А у меня в голове крутилась только одна мысль: что, если это тот самый миг, когда он решит уйти, когда поймет, что не может войти. Поймет, что он не в состоянии смириться с зачатой нами маленькой жизнью. Я думаю о том, каким опустошением это станет для меня. Я ведь месяцы только и думала, все ли с ним в порядке, вернется ли он ко мне. И вот он стоит возле двери моего дома, так близко ко мне, а я жду его решения.
Шестой делает шаг, затем еще один и захлопывает за собой дверь. Я пытаюсь улыбнуться, но видя его взгляд, пока он идет ко мне, испуганно округляю глаза.
Крупные ладони ложатся мне на талию, Шестой сажает меня на стол и тут же впивается мне в губы. Иступленное, острое, поглощающее все прочие чувства, желание снова охватывает меня. Я так погрузилась во внезапное замешательство, что даже не замечаю, что происходит, пока не ощущаю, как он входит в меня. От столь внезапного и неожиданного вторжения, я судорожно вздыхаю и вцепляюсь в его рубашку.
— Мой ребенок, — от его мощных толчков я сползаю на край стола, и мне не остается ничего иного, как пытаться удержаться. — Моя жена.
Он его слов по спине проходит волна дрожи. Его. Я всегда была его.
Как бы извращенно это не звучало — я счастлива.
Шестой обхватывает меня руками, притягивая как можно ближе к себе.
Он еще быстрее начинает двигать бедрами, и я ощутила, как меня затапливает удовольствие. Он двигается быстро и грубо, пока из его горла не доносится рык.
Он судорожно сжимает меня, пока его член, подрагивая, наполняет меня спермой.
Шестой стонет, и этот стон эхом отзывается у меня груди, когда я прохожусь пальцами по его волосам, притягивая его к себе.
Моя смерть снова рядом, и впервые я счастлива этому.
***
— Итак, ты собираешься рассказать мне, что произошло? — спрашиваю я пару часов спустя, когда мы лежим в постели после еще одного раунда.
Кожу покалывает, пока Шестой выводит узоры на моем плече и руке.
— Я разыскал Пятого и Седьмого. Видела бы ты выражения лиц людей, когда мы пришли в Лэнгли.
Я ахаю.
— Они знали, кто вы такие?
Шестой ухмыльнулся.
— Нет, но их умудренной охране не понравилась техника, которую мы принесли с собой.
— Вы прорывались с боем?
— Если только чуть-чуть.
Я села, положила руку Шестому на грудь и внимательно посмотрела на него.
— Правда, что ли?
Он засунул руку под голову.
— Сложно попасть на место работы, если почти никто не знает, что ты работаешь здесь, и у тебя нет никаких документов, подтверждающих твое трудоустройство. Они пытались задержать нас.
— Но вы не позволили себя задержать.
— Черт возьми, нет, конечно, особенно после всего случившегося. Час мексиканской дуэли и в итоге к нам наконец-то кого-то прислали (Прим. Мексиканская дуэль — когда три (или более) близко стоящих человека целятся друг другу в голову, при этом ни один из них не целится в того, кто целится в него). Этот парень попытался вынудить нас опустить пушки, поэтому я выстрелил ему в ногу.
— Что?
Шестой беспечно пожимает плечами.
— В меня целились из пяти полуавтоматических автоматов, и я немного разнервничался. Я сказал ему, что пока мы не переговорим в Уолсли, этому не бывать, да и после беседы мое оружие они не получат.
— Но почему же они не стреляли в вас?
— О, они пытались.
— Что же случилось? — спросила я, совершенно очарованная этой историей.
— Со мной были Пятый и Седьмой с еще большим количеством оружия, некоторое из которого было довольно-таки неприятное. Они не собирались рисковать своими жизнями, — губы Шестого дрогнули от воспоминаний.
— Вау.
— С киллерами покончено, — сообщил он и сжал губы в тонкую линию. — Точнее, мы вышли в запас. Теперь мы считаемся консультантами и помогаем в тренировке, а не работаем в поле.
— Значит, мы переезжаем?
Шестой коснулся моего уже заметного животика и вздохнул.
— Не уверен. Это кардинально меняет все.
— Они знают, кто я? Кем была?
Он кивает.
— Я позаботился об этом. Во время взрыва в офисе судебно-медицинской экспертизы зацепило газопровод. Пейсли Уорен была там.
— Но в новостях...
Шестой качает головой.
— Твоя связь со мной, все, что случилось с Девятым и Первой, тот факт, что ты знала о киллерах. Было решено, что ты знаешь слишком много, чтобы вернуться к прежней жизни.
— Так у тебя теперь новая личность? — спрашиваю я. Шестой кивает. — Я когда-нибудь узнаю твое настоящее имя?
Шестой ухмыляется и, перегнувшись через край кровати, наклоняется к полу.
— Теперь я лицо официальное, — он протягивает мне бейдж с надписью «Айзек Коллинз».
— Айзек... — я не договорила. — Ты что, использовал свое настоящую фамилию?
Он кивает.
— Порой лучшее прикрытие прячется на самом виду.
Я выгибаю брови.
— И как мне тебя теперь величать? Шестым или Айзеком?
— Произнеси еще разок мое настоящее имя.
— Айзек.
Шестой довольно мычит.
— Пожалуй, это.
— Мне тоже так больше нравится, — наклонившись, я прижимаюсь к его губам, наслаждаясь первым из многих тысяч поцелуев в нашей новой жизни.
Впервые с того момента, когда он нацелил на меня свой пистолет, я ощущаю, что у меня, кажется, есть будущее. Забавно, как все изменилось. Порой, когда я закрываю глаза, я все еще вижу дуло его пистолета. Эту картину мне, видимо, не суждено забыть.
Я не забуду ничего из случившегося, но Шестого я простила. Потому что любить его гораздо приятнее, чем ненавидеть.
Мой дьявол.
Мой похититель.
Мой муж.
Мой Шестой.
Конец
