Жених для няни (СИ) - Сандер-Лин Галлея

— Не говори так, бабушка, ты вовсе не старая! — я обхватила её ладошку двумя руками, показывая, что она может на меня рассчитывать.

— Ох, не успокаивай меня, Ангелина, я уже не та, что была. — она снова вздохнула и промокнула платком повлажневшие глаза. — Так хочу помочь Дарине, кровинушке родной, но что я одна могу?! Хожу только проведываю, гостинцы какие приношу. Если вы с Димой хоть как-то подсобите. Юриста хорошего посоветуете или ещё что — то. И, может, вдруг тебе её увидеть захочется, сестра всё-таки. Поэтому я не могла молчать, подумала, ты должна знать.

— Должна, бабушка, конечно должна! — закивала я. — Спасибо, что рассказала. Я обязательно к ней поеду! Когда это можно устроить?

— Да хоть и завтра! Я навестить её схожу, о тебе расскажу, а там и ты подойдёшь, познакомитесь. Уверена, она обрадуется, — сказала бабуля убеждённо.

Хотела бы и я иметь столько же уверенности, что сестра будет мне рада. В любом случае, завтра выберу для неё какой-нибудь подарок и постараюсь верить в лучшее.

Перед тем, как расстаться, я рассказала бабушке о происшествии с Димой. Максимально смягчила ситуацию, но оставлять в неведении посчитала неправильным. Она очень расстроилась и долго меня обнимала, гладя по голове и успокаивая. Говорила, что Димочка обязательно поправится.

Пока ехала в больницу, находилась в смятении. Кто бы мог подумать, что у меня есть сестра, так же брошенная отцом, как и я?! Хотя нет, всё намного хуже, у неё ведь фактически и мамы-то нет. И если для меня новость оказалась радостной (я с самого детства по-белому завидовала детям, у которых есть братья и сёстры и временами грустила, что одна), то для моей мамочки она будет как бы подтверждением измены любимого мужчины. Господи, как ей об этом рассказать? И стоит ли рассказывать?

В больнице мне сделали перевязку и вновь облагодетельствовали обезболивающим. Я приняла вахту у Андрея Петровича, который сидел в палате сына и напряжённо просматривал какие-то файлы на планшете. А Мария Ивановна уже уехала домой, к младшим детям.

Как и думала, изменений в состоянии Димы пока не было, но ещё не вечер! Теперь я вела себя с драгоценным пациентом куда смелее, не молчала и активно разговаривала. А потом устроила ему настоящий музыкальный марафон! Негромкая любимая музыка лилась из динамика смартфона, пока я продолжала болтать о всякой всячине и даже рассказала Димасику о новоявленной сестричке. Параллельно с разговорами следила за его возможной реакцией.

И вдруг один из приборов пикнул, а Зарецкий ненадолго приоткрыл глаза (вернее, незабинтованный глаз), моргнул и снова закрыл, так что мне даже показалось, что он вовсе его не открывал. Я тут же посигналила доктору, который только недавно делал вечерний обход. Он вернулся, осмотрел Димку, посветил ему в зрачок и сказал, что картина остаётся прежней (то ли это была рефлекторная реакция организма, то ли ещё что), но посоветовал продолжать говорить с пациентом и был совсем не против музыки.

Значит, работает «терапия», работает!

Ночь я провела на кушетке в палате Димы. Спала очень чутко, то и дело просыпаясь, вслушиваясь в пиканье приборов и вглядываясь в лицо ненаглядного. Нет, никаких изменений, но ничего. Я буду пытаться и завтра, и послезавтра, и сколько надо, но верну его к жизни!

Глава 53

Ближе к полудню меня приехала сменить Зарецкая. Я ненадолго заехала в офис, пообедала на пару с Василием и отправилась за подарком сестрёнке. Бродила по гипермаркету и не знала, что можно купить. Я ведь совершенно не в курсе её вкусов и пристрастий. Позвонила бабушке и узнала, что любимые цвета девочки красный и голубой. Так что сначала я смотрела одежду в этих тонах, потом перешла в отдел игрушек.

Кукла? Нет, возраст уже не тот. Мягкая игрушка? Тоже как бы поздновато. Хотя я до сих пор люблю своего мишку, который у меня появился аж в четырнадцать. В итоге купила Дарине меховую подушку в виде большой божьей коровки. И красиво, и цвет любимый, и функционально: можно обнять, можно спать, да и не слишком по-детски выглядит.

