Хоум-ран! - Райли Грейс

— Мы просто… мы друг другу не подходим, — говорю я, хотя мы с Пенни уже обсуждали это тысячу раз. Я понимаю, что она пытается помочь мне, но мне уже надоело доказывать свою точку зрения. — У нас все равно ничего бы не получилось.

— Ты в любом случае не добилась, чего хотела, — резко произносит она. — Он уходит из бейсбола.

— Этого я и хотела.

После того разговора на библиотечной колокольне я ни секунды не сомневалась, что ему стоит сойти с этого пути. Теперь, после того как у меня было достаточно времени все обдумать, я понимаю, что он делает это не из-за меня. Возможно, моя поддержка помогла ему решиться, но выбор он сделал сам. И все же это не отменяет того факта, что рано или поздно ему пришлось бы пойти ради меня на жертвы в вопросах женитьбы, рождения детей или еще чего-нибудь. Либо пришлось бы мне. В какой-то момент все в любом случае рухнуло бы — это лишь вопрос времени.

Пенни перебрасывает косу через плечо.

— Да ну? А по-моему, ты хотела, чтобы он занимался нелюбимым делом только из-за слов твоей матери.

— Ты можешь хоть на минуту перестать говорить как девушка Купера и для разнообразия немного побыть моей подругой?

Как только эти слова слетают с моих губ, я тут же жалею об этом.

На ее лицо ложится тень, в глубине глаз что-то гаснет, будто там выключили лампочку.

— Вот как. Окей.

— Пен…

— Я сказала это не как девушка Купера, а как по­друга — и твоя, и Себастьяна.

— Я не хотела… — начинаю я, как вдруг у меня снова звонит телефон. Скорчив рожицу, я отвечаю: — Да, Элис?

— Ты обещала быть в лаборатории полчаса назад, — говорит она. — Ну и где ты в итоге?

Я совершенно потеряла счет времени, но говорить об этом ей, конечно, не собираюсь.

— Уже подхожу. Буду через пару минут. Извини.

— Мия, — произносит Пенни, наблюдая, как я бросаюсь к сумке и начинаю без разбора закидывать туда вещи.

— Прости, мне пора бежать в лабораторию.

— Но нам нужно поговорить.

— Ну что ты хочешь от меня услышать? Ты идеально вписываешься в их семью. К­огда-нибудь у вас с Купером будет идеальная свадьба, а потом вы родите идеальных детей. Даже твой отец и то его тренер. Ты была просто создана стать частью семьи Каллаханов.

— Но ведь Себастьян не просит у тебя ничего подобного.

Я быстро застегиваю босоножки и кидаю телефон в сумку. Вид у меня просто ужасный, но как-то решить эту проблему прямо сейчас я не могу. Придется Элис просто смириться с этим. Она и сама сейчас выглядит не очень: ей следовало подкрасить волосы еще пару недель назад.

Может, мне подстричься перед конференцией?

Тот факт, что стрижка кажется мне сейчас такой хорошей идеей, удручает даже больше, чем моя заляпанная толстовка с эмблемой МакКи.

— Думаю, я неплохо его знаю, — говорит Пенни, когда я уже открываю дверь. — Как и тебя. И, к твоему сведению, я заметила, он никогда не делает того, что ему не по душе. Если бы брак и дети были для него так важны, он бы об этом сказал.

Вместо ответа я лишь слабо улыбаюсь.

— Отложим пиццу на попозже?

Интересно, есть ли в лаборатории ножницы?

59

Себастьян

Мы не вышли в плей-офф.

Несмотря на то что три последние игры против Норфолкского университета закончились нашей победой, этого все равно оказалось недостаточно и мы так и остались на самом дне таблицы. Но хотя мне и обидно за товарищей по команде, я не чувствую ничего, кроме облегчения.

Н­аконец-то мне известна точная дата, когда все закончится. Ура.

Мии рядом не будет, но я уже начинаю к этому привыкать.

После того как она сбежала из дома Джеймса, оставив мне записку, из-за которой я тысячу раз пожалел о том, что я и сам писал ей такие, я надеялся, через некоторое время она придет в себя и мы сможем поговорить. Но этого так и не произошло. С тех пор она попросту не хочет меня видеть — даже на пару минут. Мне стоило бы перестать спрашивать Пенни о ней: я понимаю, ей все это так же неприятно, как и мне, и прежде всего она подруга Мии, а не моя.

