Мамочка. Она нарезала стейк на тонкие, почти пергаментные полоски и улыбалась. Как Горгона Медуза улыбается при виде очередной заточенной в камень фигуры.
- Да что вы все поникли, - весело рассмеялась я. – Ерунда какая, Кеш, ты не переживай. Все равно ты не смог обскакать мамулю, которая угрожала Тимуру миграционной полицией. Правда, мам?
На этот раз шлепок по лбу со стороны Никиты был громче, а улыбка мамы стала еще ядовитее.
Отец перевел взгляд на свою жену. В глазах его плескалось такое недоумение, что я поняла сразу – он ни о чем не знал. Не потому что бедного папочку обманула лесная ведьма, а потому что тот не хотел ничего знать.
Трудно разбудить того, кто только делает вид, что спит.
Ему было удобно не вникать во все, что происходит за его спиной. Мне до недавнего времени тоже.
- Настастья, - мама картинно растягивала гласные в ненавистном мне имени. – Может, отложим драму до более подходящего дня? Не будь эгоисткой, не порть такой праздник своему отцу и своим близким людям.
- А у меня есть близкие люди? – Мои брови взлетели вверх. – Вот уж не знала. Думала, меня как Маугли, воспитала волчья стая. Да и то, те человечнее вас будут.
- Настенька, - тихо прошептал отец, но я его не слышала.
Скинула салфетку с колен и встала, чуть пошатываясь от ощущения пустоты внутри. Я теперь как корабль без якоря – ничто не держит, некуда плыть, никак не пришвартоваться к берегу, потому что больше нечем цепляться за дно.
- Настя, твоя истерика сейчас совершенно неуместна.
Мамино шипенье походило на змеиное. Моя дорогая Каа. Она единственная, кто смотрел мне в глаза, все остальные старались отвернуться. А мама нет. Гипнотизировала своим желтым взглядом, и искренне удивилась, когда я не села послушно на место после ее просьбы.
Такого бунтарства она от меня не ждала.
- Ты вернешься? – ноты в ее голосе срывались на истерические. – Скоро начнется официальная программа, если ты уйдешь сейчас, будет скандал!
Обернулась, посмотрела на родные джунгли и рассмеялась. Господи, как же все это смешно! Смешно и жалко, совсем нереалистично, потому что в жизни так не бывает.
А поди ты…
Я торопливо шла по холлу ресторана. Ко мне то и дело подходили официанты и слепили глаза золотом убогих нарядов. Они думали, что я заблудилась и не могу найти банкет. Сначала я отвечала, потом игнорировала, третьего мальчика просто послала в жопу. Тот понятливо отступил назад и больше меня никто не беспокоил. Только на пороге кто-то окликнул по имени.
- Ну, что вам еще надо?!
Развернувшись, я увидела отца.
- Насть, - тот мялся и не знал, куда деть собственные руки. То ли обнять меня, то ли заложить их за спину, чтобы придать себе более независимый вид. Почему-то он выбрал второе и сцепил пальцы в замок у себя за спиной. – Насть, ты это… вернешься?
- Нет.
- Понимаю, - косматая голова опустилась вниз. – Ты, наверное, очень зла?
- Не на вас, - честно ответила я.
Потому что это было так. Больше всего на свете я сейчас винила себя. Прав Тимур. Ой, как прав. Я оказалась ссыкухой, которая просто испугалась жить в новой реальности без костылей в виде семьи, фамилии, купленного за чужой счет дома, работы, на которую тоже когда-то устроилась не сама, и окружения, которому нужно соответствовать.
Из моего собственного на мне была пижама с корги да комплексы. Пижама стала большой после похудения, от комплексов избавил Тимур и вот чем я ему за это отплатила.
- Насть, - мягко начал папа и я уж подумала, он станет уговаривать меня вернуться обратно на банкет, но тот удивил: - если хочешь развестись, то делай это прямо сейчас. Потом может не наступить, понимаешь? Момент чтобы поменять свою жизнь всегда неподходящий, тебе всегда что-то будет мешать. Сегодня моя клиника, завтра в ЗАГСе выходной, послезавтра у Никиты может ребенок родится и ты станешь бабушкой. Так что просто бери и делай. Я против не буду.