Заехав за бабушкой, мы направились в детский дом номер три, который находился на одной из окраин города. Наверное, это даже к лучшему, тут воздух чище. Так думала я, пока не увидела обшарпанные ворота и неухоженную детскую площадку с вереницей детишек, которые, увидев меня, почти прилипли к сетчатому забору и смотрели почти как на ангела-избавителя. Кто-то с восхищением, кто-то с завистью, кажется, заранее сделав врагом того, к кому (или за кем) я приехала.

— Дарина читает в комнате, она редко с другими гуляет, — сообщила бабуля, заметив, что я шарю взглядом по множеству любопытных мордашек.

Мы вошли через калитку, у которой стоял охранник, бабушка направилась в здание, а я осталась прогуливаться по подобию сада. Под прицелом множества детских глаз было очень неуютно, а потом я увидела её…

В компании бабули прямиком ко мне шла хрупкая темноволосая девочка с фирменными пронзительными голубыми глазами, отцовскими. Мы с ней, вроде бы, разные, но в то же время похожи. Какая же она миленькая! И какая худенькая. Одета очень просто, в скромное платьюшко из выцветшей ткани, где очертания цветочков давно потеряли чёткость, и растоптанные сандалии на босу ногу. Локоны заплетены в две косички, перевязанные цветными тряпочками. То ли её специально так одевают, чтобы вид имела непрезентабельный (она же тут считается буйной и проблемной), то ли у заведения серьёзные проблемы с финансированием.

Дарина покосилась на других детей и повела нас в сторону беседки, что стояла поодаль. Не проронила ни слова, пока мы не зашли внутрь. Только тогда на её сдержанном личике проявились эмоции.

— Ты правда моя сестричка? — спросила с надеждой.

— Правда, милая, — я едва не расплакалась от щемящей нежности.

— Как хорошо! — её лицо прояснилось. — Значит, чудеса действительно случаются. Мне сон снился, что у меня есть братик и сестричка, я была так рада, а потом проснулась…

И в этом её «проснулась» было столько разочарования, что я еле сдержалась, хотелось подбежать к ней и обнять. Но не буду спешить, всему своё время.

— Бабушка сказала, что ты любишь сладкое, — я улыбнулась. — Смотри, что у нас для тебя есть.

Да, кроме игрушки мы принесли Дарине сладенького. Бабушка дала девочке горсть шоколадных конфет, я тоже купила целый кулёк карамелек с начинкой, бутылку сока и пару свежайших пирожных с фруктами и сливками. Вряд ли в детском доме их балуют такими вкусняшками. Думала, Рина съест одну-две конфетки, а остальные оставит на потом, но нет. Сестра набросилась на угощение, будто её три дня не кормили. Сначала принялась за пирожные, потом перешла на шоколадные конфеты.

Она ела очень жадно, то и дело оглядываясь на других детей, которые не дали нам уединиться и облепили окрестности, подглядывая кто из-за угла, кто из-за дерева, а кто и вовсе не посчитал нужным прятаться. Дарина спешила, словно боялась, что сейчас кто — то подбежит и отнимет угощение.

Ситуация была двоякая. Я прекрасно понимала, что этой детворе хочется сладенького и с нашей стороны вроде как некрасиво угощать одного ребёнка почти на глазах у остальных. Но, собственно, мне просто не по карману прокормить всех, я пришла проведать сестру, да и мы ведь специально ушли подальше, чтобы не нервировать остальных.

Однако взгляды детей были такими жадными, что я не выдержала, зачерпнула из пакета две пригоршни карамелек и вышла к малышне. Протянула нескольким, которые были поблизости, конфеты и сказала, чтобы поделились с другими. Это было ошибкой. Те, кому дала конфеты, делиться отказались, остальные набросились на них как дикие звери и стали забирать сладости, вышла почти драка. Прибежала воспитательница, гаркнула на меня, что раззадорила воспитанников, и стала отбирать у них конфеты. И тогда дети принялись быстро запихивать их в рот, чтобы она не успела отнять.

Это зрелище было не для слабонервных. «Маленькие зверята», другого определения не подберу. Давно меня не задевали за живое так глубоко. Я поспешила обратно к сестрёнке, которая смотрела на склоку с обречённой горечью. По всему видно, что для неё это привычная картина.