В эти выходные Пенни нет с нами в доме, но зато поддержать меня приехали, как и обещали, Джеймс и Бекс, а еще тут Купер и Иззи. Пусть я и готов сделать что угодно, лишь бы не сообщать Ричарду и Сандре о моем уходе из спорта (хотя они так усердно трудились ради меня), но я все же должен им рассказать. Я уже начал составлять заявление об отказе от участия в драф­те, и скоро мне придется сообщить об этом Зои. Вчера от нее пришла черновая версия статьи, но я так и не прочитал ее.

Я убеждаю себя, что мне не хочется смотреть, что там понаписано о моих родителях, — и отчасти это правда, — но на самом деле просто боюсь прочесть сказанное мной о Мие. Тогда я говорил абсолютно серьезно и придерживаюсь своих слов до сих пор, но от этого только хуже.

Купер садится рядом и хлопает меня по плечу. В месте, где мы сейчас находимся, самые удобные диваны во всем доме, а еще здесь хранятся настольные игры. Я люблю эту комнату; заходя в нее, я всегда вспоминаю наши ожесточенные вечерние сражения в «Монополию» и «Марио», праздничные торты и караоке, постоянные споры и смех. Это очень личное семейное пространство, расположенное подальше от остального дома, ухоженного, точно на снимке из журнала. С этим местом меня связывают десять лет воспоми­наний.

Когда тем вечером на террасе я рассказал обо всем Джеймсу и Куперу, мгновение они просто молча смотрели на меня, и мне даже захотелось взять свои слова назад. Не из-за сомнений в своем выборе, а из-за страха ослабить нашу братскую связь. Семья спортсменов — Ричард и его сыновья. В итоге их реакция помогла мне укрепиться в своем решении. Может, я и сын Джейкоба и Даниэль Миллеров, но я Каллахан. Не из-за бейсбола, а потому, что они приняли меня в свою семью, а я их — в свое сердце.

— Ну, как ты? — интересуется Купер.

Конечно, он спрашивает совсем не о бейсболе. Я качаю головой.

— Не знаю.

— Может, она еще одумается.

— Вряд ли. — Я смотрю не на Купера, а на отцовский медальон и кручу его в пальцах. — У меня был шанс, и я его упустил.

— Она просто испугалась. Это не будет длиться вечно.

— Я люблю ее.

— Я знаю, — мягко произносит брат.

— Я думал… что она тоже меня любит. Что мы вместе навсегда, — смеясь, говорю я. Смех получается сдавленным, от него веет тоской и одиночеством. — Что сегодня она будет рядом.

— Мы рядом, — говорит Джеймс, заходя в комнату и садясь напротив меня.

— Если папина реакция будет хоть сколько-нибудь негативной, — произносит Иззи, опускаясь по другую сторону от меня, — я покажу ему научные исследования, у меня наготове отличная презентация. Я даже прифотошопила на твое фото фартук повара.

Я не понимаю, шутит она или говорит серьезно. В который раз покачав головой, я заключаю сестру в крепкие объятия и целую в макушку.

— Спасибо.

— А потом мы поговорим о Мие, — продолжает она. — Хотя она и не отвечает на мои звонки, со временем она придет в себя. Я умею быть убедительной.

— Она вчера звонила мне, — вдруг произносит Бекс. — Извинилась за свой побег.

Мгновение я молча смотрю на нее.

— Ты мне не говорила.

Она пожимает плечами.

— Думаю, это Пенни дала ей мой номер. Мне она показалась очень милой девушкой, Себ. Мне жаль, что у вас ничего не вышло.

— Да, — произносит Сандра, обращаясь к Ричарду, когда они вдвоем входят в комнату. — О, иди сюда, малыш!

Киви, судя по всему принявший Ричарда за некое божество, со всех ног несется к ним.

Сандра крепко меня обнимает и целует в щеку, и меня окутывает приятный аромат перечной мяты.

— О чем ты хотел с нами поговорить? Это как-то связано с Мией?

— Нет, — отвечаю я, делая глубокий вдох. — Это насчет… бейсбола.

— Тебя снова преследовали эти наглые папарацци? — тут же гневно спрашивает Ричард. Киви забирается ему на колени и самозабвенно грызет пуговицы на его рубашке. Получив мягкий выговор, щенок бросает на него возмущенный взгляд, но все же успокаивается.