рукой вверх к поясу моих джинсов и медленно моргает, прежде чем поддеть пальцем низ моей блузки.

— Твоя кожа такая мягкая, — шепчет он, поглаживая мой живот. Его рука поднимается все выше и выше, пока не касается нижней каемки моего бюстгальтера. Мне хочется забыть обо всех его бактериях, и подтолкнуть его руку либо выше, либо ниже

Вместо этого я делаю прерывистый вздох и кладу свою руку поверх его.

Он болен и накачан лекарствами. Ему можно простить оплошность. Мне же нет оправдания. Я просто возбуждена.

— Итан, мы не можем.

— Я знаю. — Его голос усталый, слова сливаются воедино — Нояхочу. Таксильно. Потому что… не прикасаться к тебе… — Он умолкает, глаза закрываются. — Это… невыносимо.

Его голова тяжело опускается, и его рука сползает с меня, и я благодарю Бога, что он засыпает до того, как с моих губ срывается стон неудовлетворенности.

Холт спит беспокойным сном, ворочаясь с бока на бок, пока лекарства воздействуют на его организм. Он то отталкивает меня, растягиваясь по всей постели, то цепляется с переполняющим отчаянием.

Спустя час, он начинает бубнить и стонать.

— Кэсси…

Его глаза закрыты, но руки тянутся ко мне.

— Я здесь, — откликаюсь я, трогая его лицо. Лоб горячий и липкий от пота. — Только схожу за мокрым полотенцем, чтобы смочить твой лоб, ладно?

Его глаза распахиваются, тяжелые и полные тревоги.

— Ты уходишь?

— Я скоро вернусь.

— Нет… пожалуйста. — Он притягивает мою руку к своей груди, а затем прижимается лбом к ладони. — Не уходи. Пожалуйста, только не ты.

В нем сквозит такое отчаяние, пока он цепляется за меня так, словно от этого зависит его жизнь, что я даже не уверена, что он вообще в сознании.

Он непрерывно бормочет: «Пожалуйста, Кэсси», и расслабляется, только когда я притягиваю его к себе и провожу пальцами по волосам.

— Все хорошо. Я не ухожу. Я останусь с тобой.

Он вздыхает, и мне слышно, что его легкие все также свистят при дыхании.

— Спасибо.

Он утыкается мне в шею, и я застываю, когда чувствую прикосновение его губ.

— Итан?

Он стонет и целует меня снова, сжимая крепче в кольце своих рук.

— Я люблю тебя, — шепчет он, кладя голову на мое плечо. — Я так сильно люблю тебя. Не уходи от меня.

Он вновь забывается сном, а я не могу отойти от шока.

И только когда я чувствую жжение в легких, понимаю, что забыла дышать.

18

ВЕРНАЯ СТАВКА

После того как Холт неожиданно в полубреду признается мне в любви, он продолжает стонать и бормотать еще несколько часов.

Как и ожидалось, он не повторяет этого.

Шар безумной надежды у меня в груди медленно сдувается.

Когда я прижимаюсь к нему сбоку и пытаюсь уснуть, он как удав смыкает руки вокруг меня. Это вызывает у меня улыбку.

На улице все еще темно, когда я чувствую легкое прикосновение пальцев к своей коже. Они пробираются под подол моей кофты и пробегаются по моему животу.

— Итан?

Он откашливается.

— А ты думаешь, с тобой в кровати может лежать какой-то другое парень? Если так, то я не так сильно болен, чтобы не суметь надрать ему зад.

Его голос все также звучит ужасно, но в нем есть некое урчание, отчего у меня мурашки по коже.

— Что ты делаешь?

— Ничего. Просто хочу прочувствовать твою кожу.

Хрип в его голосе настораживает меня, но, когда я прикасаюсь к его лбу, то чувствую, что тот холодный. Жар наконец-таки спал.

— Как ты себя чувствуешь?

— Возбужденно. — Он перемещает свою руку выше, и потом теплые пальцы ласкают мой бок. — Хочу тебя.

Он прижимается ко мне, и я чувствую своим бедром, какой он твердый и теплый. Потом он двигает своими бедрами таким образом, что у меня не остается сомнений в том, как сильно он хочет меня.

— О, боже… — Мое тело реагирует без предупреждения мозга, и я крепче обхватываю его руками.

— Кэсси…

Он скользит рукой к моей груди и нежно пощипывает ее сквозь лифчик. Ощущение спиралью распространяется по всему моему телу.

Тревожные колокольчики звенят у меня в голове, потому что я знаю, что если не остановлю его сейчас, то его действия перечеркнут все причины, из-за которых я не должна позволять ему вот так прикасаться к себе, и я вернусь к тому, что было четыре дня назад.

— Итан… мы должны остановиться.

Он отстраняется и смотрит на меня.

— Думаешь, я не вижу, как сильно ты меня хочешь? Да ты практически срываешь с меня футболку.

— Не в этом суть.

— Нет, суть в том, что ты хочешь, чтобы я продолжал, но только на твоих условиях. На правах твоего парня.

— Что такого в том, что я хочу знать, что значу для тебя?

— Проклятье, Тейлор, ты правда до сих пор не поняла, что я чувствую к тебе? Знаю, я хороший актер, но что до моих чувств к тебе, то тут я был безрассудно честен.

— Мне нужно услышать это от тебя. — Мой голос стихает до шепота.

— Я уже говорил тебе.

— Я думала, ты спал.

— Сейчас, я не сплю.

— Тогда скажи это еще раз.

Он наклоняется и целует меня в висок, потом в щеку, потом так близко к моему рту, как только ему удается, чтобы не прикасаться при этом к губам.

— Я люблю тебя, Кэсси. Не хочу любить, но люблю. А теперь, пожалуйста… — Он снова целует меня в шею, его губы мягкие и приоткрытые, пока он скользит рукой к пуговице моих джинсов. — Замолчи и дай мне прикоснуться к тебе. Прошло слишком много времени. Я уже теряю рассудок.

Я закрываю глаза, когда он расстегивает пуговицу и спускает молнию. И потом все на, что я способна – это просто откинуться на подушку, потому что он проникает пальцами в мои трусики и всякая связь с реальностью распадается на части. Его пальцы – уверенные и сильные – заставляют меня выгибаться и прерывисто дышать, пока он подобно кукловоду дергает за ниточки моего удовольствия, провоцируя звуки, слишком громкие для этой темной, тихой комнаты.