Несколько секунд я с удивлением смотрела на отца. Он выглядел до того уставшим, что стало понятно, нет такого отдыха, который смог бы вернуть его обратно. Потому что папа устал не от работы. Он жить так устал. И сейчас отпускал меня из той клетки, в которой застрял сам.
- Пап, - я осторожно обняла его за плечи, и плевать, если кто-то это увидит и что-то подумает, - спасибо большое. Правда спасибо, что ты у меня есть. А по поводу развода… - Говорить это было сложно, но я постаралась пересилить растущий в горле ком. – Папа, мне очень стыдно за то, что я дошла до этого только к сорока годам. Но лучше поздно, чем никогда, верно же? Так вот, по поводу развода и всего остального… мне не нужно твое или еще чье-то одобрение, чтобы сделать так, как я решила. Раньше все это казалось важным, а сейчас … мишура одна.
Отец крепко-крепко прижал меня к себе и, наконец, отпустил.
- К нему поедешь?
- Да.
- Насть, это… он же тебя не обижает? – Поздновато для родительской заботы, но это было так ново, что я не смогла сдержать улыбку.
- В основном я его.
- Ладно, - он снова кивнул, - Тимур хороший парень, наверное. Я и не знаю его толком, главное, чтобы тебе нравился.
- Пап, мне он не просто нравится, я его люблю.
Папа с недоверием смотрел мне в лицо, будто не понимал, что можно кого-то любить. Вот так, не за что-то, не вопреки, а просто потому что. Любил ли он маму? Не знаю. Сомневаюсь, что это случилось и уверена, моя мать всегда чувствовала, что живет в нелюбви. И я тоже там жила. Сначала ребенком, потом молодой замужней женщиной и только сейчас узнала, что это ненормально. Что бывает по другому.
- Пап, у меня такси.
- Конечно, конечно, - глухо прошептал он в ответ и отошел в сторону, освобождая мне дорогу.
Я выбежала на улицу и тотчас ощутила сбивающий с ног порыв ветра. Господи, как же холодно, а я без пальто и тонкое ожерелье совсем не греет шею. Обхватив себя руками, я поторопилась в сторону парковки, туда, где должно ждать такси.
Стояла под фонарем, чтобы меня было лучше видно, и отбивала ногами чечетку. Зубы клацали друг об дружку и кишки дрожали так, что даже живот ходуном ходил. Ничего, сейчас приедет теплая машинка и все будет хорошо. Вот сейчас. Она же где-то здесь, если верить навигации и картам.
Вот только ни машины, ни теплого салона, ни печки встроенной в сидение я не дождалась. Через минуту кружения по парковке, мне пришло сообщение, что водитель отменил заказ, а с карты списали деньги за простой.
«Да что ж такое», - в отчаянии я тыкала по экрану деревянными от холода пальцами, пытаясь заказать новое такси.
Время ожидания двадцать семь минут.
Я топнула ногой и выругалась. Хотелось выть от злости и отчаяния – ну почему, почему все складывается именно так?! Судьба, если это знак, что мне не нужно ехать, то засунь его себе знаешь куда?
Я ткнула в зеленую кнопку, давай разрешение на поиск машины, двадцать семь минут не так много. Смотря с чем сравнивать. С минутой, за которую я сказала Тимуру те обидные слова? С целой ночью, когда он любил меня, нежно шепча на ухо, какая я чудесная и как ему повезло? С сорока годами жизни без него? Или с целой вечность на двоих, которая может не случиться, потому что сама дура виновата?
- Красотка, подвезти? – Окликнул грубоватый бас и, подняв лицо от экрана, я увидела Никиту.
- Сынок…
Снова застряли в горле. Вслед за Никитой из пассажирского окна вылезло довольное лицо Тамары:
- Мам, поехали Тимура возвращать.
- А банкет?
- Ненавижу Лепса и безалкогольное шампанское. Люблю хор донских казаков и самогоночку - зубоскалил сын.
- А мне так вообще не понравилось, - в тон ему ответила Тома, - не хочу я туда, и не заставляй.
- Не буду.
Я осторожно вытерла слезы. Господи, как же я могла забыть о самом главном? Помимо пижамы с корги и комплексов у меня было еще кое-что. Дети.
Мои любимые, мои прекрасные дети!
